— Хорошо, Энгус. Но надеюсь, что ты поправишься.

— Да, — Энгус встал и улыбнулся. — Отпустите меня с миром.

— Да, иди с миром, дитя мое. Да благословит тебя Господь.

— Спасибо, отец.

В праздник Рождества Энгус был необычайно добр и нежен с детьми. Он взял Эльсидера на прогулку.

— Я знаю, что не всегда был хорошим отцом, — начал Энгус.

Эльсидер взглянул на него:

— Ты больше не будешь бить маму?

— Нет. — Энгус посмотрел в доверчивые глаза сына. — Я больше никогда не буду бить твою маму. И всегда помни: что бы ни случилось, я очень тебя люблю. Я всех вас очень люблю.

Эльсидер улыбнулся и осторожно взял отца за руку.

— Хорошо, папуля. Идем домой, я замерзаю.

Энгус знал, что он будет таким же, как и его отец. Голос матери постоянно звал его к себе.

— Я жду тебя, Энгус. Я жду тебя.

Энгус слышал и другие голоса. Он ругался, бранился, как будто его окружали злые духи. Он знал, что ему придется покончить с собой, или его заточат туда, где был его отец — в отдаленное крыло замка. Эта мысль для гордого Энгуса была просто невыносимой. Быть обреченным, зависимым от транквилизаторов, от которых распухнет лицо и расползется фигура, — ужасно. Лучше немедленная смерть.

Энгус сторонился всех. Бонни, поглощенная собственной болью и потерями, была благодарна мужу за то, что он оставил ее в покое. Они по-прежнему спали вместе. Голоса, которые слышал Энгус, по-прежнему угрожали ему. Стены замка обвиняли его в дьявольских грехах. Ему казалось, что за ним следят.

Накануне Нового года дети вошли в гостиную, чтобы пожелать спокойной ночи. Энгус поцеловал их очень нежно.

— Я люблю тебя, папочка. — Розмари посмотрела в мертвенно-бледное лицо отца, в его безжизненные погасшие глаза. — У тебя усталый вид, — сказал она.

— Я устал, Розмари, я очень устал.

Дети вышли из комнаты.

Тишина становилась зловещей, и Бонни нервничала. Она боялась, что такое затишье предвещает бурю. Она взглянула на Энгуса:

— Я тоже пойду лягу.

— Хорошо, — сказал Энгус. Он подошел к Бонни и поцеловал ее в макушку. — Спокойной ночи, дорогая.

Бонни вышла, оставив Энгуса одного.

Перед полуночью Энгус взял в своем кабинете любимую винтовку. По снегу он пошел к часовне. Там он встал перед алтарем, и, когда в башне колокола стали отбивать полночь, Энгус нажал на курок. Звонари слышали выстрел. Они перестали звонить и побежали вниз. Там перед алтарем лежал Энгус. Кровь стекалась в лужицу на каменном полу. Спотыкаясь, сюда приковылял отец Макбрайд.

— Боже мой! — сказал он, увидев кровь. Священник стоял у тела Энгуса и вспоминал, как много лет назад, когда был еще молодым, он крестил Энгуса. — Боже мой!

Отец Макбрайд распорядился завернуть тело Энгуса в одеяло и внести в замок. Он медленно шел к замку и смотрел, как звонари несли тело. Ярко светила луна. От облаков на лужайку падали огромные тени. Под ногами звонарей шуршал гравий. Огромная дверь со скрипом открылась, принимая тело своего хозяина. Энгус ушел из жизни.

Бонни выслушала новость молча. Она стояла у окна. Она ждала наступления Нового года, надеясь, что он будет более счастливым. Старый священник взял ее за руку.

— Он говорил мне о том, что хочет покончить с собой, но тогда я этого не понял. Только сейчас я понимаю, что он имел в виду.

Бонни ничего не смогла ответить.

— Я вызову врача, — сказал отец Макбрайд.

Его напугала бледность Бонни.

— Пожалуйста, — слабо кивнула она.

В своей комнате она долго стояла у окна, глядя на белый снег. Она думала. Она почувствовала, что огромная стена страха, которая стояла перед ней все эти годы, начала рушиться. Понадобится много времени, чтобы осыпались последние камни этой стены. Но теперь у нее было время. Смерть Энгуса вернула ее к жизни. Она поедет к Майклу и начнет жизнь с ним, жизнь без боли. Эльсидер унаследует фамильную собственность, но кроме наследства еще и страдания. Нет, они больше не будут страдать!

Бонни смотрела на снег. Вдруг она вспомнила, как Энгус пришел за ней на бал в дом Макгрегора. Она отчетливо помнила, что это было в новогоднюю ночь. Она видела его бархатный жилет, кружево у шеи, помнила сверкание серебряных пуговиц. Она видела, как он стоит на заснеженной лужайке. Он улыбался. Она помнила ту странную улыбку, с которой он подошел к ней в зале у Макгрегора.

— Спасибо, — нежно сказала она.

Бонни отвела глаза от окна и вытерла слезу со щеки. Энгуса больше не было.

— Это конец, — прошептала она. — Это действительно конец.