Двусмысленность позиции по отношению к AIG (и к банковской сфере в целом) красиво иллюстрируется текущим судебным процессом между AIG и Внутренней налоговой службой США (IRS). Сумма исковых требований составляет сотни миллионов долларов23. Фактически эта тяжба идет между Министерством финансов США (как владельцем AIG) и Министерством финансов (как куратором IRS). Несомненно, что выигравшей стороной в этом деле окажутся принимающие в нем участие юристы. AIG утверждает, что их сложная афера с налогами на прибыль (в которой, возможно, использовались те самые сложные финансовые продукты, которые в конечном итоге доказали свою несостоятельность, хотя и позволили успешно обмануть регулирующие органы, инвесторов и сборщиков налогов) с юридической точки зрения была безупречной24. Если AIG выйдет победителем из этой тяжбы, то деньги из одного кармана Министерства финансов перейдут в другой его карман. После этого министр финансов Тим Гайтнер, несомненно, сможет утверждать, что в ходе проведения массовых акций спасения правительство потеряло меньшую сумму денег. Но стоимость пою жеста, скорее относящегося к сфере паблик рилейшнз, огромна и не ограничивается размером оплаты услуг юристов, участвующих в этом судебном деле. Хотя и эти расходы продолжают расти с обеих сторон (по сути, все они оплачиваются налогоплательщиками США). Если же победу в лом деле одержит Al(i, в американской налоговой системе появится настолько большая лазейка, что через нее будет уходить значительная доля всех корпоративных налогов на прибыль. Зачем кому‑то, не говоря уже о министре финансов, который якобы обеспокоен бюджетным дефицитом, желать появления такой лазейки?
При проведении акций спасения и администрация Буша, и администрация Обамы не хотели вмешиваться в деятельность финансовых институтов, даже в тех случаях, когда в ходе управления компаниями была продемонстрирована некомпетентность и когда они не только брали на себя чрезмерные риски, но и прибегали к злоупотреблениям при кредитовании и искажали результаты бухгалтерского учета. Когда правительство становится хотя бы совладельцем частной фирмы, оно должно выступать за корпоративную социальную ответственность, что означает по крайней мере отказ от попыток обойти законы как при уплате налогов, так и при взаимодействии с клиентами.
Если Министерство финансов США, будучи владельцем АIG, победит, это будет означать, конечно, что АIG сможет «списать» крупную сумму денег, полученных в ходе акции спасения. Но это едва ли станет оправданием для Министерства финансов США, выступившего в данном случае в защиту «серых» налоговых схем, к которым прибегла фирма, в настоящее время принадлежащая американскому народу. Даже если все деньги были бы погашены, счета Министерства финансов не следует рассматривать как чистые. Наиболее важная составляющая, которая оказалась неучтенной на этих счетах, — это кризисные расходы, понесенные всей экономикой: триллионы долларов разницы между производственным потенциалом экономики и ее фактическим объемом производства, то есть те потери, которые оплачивают рабочие, владельцы жилья и пенсионеры. Оказались не учтены Министерством финансов и долгосрочные затраты налогоплательщиков: государственный долг, вероятно, окажется на несколько триллионов долларов больше, чем он был бы без кризиса. Большая часть возросшей задолженности (и в Соединенных Штатах, и в Европе) возникла не в результате реализации стимулирующих мер и даже не из‑за проведения акций спасения банков. В основном рост задолженности был обусловлен действием «автоматических стабилизаторов» — снижением налоговых поступлений при ослаблении экономики и одновременном росте расходов, связанных с увеличением безработицы и выполнением социальных про грамм25.
Действительно, если бы этих автоматических стабилизаторов не было, наша экономика рисковала перейти в состояние депрессии.
Но огромный рост бюджетного дефицита и государственного долга, независимо от того, возникают они в результате действия автоматических стабилизаторов или программ стимулирования экономики, будет оказывать давление на все виды государственных расходов, в том числе на социальные программы для бедных слоев населения, пенсионные программы, реализуемые в рамках социального обеспечения для среднего класса, а также инвестиции в технологии и образование, которые имеют важное значение для долгосрочного экономического роста страны. Сокращение государственных инвестиций приведет к ослаблению темпов будущего роста и эффектам, действие которых будет ощущаться в течение нескольких лет.
Учет, осуществляемый администрацией Обамы, был неправильным и в других отношениях. Например, доступ банков к деньгам под проценты, близкие к нулевым (результат политики ФРС), был, в сущности, перераспределением богатства от обычных инвесторов, в том числе и пенсионеров, к банкам. Это, как и акции спасения, должно было привести (так задумывалось) к увеличению масштабов кредитования, однако из‑за отказа ФРС или Министерства финансов выставить банкам определенные условия те не использовали предоставленные деньги для достижения этой цели. Как я уже отмечал, объемы кредитования продолжали сокращаться, а суммы выплачиваемых банками бонусов и дивидендов продолжали расти быстрыми темпами. Банкиры, по–видимому, считают, что, даже если остальная часть страны продолжает страдать от последствий их безрассудного поведения на рынке ипотечного кредитования, они имеют неотъемлемое право первородства на получение непомерно высоких бонусов.
Дополнительные критические высказывания в адрес администрации вызвала ее готовность разрешить банкам выкупить свои привилегированные акции и варранты. Во–первых, администрация позволила банкам вернуться к прежним приемам, в том числе к выплате неприлично высоких бонусов. Во–вторых, из‑за преждевременного прекращения инвестиций правительство получило меньше, чем могло бы в том случае, если бы инвестиции продолжались дольше. В–третьих, из‑за снижения размера банковского капитала объем кредитования может стать более ограниченным, а восстановление — более вялым. И, в–четвертых, если бы экономика подверглась одному из многих возможных ударов, финансовый сектор оказался бы в более сложном положении.
В позиции администрации была какая‑то неискренность. Условия сделок и порядок их учета не соответствовали стандартам, принятым в банковской сфере. Ни одна нефтяная компания не станет утверждать, что ее дела идут хорошо, только потому, что лишь некоторые скважины обеспечивают высокую доходность. Чтобы скважина считалась прибыльной, она должна приносить доход, достаточный для компенсации потерь по пустым скважинам, а также риска того, что все скважины через какое‑то время будут полностью выработаны. Так же как и в случае, когда Уоррен Баффет инвестировал в Goldman Sachs, он требовал от этих вложений дохода, достаточного дли компенсации риска и временной стоимости денег. Банки требуют того же. Например, оправдываясь за высокие процентные ставки, установленные для владельцев кредитных карт, они постоянно ссылаются на тех клиентов, которые не платят по своим долгам. Конечно, правительство в этом случае не может утверждать, что оно взимало адекватную плату по существовавшим рискам неплатежей.
Как я указываю в этой книге, налогоплательщики были обмануты, и ничто, что произошло с тех пор, не изменило прежнего подхода, даже если теперь кажется, что убытки Министерства финансов являются, может быть, меньшими, чем предполагалось первоначально. Следует особенно отметить неспособность органов власти добиться более выгодных условий для налогоплательщиков, что привело к возникновению в обществе ощущения несправедливости принятых мер. От кризиса выиграли те, кто в первую очередь способствовал его появлению. К тому же эти люди относятся к числу самых богатых американцев. Но помимо этого следует говорить и о долгосрочной финансовой позиции страны, которая была бы намного лучше, если бы Министерство финансов и Федеральная резервная система разработали более эффективную программу действий.
