Гриф приложился к кружке, отхлебнул кислячка и задумчиво уставился в подернутую легкой дымкой морскую даль.

— Так расскажи, чему ж ты там такому научился, — ненавязчиво попросил Аркаша.

— О, да это тема обширная и за вечер не уложиться, — отозвался Гриф. — Наука там горькая, как у Ваньки Жукова, который, если помнишь, селедку не с той стороны чистить стал. В зоне, как на минном поле, прежде чем что-то сделать, сказать слово или просто шагнуть, надо сто раз подумать, а иной раз и этого не дают. Но главный вывод я вынес такой — если можешь сделать дело один, ни за что не заводи подельников. Некому будет на тебя показания давать и подставлять. И еще — без крайней нужды старайся не переступать грань между проступком и тем деянием, что подпадает под статью уголовного кодекса, тогда все будет хорошо. Сегодня я вроде как изменяю своим правилам, но… нужда, Аркаша, нужда, ситуация вынуждает, понимаешь. Я вляпался в такую передрягу, что Крым для меня уже отрыжка рижских заморочек, а потеряв голову, говорят, по волосам уже не плачут. Допил? Ладно, идем к автобусу…

Дорога до Ливадийского дворца заняла минут двадцать, но Аркаше они показались вечностью. Выпитое вино подействовало на Грифа неожиданным образом — уже за рулем его вдруг развезло, он стал не в меру весел и бесшабашен. Явно лихача, он яростно крутил «баранку», с пеной у рта горланил какую-то песню про пиратов и смахивал на сумасшедшего угонщика автотранспорта, рядом с которым даже небезызвестный Деточкин казался бы бледной тенью. Автобус то и дело кидало из стороны в сторону, и он несколько раз чуть было не нырнул в пропасть.

На языке не на шутку струхнувшего Аркаши вертелся многоэтажный мат, но он, опасаясь непредсказуемой реакции Грифа на нецензурные комментарии по поводу его водительских способностей, благоразумно предпочел воздержаться. Слава богу, встречных машин было немного, и патрули на пути следования их не остановили.

Прибыв, наконец, к цели, автобус развернули и поставили в заранее оговоренное место на обочине, сразу за крутым поворотом.

Аркаша не медля вытащил и проверил игрушечный кнопочный нож и такие же бутафорские наручники, и снова рассовал их по карманам. Потом повязал на шею яркую шелковую косынку.

— Приготовь веревку и пластырь! Минут через десять будь у того столба, чтоб я тебя мог видеть с тропинки, — напутствовал он Грифа, прежде чем покинуть автобус. — В общем, все как уславливались, ну, я пошел…

Гриф молча кивнул и сделал знак рукой, мол, будь спок, все будет как надо, в лучшем виде.

Через несколько минут Аркаша уже был на исходной позиции. Ждать пришлось довольно долго, автобус запоздал почти на полчаса. Когда же он, наконец, прибыл, из него вышли молодая, интересная девушка и две старушки. В подсознании у Аркаши появилась надежда, что за девушкой по тропинке поплетутся и старушенции, и дело сорвется по независящим от налетчиков причинам. Аркаше почему-то вдруг расхотелось ввязываться в это предприятие, которое стало казаться ему очень сомнительным и малоперспективным. Но вышло так, как и предполагал Костя — старушки, которым крутой подъем был явно не по силам, опираясь на тросточки, пошли по дороге в обход, по тропинке же в одиночестве поднималась только одна девушка. Отступать было поздно и Аркаша с решимостью стража государственной границы вынырнул из кустов прямо перед жертвой и грозно спросил:

— Мадам Анжела?!

Та, не понимая, что от нее хотят, от неожиданности остолбенела:

— Д-да… а… а с к-кем имею…

Сильный и хлесткий удар-пощечина, не дав ей договорить, опрокинул ее на землю. Аркаша выхватил «нож» и щелчком выпустил «лезвие».

— Встать, быстро! — угрожающе прошипел он.

Та немедленно подчинилась. Щека ее горела алым пламенем, из носа закапала кровь, а глаза были полны ужаса. Аркаша деловито накинул ей на запястье «браслет» и защелкнул его. Вторую половину он замкнул на своей руке. Ошеломленная пленница по-прежнему стояла не шелохнувшись. «А Костя был прав на сто процентов, — подумалось отважному злоумышленнику. — Влепить вначале оплеуху, чтоб блажить не вздумала, и все пойдет как по маслу. Воля к сопротивлению парализована, делай с ней, что хошь. Да, фактор неожиданности — великая штука!..» Он скинул с шеи платок и перед тем как двинуться, обмотал им запястья в наручниках — с расстояния могло показаться, что милая парочка идет, игриво забавляясь каким-то цветастым лоскутком.

— Сейчас выйдем на дорогу, шагай спокойно рядом и не вздумай дергаться, — строго наставлял ее Аркаша перед решающим отрезком пути. — Будешь вести себя тихо, к вечеру окажешься дома, пикнешь или еще что, — вырежу аппендикс без наркоза! — Свободной рукой он вытер ей под носом кровь. — Ты все поняла, коза безрогая?

Та чуть слышно буркнула нечто невнятное и безропотно засеменила за ним, растерянная и подавленная. Аркаша со свирепым выражением лица потомка янычара вел ее за собой, радуясь в душе, что все идет по плану, но, пройдя заросли и достигнув дороги, он резко сбавил ход. От печати триумфатора на его физиономии не осталось и следа — на условленном месте, где должен был находиться Гриф, Грифа-то не было и в помине. Он сразу же отпрянул назад, в кусты, потянув за собой и пленницу.

«Что делать?! Идти вдвоем к автобусу?! А если Грифа прихватили гаишники?! — лихорадочно работал Аркашин мозг. — Вдруг там разборка, а я припрусь с девахой на поводке… Нет, надо подождать, может, этот уродец появится…»

В течение десяти минут они трижды выходили на дорогу — Грифа не было. Положение становилось просто дурацким. «Вот-вот, этой дурехи хватятся и позвонят папаше, — рассуждал Аркаша. — Тот скажет, что она должна уже быть на месте. Начнутся поиски, выбегут на дорогу… Дело принимает дурной оборот, больше тянуть нельзя…»

Он еще раз выглянул из кустов, но ситуация оставалась прежней. Матюгнувшись про себя, он снял с обеих рук «игрушку»:

— Мадам, наше мероприятие откладывается. Мне очень жаль… Передавайте привет папашке — наша маоистская группировка помнит его коммунистическое прошлое. А теперь быстро в магазин! О нашей встрече не звони и помалкивай, для своего же блага. У нас руки длинные… топай!

Он проводил взглядом изумленную неожиданной развязкой девицу и, убедившись, что ничего подозрительного вокруг не наблюдается, пошагал в сторону автобуса.

Автобус стоял там же, где ему и положено было стоять, за поворотом, на прежнем месте. Дверь его была открыта. Неудачливый похититель, исполненный праведного гнева из-за сорванной операции, зашел вовнутрь и в недоумении огляделся — его напарничка не было и здесь.

Возмущению Аркаши не было границ. «Ну, раздолбай, Гриф ощипанный, я рискую, на подсудное дело иду, а этот гад, мало того, что все дело запорол, так еще и пропал с концами. Ну подонок, как таких земля носит?..» Взбешенный, он выскочил из автобуса и резвым шагом протопал вперед метров шестьдесят — семьдесят, озираясь по сторонам в надежде обнаружить пропавшего компаньона или хотя бы его следы.

Потом вернулся назад к автобусу и то же самое проделал в противоположном направлении. Однако этот короткий рейд никаких утешительных результатов не принес. Аркаша удрученно присел на ступеньку автобуса и, закурив сигарету, крепко призадумался. Сознавая весь идиотизм происходящего, он пребывал в явном замешательстве, не зная, что же ему предпринять дальше, — сидеть и ждать у моря погоды, бросить все и уехать в Ялту или…

Докурив, Аркаша остановился на третьем варианте — походить, обшарить ближайшие окрестности и все-таки попытаться отыскать загадочно сгинувшего подельничка. В вождении автотранспорта он был полный профан, а уехать, оставив автобус без присмотра, было чревато непредсказуемыми последствиями и возможными неприятностями для Кости, перед которым они уже и так, кажется, опозорились.

Около получаса он бродил в районе автобуса, тщательно обследуя придорожный кустарник, и уже когда, отчаявшись, решил закругляться, запнулся за какую-то корягу, которая при рассмотрении оказалась торчащей из куста ногой… ногой Грифа. Вторая же была поджата к животу; широко расставленные руки лежащего, казалось, обнимали землю прощальным объятием, словно он расставался с ней навсегда.