— Ты не мог сразу сказать, что направляешься на кладбище? — задумчиво осведомилась Джеанна, при виде полуразрушенной ограды Упокоища.

— А ты не спрашивала, — хмыкнул я. — Разве тебе не нравится? Чудесный уголок…

— Что ты потерял здесь? Или как Шаро ищешь могилы предков?

— Какой еще Шаро?

— Да есть такой… Блондин и зануда. Пытается отыскать следы своих родичей… — Джеанна поморщилась. О своих родственниках она вспоминать не любила.

— Просто хочу пообщаться с одним знакомым, — пояснил я. — И добыть кое-какую информацию.

— Пообщаться? — Джеанна с сомнением оглядела меня. — И лопату не захватил?

Я подарил ей свою коронную улыбку и направил коня в пролом кладбищенской ограды.

И окунулся в царство покоя.

Кладбище встретило гостей негромкой птичьей перекличкой и безлюдьем. Меланхолично шелестели деревья. Ветер рассеянно теребил их пожелтевшие прядки. Молчаливо и равнодушно высились останки Святилища, темные и неровно обкусанные, как разрушенный зуб. Сейчас оттуда не доносилось ни звука. Даже наши кони притихли и спокойно шли на поводу, осторожно ступая между близко лежащими плитами.

Я мгновение поколебался, выбирая направление. Воспоминания о моем последнем посещении Упокоища слегка плавали, растворенные тяжким похмельем позапрошлого утра. Однако обнаружить памятную плиту Пебло Качальника оказалось не так уж и сложно, а уж к склепу ноги сами вынесли.

— Погоди-ка, — Джеанна, прищурив один глаз, огляделась. — Кажется, я здесь была прошлой весной. Одна моя знакомая затащила меня сюда познакомить с великим Ранвевуром, который, по ее словам, поселился здесь… Естественно, никого мы здесь не застали.

— Ранвевур? — переспросил я. — А кто это?

— Темнота! — констатировала снисходительно Джеанна. — Это был лучший художник современности… В семь лет он создал панно, которое теперь украшает парадный зал центральной Галереи… Он написал картину, которую даже ты наверняка видел — «Песнь Весны».

«Песнь Весны» я действительно видел, но в данный момент меня беспокоило другое.

— А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? — спросил я. — Он умер?

— Многие считают именно так, — Джеанна пожала плечами. — Однажды он исчез и больше его никто не видел. Говорили, что он не смог оправиться от смерти своей жены, которая умерла совсем молодой, через два года после свадьбы…

— Как интересно, — медленно проговорил я, — В этом симпатичном склепе тоже живет бывший художник. Только зовут его просто Вевур.

— И впрямь интересно, — согласилась Джеанна, изучая домик. — И ты знаком с ним?

— Не просто знаком, — вмешался знакомый голос. — Этот парень прямо-таки преследует меня. Ты не влюбился часом, Птенец?

Вевур стоял неподалеку под деревом, нагруженный вязанкой сучьев и довольно ухмылялся. Колючка у его ног лениво зевал. Вейто, задержавшийся у одной из могильных плит, теперь неслышно подходил к художнику сзади и мимикой спрашивал у нас не требуется ли поддержка. Джеанна впервые в жизни выглядела откровенно ошеломленной.

Я сузил глаза.

— Не сердись, Птах, — Вевур ссыпал на землю охапку хвороста и добавил дружелюбно. — Рад видеть, что вчерашняя авантюра закончилась для тебя благополучно. Что привело тебя и твоих друзей в мою скромную лачугу?

— Вы предложили продемонстрировать свою богатую коллекцию, — сумрачно отозвался я. — Вот я и привел ценителей.

— Попроси, пожалуйста, своего третьего ценителя не подкрадываться из-за спины. Колючка не любит резких движений, — мирно сказал Вевур, — Прошу вас, дорогие гости, проходите…

— Это не может быть он! — отчаянно прошептала Джеанна, глядя вслед художнику, нырявшему в дверь склепа. — Это несправедливо!

Я только пожал плечами, не зная, как ответить на ее несколько загадочную реплику и двинулся за хозяином. Честно говоря, я уже начал жалеть, что приехал сюда. Пожалуй, мысль была не так хороша, как мне казалось. И уж мне точно не следовало тащить с собой других.

Впрочем, вскоре выяснилось, что не все так безнадежно. Джеанна и Вейто зачарованно бродили по жилищу Вевура, изучая сокровища, выставленные во второй комнате. Той, куда мне не удалось заглянуть во время предыдущего визита. Впрочем, если Вейто благоговейно созерцал предметы, умело отреставрированные и выставленные со знанием дела, то Джеанна рассматривала, в основном, небрежно развешанные по стенам рисунки и наброски, только изредка отрываясь от них, чтобы искоса взглянуть на хозяина дома. От ее недавней меланхолии не осталось и следа. Зеленые глаза мерцали.

Вевур не вмешивался в экскурсии. Устроился в углу со стаканом и молчал. Колючка клубком свернулся у его ног и, похоже, крепко заснул. На его шкурку налипли сухие, разноцветные листья, отчего он выглядел таким же залатанным, как костюм его хозяина.

— Вы не опасаетесь держать это все здесь? — наконец спросил Вейто, оборачиваясь. — Я вижу, у вас здесь есть даже работы Луко Кустаря?

— Неплохо, юноша, — Вевур заинтересованно взглянул на Вейто. — Не всякий способен отличить работу Кустаря.

— По этой причине его почти и не подделывают, — отозвался охотно Вейто. — Я читал кое-что…

— Большая редкость в наше время, — пробормотал Вевур, улыбаясь. — Если вам интересно, я могу показать еще некоторые вещи, которые я даже не стал выставлять здесь, поскольку все равно никто не оценит их уникальности…

Теперь засветилась пара голубых глаз. Экий зажигающий эффект производит этот небритый тип. Ну не смотритель на кладбище, а фонарщик на вечерней улице!

— А что касается охраны… — Вевур задумчиво покачал стакан. — Кому придет в голову тащиться на старое кладбище и рыскать по забытым склепам?

— Кладбищенским ворам, например, — подсказала Джеанна.

— Воры смертельно боятся Упокоища, и не без оснований надо заметить.

— Тут правда водятся призраки?

— Косяками снуют, — без тени иронии в голосе отозвался Вевур. — Это же старинное уважаемое кладбище. Тут каждая вторая могила заговорена. К тому же весь город считает, что тут проживают призраки. Как же им не завестись? Вреда случайным прохожим особого они не чинят, но могут и покалечить маленько, если могилы разорять… Впрочем, на всякий случай, для самых настырных у меня предусмотрена система защиты… — Он обвел свое жилище неопределенным жестом и закончил: — Хотя она, собственно, исключительно для подстраховки. Мои коллекции здесь, как правило, не задерживаются. Соберу нужное количество безделушек и переправляю их в Город, в галереи…

— Так это не ваша коллекция? — спросил слегка разочарованно Вейто.

— Моя, — ответил Вевур. — Просто не люблю, когда все это пылится в чулане. Пусть даже в моем. Такие вещи должны видеть люди…

— А для кого вот эта выставка?

— Для вас… — Вевур усмехнулся.

Поскольку я не принимал участия в разговоре, ибо относился к тем смертным, которые представления не имеют о работах Луко Кустаря, мне оставалось только делать умное лицо и сосредоточено разглядывать экспозицию. Вскоре я заметил старого знакомца — Жезл. Вевур перехватил мой взгляд и спросил негромко;

— Ты ведь из-за этого пришел? Хочешь знать?

Я не стал отрицать.

— Зачем? — не отставал Вевур.

— Врожденная любознательность.

— И что бы тебе хотелось откусить в первую очередь?

— Кусок от каравая именующегося Кругом Зве… — Помятая физиономия художника так перекосилась, что я осекся, зачарованно уставившись на него.

— Пойдем-ка прогуляемся, — пробормотал он, справляясь со своей мимикой. — Пусть твои приятели пока раз влекут себя сами…

Он вышел за дверь. Джеанна и Вейто удивленно обернулись, когда я двинулся следом, но не сделали попытки пойти следом. На вопросительный взгляд Джеанны я отрицательно качнул головой.

Вевур не захватил с собой стакана, поэтому после долгого рытья в карманах на свет была извлечена потрескавшаяся трубка из темного дерева и разожжена в результате цепочки изрядных ухищрений. В небеса поплыли белесые облачка дыма, распространяющего странноватый запах.