Их лица были обращены только на меня, и я не видела выражений их глаз, за этими масками.

Бежать сейчас — означало бы расстаться с жизнью на месте. Сколько я проживу? Одну секунду, две? У меня даже было такое искушение, но я постаралась унять дрожь в голосе, собрав все свое мужество, и сказать:

— Меня заманили обманом. В туннелях, возможно, есть раненые эльфы.

— Она лжет! — суетливо сказала Долья, не забыв низко поклониться своим хозяевам.

— Молчать! — прикрикнул на нее боевой маг, даже не повернув головы в ее сторону. Они не сговариваясь подошли еще ближе ко мне, а дэльши осталась стоять позади, ее глаза говорили мне без всяких слов: «Сейчас ты умрешь. И это доставит мне немало удовольствия».

Я тоже старалась не шевелиться, как бы мне не хотелось бежать, Аданиры остановились в нескольких шагах от меня, и тут один из них сказал:

— За побег одно наказание — смерть.

И он направил на меня свой жезл. Я только после, несколько дней спустя, узнала, что они называются — жезлы повиновения. Но всю его мощь я прочувствовала на себе каждой частичкой собственного тела.

Ужасающая сила жезла повалила меня на каменный пол, тело выгнулось в переламывающей конвульсии, я зашлась в беззвучном крике, но магия жезла не давала мне потерять сознание. Мое тело еще некоторое время судорожно дергалось в приступах сумасшедшей боли, но потом оно просто застыло в одном длительном не отпускающем спазме, я видела только своды высокой пещеры и не могла пошевелиться.

Барабанным боем раздавались надо мной слова второго мага:

— В Ореноре знают, что делать с такими.

Я не видела Долью, но слышала ее запинающийся и льстивый голос:

— О, великий Аладраэ! Могу я сделать то, что мне было обещано?

Эльф недобро хмыкнул:

— Приступай.

И я услышала звук оружия, вынимаемого из ножен, этот звук я ни с чем не спутаю. Затем Долья подошла ко мне, держа в руках зазубренный остро отточенный кинжал с позолоченной рукоятью, украшенной драгоценными камнями.

Ее ледяной взгляд уже не удивил меня, в нем не было ни капли сострадания. Она замахнулась этим кинжалом, и я отвела глаза, чтобы не видеть искаженное гневом и жаждой мести лицо, склонившееся надо мной.

Я не знала, что она выпросила у эльфов взамен на свое предательство, но когда лезвие отсекло мне первую прядь волос — тут уж все стало ясно.

Долья яростно кромсала мне голову, и зрелище это немало позабавило обоих магов, один из них плотоядно улыбнулся, облизнув свои губы, заметив, как с клинка капает кровь.

Я смутно помню, как она закончила, возможно, я была слишком слаба от боли и ран, что же произошло после — навеки осталось сокрыто для меня и потеряно в памяти.

Очнулась я в своей комнате уже ранним утром и поняла, что опаздываю на тренировку. Я привычно начала собираться, натягивая свой кевей, как вдруг увидела несколько свежих шрамов на запястьях. Владыка Небесный! Откуда это? Вид собственных ног также ужаснул меня, несколько пальцев выглядели так, будто попали под кузнечный молот. Они едва сгибались. Я попыталась вспомнить то, что было вчера, но мысль будто провалилась в пустоту.

С ужасом я поняла, что мне не приснились ни дерды, ни поединок во мраке пещер, ни боевые маги. Вереница событий будто оживала в памяти вплоть до того момента, как Долья искромсала мне волосы. Последнее, что еще четко всплывало в сознании — это слова принца Алвара, прижимающего к своей груди мое израненное тело: «Я знаю, что нужно сделать, чтобы эта боль никогда не побеспокоила тебя» и его рука, что легла на мой лоб.

Я знала, что меня увезли в место, называемое Оренор, и там прошли несколько дней моей жизни. Но то, что произошло там, было наглухо заблокировано в сознании. Со мной явно случилось что-то очень плохое, но, похоже, что принц эльфов каким-то образом забрал мою память.

И я чувствовала, что меня покалечили еще и внутри. Та, которой я так доверяла, без малейших угрызений совести отправила меня на верную смерть. Мир же ее праху, теперь обвинять ее бессмысленно. Но это предательство было всего лишь царапиной в сравнении с зияющей раной в самом сердце. Свадьба принца уже наверняка состоялась и теперь все, что осталось от моей Надежды разнесло на мелкие кусочки.

Я брела по улицам Нивенрэла в Франиртил сама не своя, иногда обнаруживая, что иду не в ту сторону. Левая нога плохо слушалась, на правую было больно ступать, что-то ныло в спине при ходьбе. Когда я попыталась помассировать ноющие виски, мои пальцы нащупали рубцы от кинжала, я обнаружила, что почти лишилась волос, и поняла, что с меня хватит. Нужно только забраться на Кенарит и…

Как будто пребывая в каком-то трансе, я начала взбираться по бесконечной лестнице монотонно считая ступеньки. Я не сбилась ни разу, поскольку режущая боль каждый раз впивалась мне в ногу. Оказавшись, наконец, на верху, я прошла туда, где казалось, никого нет. Перед глазами все поплыло, когда я, ухватившись за перила, глянула вниз. Еще раз оглянувшись, и никого так и не увидев, я тяжело вздохнула, затем начала молиться едва слышным шепотом. Я просила Небесного Бога если не простить одну из своих дочерей, то хотя бы понять. Сияющая смерть звала меня. Тупая боль воткнулась в позвоночник, когда я перекинула через перила правую ногу. Волшебные огни закружились перед глазами. Левую я перекинуть не успела.

Один из таши-нандиров вышел из тайных троп в каком-то шаге от меня, и через мгновение я оказалась на другой стороне комнаты, без возможности пошевелиться. Глупо было бы думать, что меня оставят одну. Ассасин крепко держал меня в руках и, подождав пока я перестану сопротивляться, сказал:

— Зачем ты хочешь умереть? — этот тихий голос… Я сразу узнала его, хотя с тех пор прошла, казалось, целая вечность.

— От меня и так уже ничего не осталось. Отпусти… или убей меня.

Он сдавил мои руки до боли и наклонился к самому уху.

— Я мог бы выпить всю твою кровь… Если бы не отвечал за твою жизнь своей.

— Ну что ж, однажды ты уже пытался это сделать… Но теперь это не имеет значения… — я бы равнодушно пожала плечами, если бы смогла.

Он внезапно развернул меня к себе, и на его лице я увидела удивление, к которому примешивалось какое-то понимание, затем узнавание, а затем в его глазах отразилась и вся моя боль, что мне довелось пережить за долгие месяцы. Он разжал свою хватку, тем не менее, не выпуская из рук, и прикрыл свои глаза, низко опустив голову.

— Это ты… — произнес он так тихо, что его было едва слышно за пением цветов из боковых коридоров.

— Да… Была когда-то…

— Я едва узнал тебя. Что я могу для тебя сделать? — он поднял свою голову и сразу зацепился взглядом за шрамы.

— Уже ничего.

Он немного помолчал, но затем, поймав меня за подбородок, решительно сказал, глядя мне прямо в глаза:

— Я обязан тебе жизнью… Но волею судьбы отобрал твою. Может быть, я и не смогу вернуть тебе ее. Но я клянусь — те, кто посмеет тебя тронуть, жестоко заплатят за это своей кровью. И… прости меня…

В моей душе шевельнулось что-то, быть может, я просто вспомнила нашу первую встречу, вспомнила, как пожалела его, пронзенного арбалетной стрелой, как он чуть не умер у меня на руках. И я тихо прошептала ему:

— Ты ни в чем не виноват. Пойдем отсюда.

— Я отведу тебя в твою комнату.

— Нет, мне нужно в Франиртил. Я уже опоздала на занятия.

Он утвердительно кивнул.

— Это даже лучше, — сказал он как будто сам себе, — Идем.

Его звали Вэалор. В гвардии принца он был таши-нандиром и разведчиком. Он рассказал мне, что только недавно вернулся с важного задания и ничего не знал обо мне с того самого момента, как покинул мой дом. Но часто вспоминал меня и совсем не ожидал увидеть здесь, под сводами подземного очага.

Тренировка уже давно началась.

Как всегда я увидела Мэльира, показывающего своим взмокшим ученикам очередной финт, и поняла, что здесь, в зале, мое спасение от боли. Юные телендиры повторяли за ним движения почти один в один, но это его все равно не удовлетворяло.