Наутро Энгус встал, как ни в чем ни бывало. Казалось, он не замечает разбитого лица Бонни. Бонни пошла в ванную. Ее потрясло собственное отражение: веки распухли, оба глаза налились кровью так, что она почти ничего не видела. Она благодарила Бога за то, что Энгус не сломал ей нос. Она стояла, держась за раковину. Лицо щипало от слез. Вдруг в памяти всплыло такое же избитое лицо ее матери. «Она все поймет, — думала Бонни. — Я поеду и поговорю с ней. Может, она сможет мне помочь».

Бонни включила холодную воду, намочила полотенце и осторожно приложила его к лицу, чтобы снять боль. Да, ее лицо здорово пострадало. Она сидела дома две недели, пока не сошли синяки. Бонни никого не видела и никому не звонила. А когда позвонила Тереза, Бонни сказала ей, что болеет. Бонни знала, что такой вспыльчивый человек, как Энгус, не позволит своей жене иметь друзей, несмотря на то, что сам был очень общительным.

Когда Энгус бывал дома, а Бонни играла с Розмари в его присутствии, его лицо наливалось кровью, брови хмурились. Бонни поняла, что ради безопасности девочки ей лучше быть от нее подальше. Таким способом можно было избежать сцен ревности.

Через два месяца Бонни поняла, что опять беременна. Бонни чувствовала, что это случилось в ту ночь, когда Энгус изнасиловал ее. На этот раз она решила ничего не говорить Энгусу и настоять на том, чтобы он разрешил ей взять Розмари и съездить к Августине.

Как и предсказал Зейкервель, Энгус не сделал даже попытки переехать в новый дом на набережной. Теперь он планировал избавиться от дома. Сначала, конечно, он устроит там прием, чтобы показать друзьям огромный бассейн. Сразу же после этого дом будет продан.

Бонни завела разговор о поездке накануне приема. Энгус был в отличном настроении.

— Почему бы и нет?

— Августина уже стара. Она очень хочет увидеть свою единственную внучку. — Бонни подыскивала самые веские доводы.

Энгус кивнул:

— Можешь ехать в понедельник.

Это было в пятницу вечером. Энгус составлял список приглашенных.

— Тебе придется вернуться через неделю. Мы поедем на пару недель в Драмосси. Я хочу навести там порядок в винном погребе.

— Хорошо. — Бонни посмотрела на список гостей.

— Я попрошу миссис Тернер заказать билеты, — спокойно сказала она.

Энгус мог бы заметить любую перемену в ее поведении. Наверное, он мог читать ее мысли. Сейчас Бонни знала про Энгуса намного больше. Она изучила его поведение и привычки и знала, как надо себя вести, чтобы он ни о чем не догадался.

— Что мне надеть на прием?

Он подумал:

— Надень васильковое платье, которое я купил тебе две недели назад.

Он сделал этот подарок после того, как вновь причинил ей боль.

Несмотря на то, что Бонни научилась предугадывать его действия и настроение, поведение Энгуса оставалось непредсказуемым. Всю субботу он был в хорошем настроении. Когда Энгус был счастлив, мир вокруг казался ей волшебным, как рождественская елка. Она улыбалась и пела целый день. Пока Энгус обдумывал последние детали, Бонни пошла с Розмари в парк, а потом поднялась, чтобы переодеться.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — сказал он и передал ей длинную бархатную коробочку. На белом шелке лежало ожерелье из черного жемчуга с бриллиантами в золоте.

— Какая прелесть! Просто великолепно!

Энгус улыбнулся. Давно Бонни не смотрела на него с такой любовью. Он прижался к ней.

— Я знаю, что порой бываю зверем, Бонни, но ты ведь понимаешь, что я на самом деле люблю тебя. Ты никогда не предавала меня. Ты всегда со мной. Я не могу жить без тебя.

Эти слова были ей хорошо знакомы. Теперь Бонни слышала их так часто, что могла бы даже повторять во сне. И все же эти слова имели над ней власть. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что хочет бросить его. «Я съезжу в Бостон только в гости, — сказала она себе, — попробую еще раз все заново».

Они пошли к гостям. «Мы смотримся, как и другие богатые удачливые пары», — думала она. Бонни потрогала шею, надеясь, что никто не заметит синяков, которые еще не успели сойти. Бонни стала настоящим мастером в области грима.

Гости прибывали. Зейкервель внимательно разглядывал Бонни. Он редко видел ее с тех пор, как родилась Розмари. «Как она похудела, — подумал он. — Исчезла та пухленькая девушка. Ее место заняла холеная, элегантная женщина». Она поздоровалась с гостями, потом подошла к Маргарет Бартоломью.

Бонни знала, что это разозлит Энгуса. Он побил ее, когда она настаивала на том, чтобы пригласить Бартоломью. После многочисленных побоев ощущение боли стало притупляться. Только на следующий день она почувствовала, как сильно ноет все тело. Она приняла большую дозу аспирина и попросила, чтобы ей принесли лед. «Я опять оступилась», — сказала она миссис Тернер.

Бонни необходимо было увидеться с Маргарет, даже несмотря на риск вновь быть избитой. Ей нужна поддержка. Бонни знала, что если она будет рядом с добрыми любящими людьми, то вновь обретет чувство реальности. Живя с Энгусом, который подавлял ее мысли, слова, дела, она начинала терять над собой контроль. Энгус настаивал на том, что она больна, на том, что она сошла с ума и не знает, что делает.

Порой Бонни думала, что так оно и есть. Она почти поверила, что у него есть право бить ее. Она по какой-то непонятной для нее причине заслуживала ужасного физического наказания, потому что не обманывала его. «Скажи, что ты шлюха, — и он бил ее по лицу. — Скажи, что ты сумасшедшая. Давай, говори», — он плевал в нее. Неохотно она научилась говорить, что она шлюха, дрянь, грязная проститутка. Он бил ее до тех пор, пока у него хватало сил, или она теряла сознание. А Энгусу сил всегда хватало надолго. Жестокость только раззадоривала его. Тогда он чувствовал себя превосходно!

— У тебя очень усталый вид, — сказала Маргарет. — Уинни спрашивала про тебя. Ты съездишь к ней перед Рождеством?

— Мне очень хочется снова увидеть Уинни.

Бонни боялась, что по щекам потекут слезы. Как она хотела рассказать Маргарет обо всем, но ей было очень стыдно признаться, что она так ошиблась в Энгусе. Бонни отыскала взглядом в толпе его прекрасный профиль. Он был в своей стихии. Гости толпились вокруг него, а он с удовольствием показывал им бассейн и оранжереи с тропическими растениями, среди которых порхали разноцветные попугаи. Бонни вздрогнула, когда вспомнила про первого попугая. «Слава Богу, — подумала она, — что у Моргана хватает ума не попадаться Энгусу на глаза».

Бонни так и не смогла сказать ничего важного Маргарет. Вместо этого они мило побеседовали о доме, Бонни расспрашивала Маргарет о семье. У Маргарет осталось неприятное ощущение» что у Бонни в жизни происходит нечто ужасное. Но она не нашлась, как спросить ее об этом. Бонни, казалось, была отгорожена непроницаемой стеной вежливых улыбок.

— Почему, мое солнышко, ты такая задумчивая? — Перед Бонни появился Зейкервель.

Она улыбнулась:

— Я думала о том, сколько труда вложено в этот дом.

— Нет, ты думала не об этом. Ты не очень счастлива, Бонни. Я твой друг, девочка, и хочу знать, что кроется в твоих грустных глазах. Может, я сумею тебе помочь.

Бонни посмотрела в доброе лицо лучшего друга Энгуса. «Я не могу поступить так с Энгусом», — подумала она.

— Я ужасно скучаю по дому, — как можно беспечнее произнесла она, — и я беру Розмари с собой в Штаты, хочу навестить бабушку и съесть приличный гамбургер.

— Едешь одна?

— Да, — кивнула Бонни, — на следующей неделе Энгус идет в плавание, а я поеду домой.

«А у них все не так уж и плохо», — с облегчением подумал Зейкервель.

Играл оркестр. Бонни выскользнула из зала, зная, как Энгусу не нравится, если она танцует с кем-либо из гостей. Она пошла наверх в спальню. Когда она открыла дверь, то увидела, что Энгус лежит в кровати с женщиной, которую она никогда прежде не видела. Они были так поглощены друг другом, что Бонни и не заметили. Дрожа от злости, Бонни сбежала вниз и заперлась в маленькой столовой. Она долго рыдала, опустившись прямо на холодный кафельный пол.