Где-то за тридевять земель отсюда надрывался сверчок, на пределе слышимости доносился чей-то мощный храп. Неужели господин Конькевич может выводить такие рулады? Невозможно ведь физически...

Часы на напоминальнике показывали пятый час утра. Сон не шел. Шаляпин, так и не дождавшись возвращения человека в постель, досадливо передернул шерстью на спине, что у него, как уже выяснил Петр Андреевич, было равнозначно человеческому пожиманию плечами, и, раздраженно поводя из стороны в сторону хвостом, легко взлетел на довольно высокую кровать, укладываясь на нагретое место.

"Почитать, что ли, «Историю... Нетушки! Лучше пистолет приведу в порядок, да и автомат трофейный требует ухода».

Привычная возня с воронеными деталями «мужских игрушек», разложенными на чистой тряпице, выклянченной еще с вечера у доброй фрау Штайнбек, как и ожидалось, почти вернула расположение духа. Даже мотивчик какой-то высвистываться начал...

Удобная штука этот автомат Калашникова! И затвор этот поворотный интересной конструкции, и магазин емкий, да еще аборигенская манера по два рожка сразу скреплять липкой лентой... Николай, помнится, объяснял что-то про войну в Афганистане. Дескать, оттуда это усовершенствование пошло. Шестьдесят патронов! Сила! Вот только калибр мелковат: 5,45 миллиметра— две без малого линии. Ерунда. Хотя... Отдача снижается, пуля, натыкающаяся на препятствие, например, при попадании в цель, неустойчива... Пожалуй, будет лучше нашего автоматического карабина Федорова, и значительно... Привезти бы образец с собой, можно неплохую...

Куда привезти? Куда? Ты что, ротмистр, забыл, где находишься? Здесь даже России нет! Никакой! Ни той, ублюдочной, которую ты только что покинул, ни другой, твоей родной... Слово русский здесь — пустой звук! Россия населена потомками тевтонов, ордынцев и поляками!

Петр Андреевич отложил в сторону смазанный автомат, руки, сами собой двигаясь в заученном до автоматизма ритме, собрали верный «вальтер». Вставленная обойма привычно клацнула, оттянутый затвор с масленым лязгом упруго встал на место.

Тоже хорошая штука. Знакомая до мелочей, удобная, проверенная.

Николай, проснувшись, в полумраке долго не мог понять, ни что его разбудило, ни где он находится.

Понимание последнего прорезалось спустя некоторое время само собой, когда Александров с изумлением различил на подушке рядом с собой разметавшиеся волосы уютно посапывавшей круглолицей девушки — одной из тех, которые прислуживали вчера за столом. Припомнилось и еще кое-что... хм... пикантное... Стыдоба! А еще гостями называемся!

Однако первопричины своего пробуждения капитан понять не мог. Вроде бы и шумов не наблюдалось никаких, и организм безмолвствовал, никак не проявляя своих естественных потребностей. Хотя... Пиво у местных бюргеров ничуть не хуже чешского, пробованного, помнится, в изрядных количествах во время давнишней турпоездки в братскую Чехословакию. Вроде и слабенькое, а забирает изрядно. Ну а от основных последствий неумеренного потребления вообще никто не застрахован. Не тот ли ставший притчей во языцех «будильник» разбудил?

Первой бросилась в глаза, когда милиционер спустил ноги на вязанный, как говорила покойная бабушка, из «ремков» половичок, по-домашнему уютный, и затеплил с помощью верной зажигалки свечку, заменяющую здесь ночник, изрядных размеров фарфоровая ночная ваза с какими-то легкомысленными ангелочками — не то херувимчиками, не то серафимчиками, а может быть, и амурчиками (кто их разберет крылато-голозадых?) на сияющем боку.

Вот еще! Николай, справедливо решив, что советскому офицеру невместно использовать сей сосуд по естественному назначению, натянул отсутствующие на своем законном месте детали одежды и, поеживаясь (не сказать что в спаленке было холодно, скорее свежо) выступил на поиски нужного места, попросту говоря, — туалета.

Туалетная комната, между прочим, весьма комильфо, обнаруженная в конце узкого коридора, куда выходило несколько дверей, оказалась оборудованной не только ватерклозетом (пусть устаревшей, но очень надежной конструкции, с мягким сиденьем) и раковиной для умывания, но даже биде! А уж такими удобствами, как пипифакс и разного аромата освежители воздуха, которыми вечно пренебрегают в России, болезненно педантичные в своей чистоплотности немцы обеспечили место отправления естественных надобностей в избытке. Подобная предупредительность довольно сильно подняла планку уровня цивилизованности местных жителей в глазах Николая. Он, грешным делом, при виде свечей, камина и ночного горшка ожидал чего-нибудь вроде привычных среднестатистическому россиянину удобств в дощатой, продуваемой всеми ветрами будочке на дворе, в лучшем случае с обрывком газетки на гвозде.

Возвращался в свой номер капитан несколько продрогшим, но повеселевшим (как же, в очередной раз убедился в том, где именно находится душа у человека!), даже чуть слышно насвистывая себе под нос «Танец с саблями» Хачатуряна и предвкушая, как нырнет под теплый сдобный бочок местной спящей красавицы. Насторожила его полоска света, пробивавшаяся из-под двери комнаты, в которую, как смутно припоминалось, порядком захмелевший Берестов, обнимавший ничуть не возражавшую фрау Штайнбек за плечи (а временами и ниже), по-хозяйски вселил ротмистра Чебрикова. Еще более встревожила серия знакомых металлических щелчков, завершаемая коротким лязгом.

Уже не думая, как это будет выглядеть со стороны, Александров босой ногой с размаху ударил в дверь возле ручки, с замиранием сердца ожидая рокового...

Петр Андреевич так и не успел понять, какая сила неожиданно распахнула дверь в его скромную келью, загасив порывом воздуха ночник, и вырвала из руки пистолет. Он только инстинктивно успел сцапать лежавший подле автомат, запоздало вспомнив, что магазин, снятый по требованиям техники безопасности, без света найти не сможет, а следовательно, оружием придется действовать в лучшем случае, словно дубиной, как та же сила швырнула его на разобранную постель, от души приложив затылком о стену.

...м-мать. — Раздался в темноте знакомый голос...!

Ротмистр облегченно перевел дух, разжимая ладони на стволе автомата, изготовленного для сокрушительного удара.

— Это вы, капитан?

В ответ в темноте затеплился синеватый язычок пламени, а через секунду дрожащий свет ночника озарил взъерошенного милиционера в одних семейных трусах весьма игривой расцветки в цветочек, сжимавшего в каждой руке по пистолету: в левой — зажигалку, в правой, рукоятью вперед — чебриковский «вальтер».

— Это ваша специфическая манера ходить по ночам в гости, господин капитан? — поинтересовался Петр Андреевич, осторожно дотрагиваясь ладонью до затылка, на котором явно вызревала солидных размеров шишка.

В ответ на этот невинный вопрос Александров, только сейчас разглядевший расстеленную на столе салфетку и разложенные на ней приспособления для чистки оружия и склянку с маслом, облегченно матюгнулся еще раз и, гневным взглядом безуспешно попытавшись прожечь в Чебрикове сквозную дыру, со стуком положил чужую «пушку» на стол.

Мгновение спустя дверь хлопнула, только соскочил и долго, со скрипом раскачивался крючок...

Кот, совершенно не обративший внимания на разыгравшуюся в метре от его пушистого бока сцену, продолжал безмятежно похрапывать на одеяле.

— Ну и нервный же народ потусторонние представители закона! — горько пожаловался ему ротмистр, засовывая пистолет в расстегнутой кобуре (не пачкать же смазкой чистую наволочку!) под подушку, а автомат с примкнутым спаренным магазином ставя в изголовье.

Как ни странно, но сие комическое происшествие вернуло ему обычное состояние духа и позволило снова заснуть, теперь уже крепко и без разных там посторонних сновидений.

Утро выдалось солнечным, и о вчерашней непогоде напоминали только наметенные за ночь сугробы чистейшего снега, которые весело разгребали высыпавшие на улицу горожане, приветливо улыбающиеся встречным незнакомцам.