На традиционные шутки это не походило, и мне стало не по себе. Ночь, дремучий лес, ненормальный лесник — сочетание малоприятное. Теперь мне хотелось, чтобы финал наступил поскорее, оказавшись смешным и незатейливым.
Но Федор Николаевич гнул свое, пугая серьезным лицом.
— Старичок сказал, что раньше оно было чем-то иным, а потом стало болотом… Или болото стало им. В общем, не разберешь. Мы люди темные, нам не понять.
— Когда это раньше? — недовольно буркнул я.
— Давным-давно. Нас тогда еще не было. И леса тоже не было.
— А что было?
— Может, вообще ничего. А может, что-то и было. Не знаю.
Воцарилось молчание. Я внимательно разглядывал лесника. Кажется, он почувствовал себя неуютно. Засопел, завозился, устраиваясь поудобнее, но мне показалось, что он хитрит. Пытается скрыть беспокойство.
Я хмуро потребовал:
— Дальше.
Федор Николаевич оживился.
— Вот и я сказал, дальше, мол. А он говорит, что болото в чем-то там опоздало, не воспользовалось моментом, не успело. Теперь, значит, поздно, а когда следующий случай представится — неизвестно.
Он осторожно глянул на меня и, воодушевившись моим терпением, затараторил быстро и сбивчиво:
— Оно… болото то есть, может и само кое-чего достичь и, надо сказать, достигло, но мало. Оно не знает как, и поэтому хочет чужими успехами попользоваться. Временно, конечно. Потом все вернет, как и было. Даже своим поделиться, это уж обязательно. Мол, в обиде не останетесь…
— А зачем?
— Что… зачем? — прошептал лесник.
Кажется, он испугался. Не веря в успех, он страстно желал убедить меня в своей правдивости, а теперь оторопел оттого, что я принял все доводы и заговорил на его языке. На самом же деле, я задал первый попавшийся вопрос.
— Зачем, э-э… пользоваться чужими успехами?
— А оно… — Лесник сглотнул. — Оно могло бы добиться большего, но у него нет опыта.
— Какого опыта?
Он напрягся, губы у него дрогнули, а глаза посмотрели с мольбой и как-то по-собачьи. Мол, догадайся сам, ты ведь умный, а я говорить не умею.
Но все же сказал. Выдохнул:
— Человеческого… опыта.
Я не знал, что еще спросить. Пытаясь разобраться с болотом, увяз по уши. Перед глазами стоял неприятный старик и шепелявил беззубым ртом, неся околесицу. Бред оказался заразительным. Чтобы избавиться от навязчивой картины, я лег на спину и стал считать звезды.
В небе чиркнул метеорит, и его фосфорный след поставил меня перед выбором. Оба варианта — встреча с Неведомым или встреча с сумасшедшим — одинаково маловероятны. Правда, для идиота Федор Николаевич рассуждал чересчур последовательно. Странный все-таки лесник. Нетипичный.
Федор Николаевич понуро смотрел в потухший костер.
— Вот и вы не поверили, — с грустью заметил он. — И никто не верит.
— Да ну что вы!
Мне стало совестно. Никаких вариантов! В природе до сих пор встречаются тайны, и это прекрасно. Человечек? Ну и пусть! Исчез? И на здоровье! Когда-нибудь наука и этому найдет объяснение. Будем продолжать диалог.
— А откуда он взял все это?
Федор Николаевич вздохнул, секунду помедлил и сказал:
— А он сам… оттуда.
Я не понял, и лесник пояснил:
— Из болота он.
— У него там свой дом, что ли? — спросил я и сжал губы, которые упрямо растягивались в улыбке.
— Нет. Дом ему не нужен. Когда он там, он не человек, а когда выходит, становится человеком. Вернее, только похожим, а на самом деле тоже не человек. Я, наверное, непонятно объясняю?
— Ну почему же, в принципе ясно… Вообще-то нет, ничего не ясно. Вы ему сказали, что вы лесник?
— Сказал. И даже удостоверение предъявил.
— А он что?
— Он засмеялся. Я, говорит, знал, что встречу когда-нибудь настоящего лесника.
— Сознался, значит?
— Сознался.
— Ну и кто же он на самом деле?
— Сказал, что его болото сделало. Для разведки.
Я промолчал. Наверное, у Федора Николаевича шпиономания. Кажется, есть такие люди, которым повсюду мерещатся шпионы. Враги не дремлют и засылают своих лазутчиков прямо в болото. Там у них резиденция.
Вообще-то мне повезло, будет о чем рассказать друзьям.
— И комары здешние тоже разведчики, — продолжал бубнить лесник. — Болото их породило, чтобы они всю живность исследовали, которая вокруг ходит.
Это было уже слишком. Я ничего не ответил, только посмотрел — и Федор Николаевич поспешно добавил:
— Это старичок так сказал.
Странная была ночь. Я узнал много нового. Оказывается, и в наше время шастают по лесам старички-колдуны, прикидываясь лесниками. Лешие в современном обличье.
— Ну и какова же цель этих исследований?
— Болото большие силы в себе чует, — объяснил лесник. — А как ими распорядиться, не знает. Вот и хочет нашу жизнь изучить. Чтобы понять, а может, и помочь чем. Оно ведь тоже живое, но по другому пути пошло, и вроде как в тупике сейчас.
«Параллельные прямые пересекаются в бесконечности», — не к месту подумал я и сказал:
— Так пускай бы этот старик шел себе в город или в деревню, изучал бы там, что надо, и помогал.
— Не может он далеко от болота отходить, — произнес лесник с укоризной, словно заступаясь за коллегу. — Да и по времени не успеет. Он же не настоящий. Конструкция сложная, недолговечная — рассыпается.
Помолчал и добавил:
— И не город ему нужен, а люди. Нутро ихнее.
Так. Час от часу не легче. Досужая игра слов вырастала во что-то законченное. Кажется, с чего начали, тем и завершим — исчезновением старичка.
— Ну, а чего этот старик хотел? Предлагал что-нибудь конкретное?
— Предлагал. — Лесник посмотрел на меня как будто с надеждой. — Отбрось, говорит, все сомнения и войди в болото. Хоть на пару секунд.
— Как — войди?!
— Ну, погрузись, что ли.
— Да он псих!
— Конечно, псих, — послушно согласился Федор Николаевич. — Я тоже сказал, что псих.
— А он?
— Он говорит, не хочешь — не надо. А поверишь или тягу в себе услышишь — приходи и не сомневайся.
— Какую еще тягу?
— Болото ведь не простое. Раз ты рядом с ним побыл, оно тебя потом за тыщу километров найдет и позовет.
— Бред, — заявил я и задумался.
Мифический старичок предлагал чушь. Я бы рассмеялся, если бы бессонная ночь не убила во мне чувство юмора. С другой стороны, несмотря ни на что, рассказу лесника нельзя отказать в логичности. Я, как программист, смотрел со своей колокольни. Если принять несколько аксиом о мутации болота, последующие рассуждения выглядят вполне убедительно. В истории математики немало примеров, когда абстрактные и абсурдные на первый взгляд умозаключения приводили к новой картине мироздания.
Это меня беспокоило. Я искренне желал встретить Неведомое, но теперь противился этой встрече…
Небо на востоке заголубело, однако спать расхотелось, хотя я и устал чертовски. Наконец бледнеющие в вышине звезды, подсказали ответ. Наверное, Федор Николаевич страдает бессонницей и за долгие ночи перечитал уйму фантастической литературы. Как следствие — разработал свою теорию, а поделиться не с кем. Вот и шатается по лесу в поисках оппонентов. Жена его, конечно, не понимает. Попробуйте, предложите собственной жене погрузиться в болото. Все предварительные доводы она не воспримет, а само предложение расценит совершенно однозначно…
А в общем, молодец. Свою концепцию чужими устами апробирует. А чтобы пострашнее вышло, на себя намекает. Другой бы сразу быка за рога — я, мол, такой-то и такой-то, живу в болоте, пошли со мной. А этот старичком прикрылся, из-за спины выглядывает и в свою грудь пальцем тычет. На «прозрение» меня наводит, психолог! Нет, голуба, не доставлю я тебе удовольствия, не испугаюсь.
— Ладно. — Я поднялся, разминая затекшие ноги. — Пора собираться. Светает уже.
Федор Николаевич тоже подхватился.
— Вы уж меня извините. Всю ночь из-за меня просидели. Вы бы поспали, что ли? А я вам черники принесу.
— Спасибо, но мне пора. На работу скоро. Три дня сюда, три дня обратно. Как раз успею.