— Он так благороден? — с сомнением спросил я.

— Может быть, — спокойно ответила Джеанна, проигнорировав иронию в моем голосе,

— А что с деньгами?

— Родственников у умершей не осталось никого, кроме мужа. Зато остались толковые адвокаты. Так что ни кто не сумел забрать эти деньги. Насколько мне известно, Вевур основал фонд, куда могут обратиться за помощью молодые художники. На эти же деньги собирается коллекция старинных вещей, которая потом передается в музеи. Есть что-то еще… Ну, а с тех пор, как Ранвевур исчез, его немногочисленные работы стали пользоваться бешеной популярностью и цениться на вес золота. Так что на безбедную старость он себе заработал и без помощи супруги. Кстати, тот ученый, на кладбище, — помнишь? — он тоже работает на деньги Вевура, но, правда, не знает об этом, и Вевур просил ничего ему не говорить, иначе старик обидится до глубины души.

— Как увлекательно, — вынужден был признать я. — Если, конечно, все это правда.

— По-твоему, я лгу?

— Возможно, заблуждаешься.

— Я бы согласилась с тобой, если бы не одно серьезное «но». Эта история выглядела бы неправдоподобной, если бы Вевур пытался произвести на меня впечатление, но, увы… — Джеанна отвернулась, глядя в темное, занесенное тучами небо. — Для него я всего лишь славная девочка из Гнезда… Твоя, кстати, подружка…

— Гм, — произнес я, чтобы что-то сказать. — Мне очень жаль…

— Ты еще соболезнования мне принеси, — проворчала насмешливо Джеанна. — Не спеши с выводами.

— Смотрю, ты настроена решительно… — невольно улыбнулся я в ответ. — Собираешься брать штурмом?

— Подумаю… — Джеанна указала куда-то вверх, в темноту. — Видишь? Не спускает с меня глаз. Беспокоится… Я посмотрел в обозначенном направлении и на фоне темнеющего неба различил нечеткий силуэт парящего дракона. Джеанна снова свернулась клубком, обхватив руками колени, вздохнула.

— А ты знаешь, что меня после выпуска из Гнезда приглашают в Звеницар?

— Я все ждал, когда похвастаешь… — хмыкнул я. — Поздравляю. Теперь тебе предстоит трудный выбор между тремя заманчивыми перспективами — Гора Драконов, Звеницар и Семиречье… Что предпочтешь?

— Как представлю, что все три перспективы отравлены горечью дальнейшего общения с тобой… — проворчала Джеанна. — Поневоле задумаешься.

— Не беспокойся, — улыбнулся я. — Скорее всего я отклоню все приглашения.

— Надеешься отправиться в свободное плавание? Забудь, чудо-ребенок. Твой дракон давным-давно помечен. Он слишком хорош, чтобы тебе дозволили владеть им в одиночку.

— Посмотрим.

— Тебя ведь уже посадили творить гимн Праздника? — Джеанна посмотрела на меня с ласковым превосходством, знакомым еще с тех пор, когда мы были детьми. — Смирись, Кир, и не глупи. Ты обречен на лучшее.

— А ты что выбираешь? Твой дракон ведь тоже беспокоит тебя?

— Не знаю… — вздохнула она. — Звеницар — это восхитительно. Но я знаю одного человека, который точно никогда не поедет туда, потому что лишился своего дракона…

— Продал его, — напомнил я негромко.

— Какая разница, — отмахнулась утомленно Джеанна.

— В таком случае, я бы тоже посоветовал тебе не глупить, — сказал я. — И подумать.

— Я думаю, — ответила она. — И чем больше думаю, тем тоскливее мне становится. Ведь перед нормальными людьми такая проблема никогда не становится. Живут себе, довольные… Одни только мы, как проклятые, вечно выбираем между собой и собой. Между жизнью и драконом. Между счастьем и своим даром… Отравленная кровь… — Джеанна неосознанно прижала ладонь к металлической пластинке, нашитой на одежду с левой стороны. Жест привычный и тревожный для меня, хотя давно прошло то время, когда вслед за этим знакомым движением Джеанны неумолимо следовало появление врачей.

— Он ведь не любит тебя, — произнес я, опуская взгляд. Смотреть, как невольно меняется от моих слов лицо девушки, не хотелось. Но промолчать было нельзя. — И никогда не полюбит. Если ты сохранишь своего дракона — причинишь ему боль ежедневным напоминанием того, что он потерял. Если откажешься от дракона — снова причинишь боль, потому что ему известно, какую цену платят за предательство…

— Но ведь можно иметь и то, и другое…

— Не уговаривай себя. Это не тот случай.

— С каких это пор ты стал таким рассудительным? — Она заглянула мне в лицо.

Я засмеялся:

— Не знаю. Натренировался, пока прокручивал подобные же разговоры мысленно. Миллионы раз.

— Ушам своим не верю, — восхитилась Джеанна. — Ты? А я всегда полагала, что для тебя этот вопрос решен.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился я.

— За безобразно талантливого типа, — ответила она,

— Нет уж, не увиливай…

Она вздохнула.

— Ну понимаешь, Кир… Только ты не обижайся, ладно? Ты же знаешь, я тебя люблю, — она улыбнулась. — Но ты такой правильный. Ты всегда поступаешь так, как нужно. Тебе и твоему дракону. Ты… Ну, прости, слегка зануда. В хорошем смысле. Наверное, твой дар так велик, что ты поглощен им со всеми потрохами и почти ни на что не отвлекаешься. Иногда мне кажется, что твой дракон сожрал все твои эмоции и сомнения, а тебе оставил только холодную голову. И твой талант откроет тебе дорогу в тот же Звеницар, как возможность, но именно твоя голова поведет тебя именно туда, не уклоняясь с курса.

— Это… неправда! — растерянно выдохнул я.

— Правда. Помнишь, наставник посоветовал Вейто обратиться именно к тебе или к Аяру? Ну, Аяр это вообще крайний случай. Они с драконом просто растворены друг в друге. А ты сам владеешь драконом и направишь его туда, куда тебе надо… Ну почему ты такой правильный? Ты даже в музыке своей невообразимо совершенен… И в жизни такой же. Я тебя знаю много лет, мы живем рядом, и ты всегда поступал так, как нужно. Заметь, не так, как велят, а так, как нужно. Как правильно. Почему?

— Тебя раздражает, что я не способен на безумства?

— Меня в тебе ничего не раздражает, — засмеялась она. — Я тобой попросту любуюсь. Я так не умею… Видимо потому, что я всего лишь исполнительница, певица. Я работаю с тем, что уже существует, а ты… А ты, наверное, слишком усердный творец. И тебе хватает для жизни того, что ты создаешь. Может, оттого оно так хорошо в итоге?

Я молчал, насупившись. Мне хотелось возразить горячо и убедительно. Но слова не приходили. Ни единого.

Мы некоторое время сообща безмолвствовали, переваривая сказанное друг другу и наблюдали, как город за рекой расцвечивается переливающимися огоньками. Раньше это зрелище всегда вызывало умиротворение. А сейчас почему-то тревогу… Где-то там затаился враг.

— Между прочим, Вейто вчера вернулся одновременно со мной, — неожиданно для себя сообщил я вслух, просто, чтобы разбить непривычное натянутое молчание.

— Я знаю, — отозвалась Джеанна. — Он в последнее время часто задерживается.

— Ты следишь за ним?

— Делать мне больше нечего, — дернула она плечом. Но как-то неубедительно.

— Ты следишь за ним, — констатировал я.

— Ну и что? Он ведет себя странно!

— Да мы все тут ведем себя странно…

— А несколько раз его видели возле катакомб… Что он там делает?

— Спроси у него.

— Я спрашивала… Он что-то промямлил и так неприятно на меня посмотрел! А потом сказал… Что это не мое дело! — с явной обидой и некоторым недоумением сообщила Джеанна.

— Хм… А он храбрец! И совершенно прав.

— Он. Мне. Так. Сказал, — отчетливо разделяя слова, повторила Джеанна. — И он за это ответит.

— Джеанна, ты бы оставила его в покое, а? С чего ты на него взъелась?

— Я тебе не хотела говорить… Но однажды мы встретились… Там.

— Где?

— Возле катакомб.

— Ты спятила?! Ты-то что там делала!

— Вот поэтому я и не хотела тебе говорить, — вздохнула Джеанна. — Потому что ты перестраховщик и праведный зануда. Ты не хочешь спросить, что там делал он?

— Да плевать я хотел, что он там делал! Меня беспокоит то, что ты вновь хочешь влезть в какую-нибудь историю. И какой-нибудь псих попытается на тебя напасть.