Успех первого концерта проложил комфортную колею для всего тура. Больше, чем в предыдущих двух турне, группа выходила в свет, общалась в клубах и напивалась в барах. Хотя вопрос безопасности ничуть не уменьшился. Угрозы смерти поступали с первых часов пребывания в Америке. Но члены группы обсудили тему и решили, что сами позаботятся о себе и будут самостоятельно контролировать свои действия, а не придурки, которые звонили и угрожали. В ночных похождениях нас часто сопровождал телохранитель, поэтому музыканты считали, что предприняли все необходимые шаги для собственной безопасности.

В Новом Орлеане мы посетили полдюжины клубов, в основном во Французском квартале, где провели свой Марди Гра вдоль Бурбон-стрит, лавируя между «Дежа Вю», «Айвенго» и «Фэт Сити». В основном, мы торчали в гей-барах, где нашли похожий декаданс и браваду, что и год назад в Сиднее. Геи Нового Орлеана всегда казались нам прикольней, чем люди в обычных клубах.

Но в не меньшей степени мы ходили в гей-бары потому, что там нас не беспокоили, и мы могли напиваться, сколь угодно. Дэнни Голдберг не был доволен нашим выбором досуга, но мы любили шокировать людей, и лучшего места было не найти!

Одним вечером мы с Бонзо так надрались, что буквально не могли вспомнить, что произошло в тот день. Это напоминало провалы в памяти Кита Муна, когда я с ними работал.

В разгар пьянки Бонзо вдруг занервничал и спросил:

— Коул, сколько мы бухаем? Сегодня мы играем или нет?

— Погоди, — ответил я, собираясь с мыслями. — Не думаю, что сегодня. Завтра.

— А что мы делали вчера?

Я понятия не имел.

— Может быть, мы пили здесь. До завтра у нас нет работы, Бонзо. Я уверен. Давай ещё выпьем.

Когда я был трезвее, меня охватывало похожее состояние дезориентации. Бухло начало сказываться, но я редко когда бывал в состоянии увидеть это.

Как-то вечером Джон Пол болтал в баре с парочкой трансвеститов, которые флиртовали с ним так, будто нашли «добычу» себе на вечер. Одна из «девушек» в конце концов оказалась в номере Джонси. Кажется, они выкурили пару косяков, один из которых вызвал пожар. Мгновенно завыли сирены, а пожарные разломали дверь топорами.

Позже Джонси настаивал, что не знал о том, что это был мужчина. Он так невинно выглядел при объяснении, но было неважно, правду он говорил или нет — его поймали в щекотливой ситуации.

— Мы не позволим Джонси забыть об этом вечере, — сказал я Роберту.

После Луизианы, приехав в Техас, мы решили остановиться в менее замкнутом пространстве. В короткий срок я снял ранчо для отдыхающих возле Далласа, с частным аэродромом в миле от поместья, так что мы могли летать и возвращаться с концертов в Хьюстон, Даллас, Форт Ворт и Сан-Антонио. Мы пригласили нескольких девушек на ранчо, было весело. Там был бассейн и лошади. Уезжать не хотелось.

Когда мы вылетали в Сан-Антонио, один из телохранителей, Вилл Ваккар, который плохо себя чувствовал, остался на ранчо. Вернувшись рано утром, мы увидели Вилли, ожидающего нас на ступеньках дома, он весь дрожал:

— Парень, владелец ранчо, с ума спятил.

— В смысле? — спросил Питер.

— Он ворвался в дом, размахивая Библией, вопил и бесился по поводу ужасных вещей, что мы тут вытворяем.

Действительно, владелец — пожилой чувак по имени Джим, в огромной стетсоновской шляпе — появился через несколько минут. Он всячески нам угрожал, целясь ружьём в темноте.

Ему явно не хватало душевного спокойствия, так необходимого тому, кто держит палец на курке.

— Я не хочу видеть вас, мальчики, у себя на ранчо, — По-южному растягивая слова, сказал он. — С вами здесь девушки, не так ли?

Я разозлился.

— Конечно, есть. Мы заплатили за дом и можем его использовать, как хотим!

— Простите, но я хочу, чтобы вы выметались!

Он исчез, а пятнадцать минут спусти к нам пожаловали другие посетители. Шериф и его помощник приехали в патрульной машине и не спеша пошли к дому. Шерифу было лет семьдесят. На нём были тапочки, но он был вооружён маленьким серебряным пистолетом с перламутровой рукояткой. А его партнёр был похож на Гомера Пайка. Та ещё парочка.

Шериф повернулся к владельцу ранчо, который тоже вернулся к этому времени.

— Джим, у тебя проблемы с этими господами? — спросил шериф.

Нам пришлось постараться, чтобы рассказать свою версию историю. Шериф не знал, что и предпринять. Наконец, он сказал нам:

— Парни, лучше идите спать. Если ночью от вас будут проблемы, я вернусь и арестую всех. Ситуацию обсудим завтра.

Рано утром Питер позвонил промоутерам из Техаса и сказал, чтобы те придержали чек для Джима. Поскольку Джиму не заплатили, его гнев и непредсказуемое поведение стали более понятными.

— Почему нам не свалить отсюда? — спросил я группу. — Кто знает, что он придумает ещё?

Мы начали готовиться к отправке, когда вернулся Джим и стал нас ждать снаружи.

— Вы не сможете меня наебать! — орал он, бросил пивную банку в воздух и выстрелил в неё. Но промахнулся.

Питер повернулся ко мне и сказал:

— Чёрт! Этот чувак сумасшедший. Он не попал в банку, но в меня попадёт, как два пальца!

Джим побежал к воротам и запер их, чтобы мы не уехали без оплаты. Я пошел за ним и постарался отпереть ворота. Но он поднял ружьё, пригрозил пристрелить меня и велел вернуться в дом.

Всё это время Джон Пол прятался в ванной, испугавшись, что начнут летать пули. Роберт изо всех сил старался урегулировать ситуацию, жалуясь, что ему нужно выпить чашку чая перед отъездом. Он не мог сделать ничего, если не выпьет горячего чая утром.

Наконец, мы собрали девочек и влезли в фургоны. Я сидел за рулем головной машины и выжал газ до упора, целясь в ворота. Я пристегнулся, сердце бешено колотилось. Когда машина врезалась в ворота, те разбились. Мы оказались на свободе.

Далее мы вырвались на шоссе, превышая скорость. Ожидая неприятности, я предупредил пилота двумя часами ранее припарковать нанятый нами частный самолёт не на аэродроме, а в аэропорту Лав Филд в Далласе. Поскольку мы мчались в аэропорт, то заметили шерифа и его отряд с воющими сиренами, ехавшими в противоположном направлении к аэродрому, где по их мнению, они должны были поймать нас. Мы никогда больше не видели ни Джима, ни шерифа, но я предполагаю, что в их лице мы не приобрели поклонников Led Zeppelin.

Когда турне добралось до Лос-Анджелеса в конце мая, «Houses of the Holy» возглавил чарты США. От успеха у музыкантов голова кружилась. Фактически, дела были в полном порядке. Мы чувствовали себя непобедимыми.

Но, едва мы приземлились в международном аэропорту Лос-Анджелеса и спустились с трапа, настроение изменилось. Фанаты выстроились вдоль забора, и Джимми подошёл к ним поздороваться и подписать автографы.

— Дайте мне десять минут, а затем можем ехать, — сказал он мне.

Пейджи подошёл к фэнам и пообщался с ними через забор. И в это время его палец коснулся торчащего там провода. Каким-то образом, он умудрился его вывихнуть.

— О, чёрт! — заорал он, больше от злости, чем от боли. Он развернулся и пошёл к лимузинам, левая руки неестественно искривилась.

— Кажется, у меня проблемы, — сказал он, усевшись в машину. Он откинулся на сиденье, с недовольным выражением лица.

Через час Джимми осмотрел доктор. Оказалось, Джимми не может нормально двигать пальцем по грифу гитары.

— Лучшее лечение подобных травм — отдых, — заключил доктор.

Пейджи выбыл из строя как минимум на два дня. Нам пришлось менять график гастролей. Один из концертов в лос-анджелесском «Форуме» перенесли на четыре дня.

Мы были расстроены, однако, тридцать первого мая — в двадцать пятый день рождения Бонзо, Джимми настоял, что его травма не помешает празднованию. В тот день прошёл первый концерт в «Форуме», после которого генеральный директор одной FM-радиостанции устроил вечеринку для Бонзо в своём доме на голливудских холмах с помощью Тома Мэндича из Atlantic Records и нью-йоркского ди-джея Джей Джей Джексона. Бонзо пришёл в плавках и майке. Там были Джордж Харрисон с женой Патти.