1980 БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ Вздыхает ветер. Штрихует степи Осенний дождик — Он льет три дня… Седой, нахохленный, Мудрый стрепет Глядит на всадника И коня. А мокрый всадник, Коня пришпоря, Летит наметом По целине. И вот усадьба, И вот подворье, И тень, Метнувшаяся в окне. Коня — в конюшню, А сам — к бумаге. Письмо невесте, Письмо в Москву: «Вы зря разгневались, Милый ангел — Я здесь, как узник В тюрьме, живу. Без вас мне тучи Весь мир закрыли, И каждый день Безнадежно сер. Целую кончики Ваших крыльев (Как даме сердца Писал Вольтер). А под окном, Словно верный витязь, Стоит на страже Крепыш-дубок… Так одиноко! Вы не сердитесь: Когда бы мог — Был у ваших ног! Но путь закрыт Госпожой Холерой… Бешусь, тоскую, Схожу с ума… А небо серо, На сердце серо, Бред карантина — Тюрьма, тюрьма…» Перо гусиное Он отбросил, Припал лицом К холодку стекла… О, злая Болдинская осень! Какою доброю Ты была — Так много Вечности подарила, Так много Русской земле дала!.. Густеют сумерки, Как чернила, Сгребает листья Ветров метла. С благоговеньем Смотрю на степи, Где Он На мокром коне скакал. И снова дождик, И мудрый стрепет — Седой, Все помнящий аксакал. 1980 НА РОДИНЕ СЕРГЕЯ ОРЛОВА Борису Пидемскому — другу и земляку поэта 1. "Вологодский говорок певучий…" Вологодский говорок певучий, Над резными домиками дым, Звезды, протаранившие тучи — Две с орбит сошедшие звезды. Только две. Их не видала ране. Может, родились они вчера?.. Как бинты на незажившей ране — Считанные эти вечера. Тропка к речке. Прорубь. Бездорожье. Отступает боль, светлеет грусть. Это руки протянул Сережа, Подарил мне Северную Русь. Подарил мне над Шексною тучи, Две, с орбит сошедшие, звезды, Вологодский говорок певучий, Вьюгу, заносящую следы… 2. "Теперь я увижу не скоро…"
Теперь я увижу не скоро, Сергей, Белозерье твое, Где женщины, словно жонглеры, Шестами полощут белье — Красиво, уверенно, смело Полощут белье в прорубях. Где гуси над озером Белым Тревожно и грустно трубят. (Куда вы летите, куда же? Меня прихватите с собой!..) Здесь «Здравствуйте!» — Ласково скажет Проезжему встречный любой. Здесь мальчик, с глазами как блюдца, Вдруг мне подарил туесок. Здесь в детство Сережи вернуться Мне было дано на часок… 1980 «Я б хотела отмотать назад…» Я б хотела отмотать назад Ленту жизни, и вернуться снова В милый наш литинститутский сад, Где бродила девочкой суровой. То была отличная пора — Взлеты, неожиданные старты. Летчики, танкисты, снайпера За студенческие сели парты. Ветераны в двадцать с лишним лет Начинали жизнь свою сначала, И считали звание «Поэт» Много выше званья генерала. На заре послевоенных дней Мы, солдаты, понимали четко: На Парнас пробиться потрудней, Чем на безымянную высотку. Звездный час, неповторимый час — Как любилось, верилось, мечталось Много ли теперь осталось нас — В жизни и в Поэзии осталось?.. 1980 «Лежит земля покорная у ног…» Лежит земля покорная у ног — Куда я захочу, туда и двину. Меня пьянит свободы холодок, Тугой рюкзак лишь выпрямляет спину. Натянут каждый мускул, как струна, Пружинисто ступаю и легко я… Ох, как давно я не была одна, И сколько в одиночестве покоя! Какой покой? Не слишком верь мне, друг… Я попросту пытаюсь перебиться, Чтоб дотянуть свой человечий круг, Преодолеть последнюю границу. 1980 «Мне кажется, что я тебя люблю…» Мне кажется, Что я тебя люблю (И выхожу из черного тумана) За то, Что спас меня ты на краю — Пусть для себя негаданно-нежданно. Мне кажется, Что я тебя люблю — Глаз северных Застенчивую просинь, И молодость окопную твою, И душу, Что не остудила осень. Мне кажется, Что я тебя люблю За то, Что знаком Верности отмечен, За то, Что ранен много раз в бою, Который «Жизнь» Зовется в просторечье. Мне кажется, Что я тебя люблю За то… О, нет! Ведь любят не за что-то — За гуд в крови, Растерянность свою, За это ощущение полета. Мне кажется, Что я тебя люблю… |
