Мы изменили не только наши институты, поощряя повышенную концентрацию в сфере финансов, но и базовые правила капитализма. Мы объявили, что на некоторые институты, попавшие в привилегированную касту, дисциплинирующие меры либо вообще не распространяются, либо действуют в очень ограниченной степени. Мы создали эрзац–капитализм с неясными правилами, но с предсказуемыми последствиями: будущими кризисами; неоправданно высокими рисками, которые с легкостью при ни маются в расчете на последующее вмешательство государства (независимо от того, каким, согласно обещаниям, должен стать новый режим регулирования), а также более низкой эффективностью. Мы читали лекции о важности прозрачности в бизнесе, но при этом мы предоставили банкам более широкие возможности для манипуляций со своими бухгалтерскими документами. В ходе предыдущих кризисов наше беспокойство вызывали моральные опасности и негативные стимулы, возникающие при проведении спасательных акций, однако масштабы нынешнего кризиса продемонстрировали, что для таких опасений появился новый повод.

Правила игры изменились в глобальном масштабе. Политика, созданная на основе Вашингтонского консенсуса, и его базовая идеология рыночного фундаментализма перестали существовать. В прошлом возможно были проведение дискуссий о том, предоставляются ли равные условия разни тым и менее развитым странам, но теперь двух мнений по этому вопросу быть не может. Бедные страны просто не могут помочь своему бизнесу тик как это делают богатые государства, и это меняет риски, на которые они могут пойти в таких обстоятельствах. Они видели, насколько плохо ocvществляется управление рисками глобализации. Но ожидаемые реформы, призванные помочь в управлении процессами глобализации, пока еще еле–еле видны на горизонте, так как они очень далеки от реализации.

В последние годы возникло своего рода клише — специально подчеркивать, что китайские иероглифы, используемые для передачи пони IHM «кризис», можно истолкован» и как «опасность», и как «возможность.» С опасностью мы уже познакомились. Вопрос в том, сможем ли мы not пользоваться предоставившейся возможностью, чтобы восстановить баланс между рынком и государством, между индивидуализмом и сообществом, между человеком и природой, между средствами и целями? Теперь у нас есть возможность создать новую финансовую систему, которая будет отвечать потребностям общества; создать новую экономическую систему, которая будет способствовать появлению необходимого числа рабочих мест и обеспечивать достойной работой всех тех, кто хочет трудиться, такую систему, в которой разрыв между имущими и неимущими будет сужаться, а не возрастать, и, что важнее всего, создать новое общество, в котором каждый человек сможет реализовать свои стремления и жить, раскрывая свой потенциал, общество, которое будет формировать граждан, руководствующихся в своей жизни общими идеалами и ценностями, общество, в котором мы создадим культуру уважения к нашей планете, что, безусловно, окупится в долгосрочной перспективе. Все перечисленное относится к возможностям. Реальная опасность в настоящее время заключается в том, что мы можем их упустить.

За восемь месяцев, которые прошли с тех пор, как вышло первое издание книги «Крутое пике», события разворачивались во многом (к сожалению) именно так, как и ожидалось: рост остается слабым и даже анемичным, из‑за чего безработица сохраняется на прежнем высоком уровне; обращение взысканий на заложенную недвижимость продолжается в значительных масштабах, и хотя размеры выплат банковских бонусов и получаемой прибыли восстановились, этого нельзя сказать об объемах выдаваемых ими кредитов, хотя именно необходимость возобновления кредитной деятельности была основанием для оказания помощи банкам. Как и прогнозировалось, политические последствия последних неудач означают, что Конгресс вряд ли согласится утвердить выдачу второго пакета стимулов, хоти потребность в нем имеется.

Некоторые из рассматривавшихся в книге проблем (кризис в Европе и масштабы мошеннических и неэтичных приемов, применявшихся банками) оказались более серьезными, чем ожидалось, а некоторые (размер убытков из‑за помощи, оказанной банкам) — менее тяжелыми. Реформы в области регулирования финансового сектора проводятся более широко, чем я ожидал, за что мы должны в первую очередь поблагодарить Goldman Sachs: общественное возмущение, вызванное его поведением, оказалось более серьезным аргументом, чем деньги и уловки банковских лоббистом Тем не менее банки смогли в значительной мере ослабить предложенные правила, и потому нельзя сказать, что шансы возникновения в будущем очередного кризиса теперь являются незначительными: мы купили себе немного времени до наступления очередного кризиса и, возможно, снизили размер связанных с ним потерь для нашей экономики и нашей казны.

Основной новостью последних восьми месяцев является медленное уяснение правительственными чиновниками и экономистами той мрачной картины, которая ожидает нас в ближайшем будущем и о которой я предупреждал. Новыми нормами этого мрачного будущего станут более высокий уровень безработицы, замедление темпов роста и более низкие объемы услуг, предоставляемых государством в промышленно развитых странах. Вместо процветания мы получим недомогание в японском стиле, конца которому не будет видно. Но в Японии на протяжении «потерянного десятилетия», несмотря на низкие темпы роста, уровень безработицы оставался низким, а социальная сплоченность общества — высокой. В отношении Европы и Америки у некоторых экономистов совсем другое мнение: они говорят об устойчивом уровне безработицы в 7,5%, что намного выше тех 4,2%, которые радовали нас в 1990–х годах. Финансовый кризис действительно нанес нашей экономике долгосрочный ущерб, восстанавливать который мы будем в течение долгого времени1.

К тому же в мире грез, возникновению которого способствовали пузыри на рынке жилья и на фондовой бирже, жил не только частный сектор. Косвенно эти мечты разделяли и органы власти, получавшие от этих пузырей какие‑то фантомные доходы в виде налоговых поступлений. Когда разразился кризис, те, кто считал, что они действовали финансово разумно, например власти Испании, и имели до кризиса излишки, затем обнаружили, что столкнулись не только с временным циклическим дефицитом, но и со структурным2. Даже если экономики этих стран и вернутся к состоянию полной занятости, им, скорее всего, не удастся залатать дыру в бюджете. В таких странах, как Соединенные Штаты в период президентства Джорджа Буша–младшего и Греция под руководством премьер–министра Костаса Караманлиса, действовавших финансово безрассудно, дела обстояли еще более неприглядно. К 2009 году дефицит бюджета США вырос почти до 9,9% ВВП, в Греции — до 13,6%.

Возвращение этих показателей к нулевому уровню будет не просто вопросом ожидания восстановления, так как эти страны имели дефицит даже в те времена, когда их экономики работали в режиме практически полной занятости, и налоговые поступления росли за счет прибылей, создаваемых при помощи ценового пузыря, но и повлечет за собой существенное увеличение налогов и сокращение расходов. Но вот беда: из‑за трудностей восстановления глобальной экономики любое сокращение расходов и увеличение налогов неизбежно приведет к еще большему замедлению роста экономики, что, возможно, подтолкнет многие страны к повторному погружению и состояние рецессии.

Нсемотря па эти очевидные перспективы развития мировой экономики, крики об устранении дефицита в первую очередь раздаются с Уолл–стрит и с финансовых рынков. Именно они своим недальновидным поведением породили прошлый кризис, а теперь снова ведут себя так же близоруко, требуя проведения политики, которая в очередной раз приведет к тяжелым последствиям. Они требовали сокращения бюджета. Без этого, предупреждали они и рейтинговые агентства, процентные ставки будут расти, доступ к кредитам будет все более ограниченным, и у стран не останется иного выбора, кроме как все‑таки пойти на указанное сокращение. Но не успела Испания в мае этого года объявить о сокращении бюджета, как рейтинговые агентства и рынки тут же отреагировали на это заявлением, и, я считаю, вполне обоснованным, о том, что сокращение бюджета может привести к замедлению экономического роста. С замедлением роста налоговые поступления будут снижаться, расходы на социальные нужды (например, пособия по безработице) — возрастать, а размер бюджетного дефицита — сохраняться большим. Fitch, одно из трех ведущих рейтинговых агентств, понизило оценку задолженности Испании, но процентные ставки, по которым эта страна могла привлечь кредиты, продолжили расти. Очевидно, что страны обречены на катастрофу, если они сокращают расходы, а также в том случае, если они этого не делают. Единственный случай, когда финансовые рынки, казалось, занялись благотворительностью, имел место, когда деньги пошли непосредственно в их закрома, как это было во время Великой акции спасения.