— Как вы можете так клеветать на меня, — скорбно отозвался Вевур. — Вам ли не знать, что с утра я пью только в хорошей компании?!

— Для тебя и Колючка — компания… Да, держи же! — Что-то с душераздирающим трезвоном посыпалось на землю, сопровождаемое свирепыми и замысловатыми проклятиями.

Я заинтриговано высунулся за дверь и застал удивительную сцену: Вевур и незнакомый мелкий старичок сварливого вида копошились возле груды металлического лома. Старичок яростно ругался, пытаясь стряхнуть железки с себя, а Вевур легкомысленно потешался, помогая ему. Колючка бродил в безопасном отдалении, брезгливо принюхиваясь.

Я отодвинул одну из длинных, блестящих трубок, которые все время цеплялись за одежду старичка, мешая ему подняться на ноги и тот, наконец, сумел встать. Однако, вместо благодарности, он измерил меня гневным взглядом и осведомился, обращаясь к Вевуру:

— Этот, что ли, твоя хорошая компания?

— А чем плох? — улыбнулся Вевур, выпутываясь из тускло сверкающей сетки, которой были оплетены некоторые железки. — Гордость Гнезда! Талантливейший представитель нового поколения…

Старичок только махнул рукой безнадежно и спросил у меня:

— Где ваш дракон, юноша? Его не затруднит дотащить весь этот хлам вон до тех развалин?

— Не думаю, что ему понравится перспектива стать вьючным животным, — осторожно отозвался я, изумленный таким оборотом.

— Я разве спрашивал о пристрастиях вашего монстра? — брюзгливо проворчал старичок. — Чего вы глазеете? Помогите тогда сами, если помощь пожилому ученому не оскорбит ваши деликатные руки!

И пожилой ученый принялся споро собирать разбросанный лом, нагружая им перевернутую тележку, распихивая в большие плетеные корзинки и увязывая остатки огрызками веревок. Вевур только довольно скалился, делая вид, что изо всех сил помогает, но когда все было готово, честно подхватил одну из вязанок и корзину и потащил их вслед за старичком с тележкой. Я пожал плечами, подобрал оставшуюся вязанку, пару длинных трубок и поплелся за ними. Колючка налегке замыкал шествие.

Железки оказались чрезвычайно тяжелыми и негабаритными. Они цеплялись за все вокруг, норовили выскользнуть из вязанки и упасть прямо на ногу. Когда я, наконец, добрался до развалин Святилища, то взмок и разозлился. Но улыбающаяся физиономия поджидавшего перед входом Вевура начисто отбило всякое желание ругаться, поэтому я просто сбросил свою ношу на остатки каменных ступенек и облегченно вздохнул.

— Спасибо за помощь, — сказал Вевур. — А то мне пришлось бы лишний раз бегать за этим добром…

— Кто он такой? — полюбопытствовал я, прислушиваясь к грохоту внутри развалин. Время о времени оттуда вихрем выносились летучие мыши.

— Хорош характерец, а? — Вевур засмеялся. — Нужно просто не обращать внимания. На самом деле он еще хуже, чем кажется. Но зато исследователь великолепный, другого такого во всем мире не сыщешь. За то и ценю.

— И терпите подобное обращение?

— Нам ли, нищим сторожам, привередничать? — Вевур прищурился лукаво, но потом вздохнул почти серьезно: — Характер у него неважный, это верно. Потому и помощников ему найти трудно. А его работа стоит того, чтобы ее сделали… Вдобавок, однажды он оказал мне неоценимую услугу.

— А чем он занимается?

— Как и большинство уважающих себя ученых нашего мира он изучает Стену Мрака, — важно ответил Вевур, покосившись в глубины развалин Святилища, где воцарилась внезапная подозрительная тишина.

— При помощи этого? — я с сомнением посмотрел на груду металлических обломков при входе.

Вевур не успел ответить, потому что появился сам ученый, одарил нас раздраженным взглядом и обратился ко мне:

— Скажите, Птенец, вас не затруднит оказать мне еще одну услугу? Мне до крайности необходимо перевезти кое-какое оборудование из старого музея. Возможно, ваш дракон окажет любезность…

Я молча развернулся и зашагал прочь.

Встающее солнце раскрасило небеса прозрачной акварелью. Ночной ветер согнал облака с небосвода на землю, и они окутали невесомым туманным шлейфом подножия деревьев, поверхность декоративного пруда, обломки каменных плит. Какие-то мелкие твари разбегались врассыпную при моем появлении, прятались за могилами и глазели оттуда с неистребимым пугливым любопытством. Пару раз я замечал темную шкурку Колючки, тихонько крадущегося следом. Впрочем, может быть, псевдобарсук просто охотился в параллельном направлении.

Иногда я ловил краем глаза движение медлительных, зыбких теней между склепами. То ли от деревьев, то ли еще от чего… Не хотелось вглядываться.

Полуразрушенные столбы, отмечающие границы Упокоища, я миновал с изрядной долей облегчения. Я не опасался призраков или дурной славы старинного погоста, но не зря же даже надменные и бесстрашные драконы явно избегали посещения местных достопримечательностей, невнятно мотивируя это нежеланием вспоминать былые неприятные события. Разумные и ехидные наблюдатели выдвигали более правдоподобную версию о том, что высокомерные создания просто пытаются навсегда выбросить из памяти скорбный для них исторический эпизод, когда маленькие жалкие людишки почти свели на нет гордое племя драконов. Основная часть тех безумцев и была захоронена здесь.

Все время пребывания на Упокоище я чувствовал молчаливое присутствие своего дракона. Дракон был рядом, но не подавал признаков жизни, одаривая своего владельца холодным, равнодушным безучастием. Мне меньше всего сейчас хотелось выяснять отношения с ним, поэтому я лишь горестно взглянул в сторону безнадежно далекой серебристой иглы Гнезда, украшавшей светлеющий горизонт, и зашагал по дороге в сторону Города.

Впрочем, пешком мне пришлось идти совсем недолго. Вскоре меня догнала волна скрипов, голосов, лошадиного фырканья и стука копыт, сопровождавших появление небольшого крестьянского обоза. Обозники без лишних вопросов подобрали одинокого путника, и я с относительным комфортом устроился на предпоследней телеге, куда, улыбаясь, поманила молодая темноглазая женщина с сонным ребенком на коленях. Ее спутники — два крепкотелых мужика, сидевшие на облучке, лишь рассеянно покосились на нового пассажира и отвернулись, поглощенные беседой друг с другом. Как выяснилось из их негромкого разговора, обоз шел не в Город, а поначалу в Гнездо, как и сотни других, подобных этому караванов, крестьянских и купеческих. Часть продуктов и прибыли поступала в Гнездо в качестве обычной платы за охрану. Драконы стерегли Рубеж, оберегая мир от наступления Тьмы, а благодарному населению полагалось кормить своих пограничников.

— …дармоеды проклятущие, — послышался голос одного из крестьян, продолжавшего прерванный моим по явлением разговор. — Сколько еще мы будем содержать этих бездельников?

Его сосед что-то невнятно ответил, заставив первого взорваться:

— Да?! А на … мне это надо?! Уж как-нибудь и сами бы справились!

— … граница.

— А ты видал ее, эту границу? Бабские сказки! «Говорят, говорят…», — передразнил он свирепо. — Мало ли чего плетут! Наверняка вранье это все. Им надо жрать, а сами добыть не могут, потому как бездельники по призванию и воспитанию, вот они и твердят таким дурачкам, как ты, что без них покоя не будет…

Женщина безмятежно улыбалась, укачивая ребенка и глядя куда-то в сторону отрешенным взглядом. Оживившийся ребенок, напротив, не спускал с меня внимательных глазенок. А я, сам того не замечая, не отводил взора от одинаково стриженых затылков двух собеседников впереди, чувствуя, как наливается кровь драконьей холодной яростью. Дракон тоже слышал болтунов.

— … дерьмо, — сердито, но уже миролюбивее отозвался первый крестьянин и заключил: — Ладно, чего уж там. Когда закончим дела здесь, вернемся и поговорим. Староста их приручил, вот пусть теперь и отвечает. Коли справно несут они службу, пусть докажут. А коли нет, сам понимаешь, разговор короткий.

— Как же они докажут?

— Это пускай у них голова болит. Они твердят, что за лебяжьей границей — селище упырей. Значит их дело выманить гадов оттуда, нам показать и прибить, чтобы мы видели. Вот тогда и поверим, что не зря они наш хлеб жрут и девок портят. Пора уж…