— Валера?! Да что вы! — всплеснула руками Юрченко. — Вы его просто не знаете. Он на такие грязные дела никогда не подпишется.

— О, не скажите, — скептически улыбнулся Верховцев. — Как там у Шекспира… «есть многое, друг Горацио, на свете, что и не снилось…» ну и так далее. И потом, я ведь ничего не утверждаю, а только высказываю предположение.

— Ваше предположение — просто бред! — с вызовом бросила Юрченко.

— О, мадам, так дело не пойдет, — сказал Верховцев, нахмурившись. — Мы с вами встретились не для того, чтоб демонстрировать амбиции. Давайте условимся: или сохраним обстановку благожелательности или сразу по-доброму расстанемся.

— Олег Евгеньевич… — Юрченко сконфуженно, словно напроказившая школьница, прикусила губу. — Я… я…

— Больше так не буду, да? — спросил Верховцев, улыбнувшись, и, не дожидаясь очевидного ответа, продолжил: — Знаете ли, Марина, как говорят в полиции, факты — вещь упрямая. В данном случае я говорю о том, что вижу своими глазами — вот устав фирмы «Пикадор», протокол учредительного собрания, верней его ксерокопия, копия банковской лицензии, договора… Чем вы объясните, что Валерий Каретников скрывал от вас этот пласт своей жизни? Не доверял? Не хотел информировать о причастности к криминалу?

— Не… не знаю, — захлопала ресницами Юрченко. Она выглядела растерянной и подавленной обрушившимся на нее открытием. — Я ничего не могу понять… моряк… вице-президент… голову сломать можно.

— Можно, — согласился Верховцев. — Зато появилась хоть какая-то перспектива для поиска, подающая надежду…

— Надежду?! Надежду на что? — чуть оживилась она.

— На то, что разыскиваемый вами человек, по крайней мере, хоть жив.

— А я в этом и не сомневалась. Да и экстрасенсы, у которых я побывала, в один голос утверждали, что Валера жив-невредим.

— Даже так? А почему же эти мудрецы не показали к нему дорогу? Тогда бы и необходимость в моих услугах отпала.

— Нет, они говорили, но все по-разному и как-то туманно, неопределенно, — словно оправдываясь, забормотала Юрченко, — кто про избушку на озере, кто про город в средней полосе России, кто, что он наемником в Чечне воюет… В общем, все обтекаемо, неконкретно.

— Зато мзду брали определенную, строго по таксе? Или нет?

Юрченко промолчала.

— Конечно, психологию клиента эти шарлатаны знают на «пять» — несподручно брать деньги, объявив, что разыскиваемого нет в живых. У тех, кто ищет — горе, а с них… понимаете?..

Юрченко молча кивнула.

— А за надежду человек последнее готов отдать, — продолжал Верховцев. — Надежда, она ведь цены не имеет, бесценна она; она тропинка к спасению, которая может перейти в большую дорогу, а может и внезапно оборваться…

— Не может, не должна!.. — взволнованно вставила она.

— Скажите, Марина, вы его любите? — без всякого перехода спросил Верховцев.

— Да, люблю, — без малейшего колебания ответила Юрченко, — иначе зачем я здесь?

— Все правильно, — рассеянно промолвил Верховцев, отвлекшись какой-то мыслью.

— И еще, Олег Евгеньевич, — поднявшись чуть вперед, порывисто зашептала она. — Я никому из близких знакомых не говорила, вам первому… У меня будет ребенок! Валерин ребенок, он его так хотел. Четвертый месяц пошел…

И лицо ее как по волшебству озарилось радостной светлой улыбкой.

— Вы — мужественная женщина! — воскликнул Верховцев под впечатлением услышанного. — Отчаянная даже. При таких обстоятельствах и в такое время это… это поступок.

— Не знаю, — зарделась Марина. — Не знаю, я по-другому не могу…

— Ну, что ж, на сегодня, пожалуй, хватит, — сказал Верховцев, взглянув на часы. — Фронт работы на ближайшую неделю вы мне обеспечили. И последний вопрос: его личные документы: паспорт моряка, гражданский, или, скажем, водительские права дома у вас случайно не остались?

— Нет, что вы. Все такое он всегда при себе носил.

— Ну, разумеется…

Они встали и направились к выходу. Уже прощаясь, Юрченко осторожно поинтересовалась:

— И у меня к вам, Олег Евгеньевич, напоследок есть вопрос: сколько будет стоить ваша работа?

— Не знаю, — ответил он, слегка замявшись. — Пока не знаю. Но одно могу сказать определенно — для влюбленных и беременных у меня скидка, причем существенная. И давайте договоримся — со следующей встречи на «ты»?

— Ладно. Ну, спасибо вам, до свиданья!

— Всего…

Юрченко пошагала к остановке трамвая. Верховцев еще с минуту постоял перед входом в кафе, вдыхая после пряного, пропитанного ароматом кофе воздуха сырой, забивающий дыхалку осенний ветер. Мелкий, нудный дождик не унимаясь кропил лицо. После теплого, по-домашнему уютного кафе, Рига казалась хмурой и неприветливой, как увядающая девственница.

Перегудов запаздывал. Адвокат, по-видимому, уже поджидал его у «Омута». Этот, скандальной репутации и печальной славы пивбар в центре города был, наверное, последним из могикан. Да и во всей Риге он оставался одним из редких заведений подобного типа, еще не прибранных к рукам настоящими хозяевами. Обычно там кучковалась непритязательная и малоприятная публика, но Влада это не волновало, он направлялся туда отнюдь не за острыми ощущениями, а по вполне конкретному и очень важному делу.

У него было приподнятое настроение — перед этим он наведался в «Юпитер-банк» разведать тамошнюю обстановку и остался весьма доволен результатом своего визита.

Банк находился в Старой Риге и производил впечатление респектабельного учреждения с самым современным уровнем обслуживания: солидный фасад, открывающиеся автоматически прозрачные двери на фотоэлементах, мраморный пол, диваны, корректный и предупредительный персонал, внушительного вида охрана, словом, все как надо — недаром банк числился в первой десятке коммерческих банков города.

Наверное, четверть часа он, с видом человека кого-то поджидающего, лениво наблюдал за процессом обслуживания клиентов, искоса поглядывая в сторону кассы, из окошка которой кто-то периодически получал наличность. Все строго, деловито, никакой суеты… Далее без особых хлопот взял у оператора выписку валютного счета на сегодняшний день. Убедившись, что новых поступлений на счет «Латкокимпэкс» не было, и остались все те же два миллиона триста тридцать тысяч, он мысленно поблагодарил судьбу, что расчетный счет его страховой компании находился в другом банке. В противном случае выношенный им замысел имел бы существенный изъян — в своем родном банке его слишком хорошо знали в лицо, и контролировать ход задуманной операции без риска засветиться было бы практически невозможно.

Теперь Влад Перегудов шел на смотрины Грифа, показать которого ему и собирался Адвокат. По словам Сени, тот тип имел поразительное внешнее сходство с президентом «Латкокимпэкса», тело которого они накануне без особых почестей предали земле.

Перегудов не ошибся — Адвокат и впрямь уже дежурил у дверей «Омута», словно внештатный швейцар. Влад еще издалека заметил сутулую фигуру в линялом плаще. Бывший сокурсник нетерпеливо топтался на месте, пряча в воротник лицо от пронизывающего ветра, и, видимо, основательно продрог.

«Давненько, видать, прискакал, — мысленно усмехнулся Перегудов. — Что значит крепко сидеть на мели и вдруг унюхать поживу! У Сенечки теперь энтузиазма и рвения на троих хватит, он за ради бабок и банку консервную носом вскроет. Что ж, пусть наведет на Грифа, посмотрим, что это за птица, если подходящего полета, возьму в дело, нет — придется срочно искать дублера. Времени в обрез, цейтнот, главное не наделать глупых ходов».

…К своему бывшему сокурснику Влад относился крайне снисходительно, короче — не уважал. В этой жизни Адвокат был уже отыгранной картой и серьезного интереса для человека уровня Перегудова представлять не мог.

По специальности оба они были правоведами, но этим общее между ними и исчерпывалось. Перегудов был игроком активного плана, форвардом, ищущим счастья у чужих ворот и постоянно нацеленным на гол, Сеня Скорик — конченым алкоголиком, давно и безнадежно проигравшим в очном поединке с «зеленым змием» и ни о каком реванше уже не помышлявшем. Больше того, смирившись с мыслью, что одолеть это чудище все равно невозможно, он сделался его вассалом на всю отписанную ему судьбинушкой оставшуюся часть жизни.