Эти действия по спасению, как и аналогичные акции, проведенные в 1980–х, 1990–х и в первые годы этого десятилетия, были восприняты банками как сигнал о том, что они могут не беспокоиться о плохих кредитах, поскольку ответственность за них в конечном счете возьмет на себя правительство. Меры по спасению приводят к результату, противоположному тому, чего следовало бы добиться, — достижению должной дисциплины в действиях банков, вознаграждению тех, кто вел себя разумно, и позволению потерпеть крах тем, кто действовал слишком рискованно. На деле же самые ценные подарки от правительства получили те самые банки, которые хуже всего управляли рисками.

Под лозунгами о необходимости поддержания свободной рыночной экономики правительство способствовало возникновению ситуации, совершенно нетипичной для истинного рынка. Хотя администрации Обамы удалось избежать варианта опекунства, то, что она сделала фактически, было намного хуже национализации: на свет явились эрзац–капитализм, приватизация доходов и социализация убытков. Ситуация усугублялась еще и негативным общественным восприятием мер, предпринимаемых правительством. Простые граждане считали, что пакеты государственной помощи распределялись «несправедливо»: были излишне щедрыми по отношению к банкирам и непомерно дорогостоящими для обычных граждан. Утверждение о том, что в основе данного кризиса лежит утрата доверия к финансовой системе, получило широкую поддержку. Конечно, неспособность правительства соблюсти справедливость при осуществлении своих акций спасения в значительной мере способствовала снижению доверия к власти.

Действия правительства поставили экономику на путь восстановления, но оно будет осуществляться медленнее и труднее, чем нужно. Да, сейчас общее положение дел выглядит гораздо лучше, чем если бы была выбрана противоположная тактика — вообще ничего не делать. Тот курс, возможно, подтолкнул бы нацию к пропасти депрессии.

Если ничего плохого не случится — а на горизонте виднеется еще много проблем, в частности в сфере коммерческой недвижимости, — банки постепенно проведут рекапитализацию. В соответствии с нынешней политикой ФРС, настроенной сохранять процентные ставки почти на нулевом уровне, и очень ограниченной конкуренцией в банковской сфере банки могут получить огромную прибыль за счет установления высоких процентных станок даже при ограниченном объеме выдаваемых кредитов. Но такие пропеты будут мешать производственным компаниям заниматься наращиванием бизнеса и, соответственно, увеличивать количество рабочих мест. Существует и оптимистический сценарий, при котором рекапитализация произойдет быстрее, чем накопятся неприятности. Словом, нам придется действовать по ситуации, лавируя в создавшейся довольно непредсказуемой ситуации.

Никакое обсуждение мер по финансовому спасению не будет полным, если не упомянуть о Федеральной резервной системе. Она выступала в качестве партнера при проведении большинства спасательных акций, которые я только что описал. Чтобы спасти банкиров и их акционеров, а также в целях стимулирования экономики Соединенные Штаты пошли не только на массовые расходы, но и на то, что Федеральная резервная система всего за нескольких месяцев более чем удвоила показатели своего балансового отчета (это мера ее активности в области кредитования), с 942 млрд долл. в начале сентября 2008 года до 2,2 трлн долл. в начале декабря 2008 года39.

По мере развития кризиса Алан Гринспен перешел из категории героя — человека, сумевшего добиться «Великой умеренности», долгого периода почти стабильного роста, наблюдавшегося в течение 18 лет его пребывания на должности председателя ФРС, — в злодея. В отношении Бена Бер- нанке, его преемника, общественное мнение было более мягким. В августе 2009 года, когда президент Обама объявил, что оставит Бернанке на второй срок на должности председателя ФРС, он тем самым подчеркнул значительную роль, которую сыграл Бернанке в ходе спасения финансовой системы, находившейся на грани краха. Неудивительно, что президент никак не отметил роль Бернанке в том, что довело финансовую систему до этой грани. Как уже говорилось в главе 1, Бернанке сохранил надувавшийся пузырь. «Пут–опцион Гринспена», сущность которого заключалась в том, что, как уверял глава ФРС, если что‑нибудь пойдет не так, как надо, ФРС спасет рынок, был заменен «путом Бернанке». Уверения Гринспена внесли свой вклад в надувание пузыря и в готовность людей пойти на чрезмерные риски. А когда пузырь лопнул, Бернанке пришлось выполнять данные обещания.

При первых признаках проблем, которые появились летом 2007 года, Федеральная резервная система и Европейский центральный банк в значительной степени увеличили ликвидность на рынке: в течение первых двух недель августа ЕЦБ осуществил вливания в размере около 274 млрд долл., а ФРС и начале августа 2007 года добавила З8 млрд долл.4"Затем Федеральная резервная система также принимала активное участие в последующих спасательных акциях. Она расширила границы своей роли «кредитора последней инстанции» и включила в число получателей государственной помощи инвестиционные банки41. В сущности, ФРС не сделала ничего, чтобы не допустить принятия этими банками более высоких рисков, дабы предотвратить возникновение сложной ситуации в этом секторе, поскольку исходила из того, что эти банки не оказывают никакого системного влияния. Но, когда запахло жареным, ФРС недолго колебалась, решая вопрос, следует ли ей выделять миллиарды долларов из денег налогоплательщиков па покрытие убытков по рискованным операциям инвестиционных банков4-. (Если ФРС считала, что у нее не было достаточных полномочий для регулирования деятельности инвестиционных банков, то при признании наличия системного влияния этих институтов ей следовало бы обратиться к Конгрессу и попросить необходимые для осуществления такого регулирования полномочия. Однако ее нежелание выступить с таким обращением не вызывает удивления: для ФРС характерно пристрастие к философии дерегулирования.)

Традиционно ФРС покупает и продает казначейские векселя, краткосрочные государственные облигации. Когда она покупает облигации, это приводит к вливанию денег в экономику, что обычно приводит к снижению процентных ставок. Когда она продает облигации, происходит обратное. Не существует никакого риска, что облигации будут распродаваться плохо: пх надежность гарантирована правительством США. Федеральная резерв- пая система также выдает кредиты непосредственно банкам: предоставляя им деньги, она позволяет им кредитовать других. Но, когда ФРС кредитует банк, она обычно требует залог — казначейские векселя. В то же время Федеральная резервная система не является банком в обычном смысле: она не может оценивать платежеспособность, хотя как банковский регулятор она должна заставлять банки поддерживать размер собственного капитала на определенном уровне и закрывать те из них, для которых существует риск невозврата депозитов вкладчикам. ФРС называют «кредитором последней инстанции», потому что в тех случаях, когда банкам, которые являются платежеспособными, не хватает ликвидности, выручить их может только ФРС.

По мере развития кризиса ФРС заполняла рынок ликвидностью. Поступая таким образом, она опустила процентные ставки до нуля. Она стремилась не допустить ухудшения положения дел и добиться того, чтобы финансовая система не рухнула. Но, и это неудивительно, более низкие процентные ставки не запустили процесс возрождения экономики. Компании не собирались начинать инвестировать только потому, что у них появи лась возможность получить дешевые деньги. При этом возникла еще одна проблема: предоставление банкам огромной государственной помощи не привело к оживлению их кредиторской деятельности. Они просто держали полученные деньги у себя. Они нуждались в ликвидности и считали, что время для выдачи кредитов еще не настало43.

Поскольку кредитование оказалось замороженным, ФРС приняла на себя новую роль: она перешла от исполнения роли кредитора последней инстанции к роли кредитора первой инстанции. Крупные компании часто получают большую часть своих средств не от банков, а занимая деньги «на рынке», используя для этого так называемые коммерческие бумаги. Когда и этот рынок обмелел, оказалось, что почтенные гиганты бизнеса, вроде GE, нигде не могли взять взаймы. В некоторых случаях, как в ситуации с GE, это отчасти происходило потому, что данная компания имела подразделение, которое оказалось замешанным в сделках с плохими кредитами. Когда рынок перестал покупать коммерческие бумаги, это стала делать ФРС. Но, поступая таким образом, ФРС перестала быть банкиром для банкиров и стала банкиром для всей страны. При этом не существовало никаких доказательств, подтверждающих, что она что‑нибудь знала об оценке рисков: это ведь совсем другой бизнес, в значительной степени отличающийся от того, чем эта организация занималась на протяжении всей своей 94–летней истории.