Джон ждал ее с чашкой горячего чая в руке.

— Только что налил свежий из чайника.

Бонни засмеялась:

— Так я могу и привыкнуть к этому.

Все сидели за столом и завтракали. Сначала подали овсянку с сахаром и сливками.

— Очень вкусно, — похвалила Бонни.

Уинни улыбнулась.

— Она всю ночь стояла на теплой плите. — Затем Уинни принесла огромные сковороды с жареными сосисками, помидорами и беконом. Бонни никогда не пробовала такого раньше.

— У нас в Америке такого не едят. Как вкусно!

Саймон взглянул на Бонни.

— Только представьте себе страну, в кладовых которой нет хороших сосисок. Нет сосисок, нет ничего ценного. Вы только посмотрите на узкоглазых. У них там отвратительные сосиски. Как будто сделаны из ослиной крови. Не удивительно, что когда смотришь им в лицо, то хочется убежать. А что касается немцев…

Маргарет положила руку ему на плечо.

— Не расстраивайся перед охотой, дорогой. Помни, что это может сказаться на твоей руке.

Саймон робко посмотрел на жену.

— Ты как всегда права. — И похлопал ее по руке. — Спасибо, — Саймон посмотрел на Сирила и улыбнулся. — Я могу, если мне этого хочется, быть очень обаятельным. Вот почему Маргарет вышла за меня замуж. Но у некоторых мужчин не достает обаяния, чтобы девушка вышла за него. Не так ли?

— Это не так, папа, — прервала его Мэри.

Но Саймона бесполезно было перебивать. Он «поймал Сирила на крючок» и не собирался отпускать.

— Поохотишься с нами, парень?

Лицо Сирила выражало страдание.

— Ну, на самом деле я…

— Если ты не можешь стрелять, по крайней мере можешь помочь загонщикам. Не можешь ведь ты сидеть в моем доме, есть мою пищу и при этом не внести свою лепту?

Сирил знал, что он побежден.

— Ладно.

Загонщики уже собрались у дверей на кухню. Это были местные жители со своими сыновьями, люди, которые всю свою жизнь семьями ходили на охоту, как их деды и прадеды. Все мальчики рода Бартоломью росли с сыновьями фермеров и торговцев. И дружба, завязавшаяся в юные годы, оставалась очень крепкой и в зрелости. Лука уже был среди загонщиков. Сейчас он подготавливал различные ловушки и приспособления.

Допив чай, все вышли на улицу.

— Хороший день для охоты, правда? — Джон взглянул на Бонни.

Бонни кивнула:

— Думаю, да.

— Проводи нас до поля, — предложил Джон. И пока заканчивались сборы, они неторопливо пошли по подмерзшей земле.

Загонщики с ружьями быстро обогнали их.

— Они сейчас все обыщут, — объяснил Джон, — а мы будем ждать, когда побегут зайцы и кролики или взлетит дичь. Мы будем двигаться в сторону соседнего поместья, там с ними и встретимся.

Бонни вдруг совершенно по-иному представилось все происходящее. Если раньше ей казалось, что мужчина в доме занят только собой, то сейчас она неожиданно осознала его роль и значимость, как хозяина и кормильца семьи. Как бы чувствуя свое новое положение, мужчины держались уверенно и весело. Даже лорд Бартоломью, напоминавший капризного ребенка, сейчас шутил и смеялся.

Дойдя до ворот Бонни сказала Джону:

— Мне нужно идти назад.

— Я буду скучать по тебе.

Бонни покраснела:

— Ты придешь на ужин, а я помогу Уинни приготовить его.

— Это будет прекрасно. Скажи Уинни, что мы хотим суп из дичи. До свиданья, Бонни.

Джон открыл ворота и вышел в поле, затем, немного пройдя, оглянулся и помахал девушке рукой. Вскоре он догнал охотников.

«Резиновые сапоги, — подумала она. — На нем они хорошо смотрятся».

Для Бонни тот день промелькнул незаметно: она была полностью поглощена приготовлениями к вечеру. Первыми появились Марк со своим отцом, затем остальные.

Бонни стояла на кухне и наблюдала за тем, как охотники выкладывали добычу на стол. Мужчины, раскрасневшиеся от охоты, грели занемевшие на холоде пальцы и переминались с ноги на ногу, чтобы привести кровь в движение. Все смеялись и шутили.

Вид окровавленных животных вызвал у Бонни отвращение, но тут ее вдруг осенило. Джон прав: в этот самый момент они делали что-то полезное для них, женщин. Проявив свое умение, они принесли мясо для стола. Раньше это для всей семьи означало жизнь либо смерть. Даже сейчас это означало, что и они, и деревенские жители обеспечены мясом на весь следующий месяц. А сами охотники совсем не походили на скучных конторских служащих.

Лорд Бартоломью вернулся с охоты в прекрасном настроении.

— Что сегодня на ужин? — спросил он.

— Слоеный пудинг.

— Я так и знал! Я еще на улице почувствовал запах. А где Маргарет?

— Я здесь. Идем, дорогой, нужно снять сапоги.

Они вышли из комнаты, держась за руки. Уинни улыбнулась и посмотрела на Бонни.

— Ну не знаю. Иногда мне кажется, что он просто невыносим, а иногда он просто прелесть. Ох уж эти мужчины!

— Ты скучала по мне? — спросил Джон, пристально глядя на Бонни.

Девушка засмущалась — ведь в комнате она была не одна. По правде говоря, она не думала о нем. Бонни улыбнулась и стала доставать тарелки.

Ужин затянулся надолго. Все разговоры были про охоту. Сирил, занявший место рядом с Бонни, был расстроен больше всех.

— Проклятый, омерзительный уик-энд, проведенный в кустах. Старый дурак готов был снести мою голову, это точно. Я видел красные от злости глаза, когда он послал меня с загонщиками. А потом скажет члену городского суда: «Я думал, что это был кролик». Затем они пойдут и вместе выпьют, а я, окоченевший, буду лежать в морге. Хочу сказать, что нисколько ему не доверяю.

— Он не такой уж плохой, Сирил, — вступилась за лорда Бонни, он просто живет в другом мире, не таком, как мы.

— Слишком много таких.

— Не надо, Сирил. — Бонни вдруг заметила взгляд Терезы. Та приложила палец к губам. — Я знаю, что мир не совершенен, но не можешь ли ты просто наслаждаться сегодняшним вечером? Такая вкусная еда, посмотри на эти красивые свечи. Я бы могла сидеть среди этих картин у камина и благодарить Бога. — Она протянула Сирилу руку, чтобы опередить его — он собирался сказать о тех, кто совершенно несчастлив. — Радуйся моменту. Я всегда стараюсь следовать этому правилу, и тебе стоит делать так же.

Сирил, расстроенный, повернулся к Бонни спиной и начал беседовать с Анной. Он был всерьез обеспокоен тем, что снижение цен на авиабилеты было уловкой правительства, которое тем самым соблазняло толпы людей выехать на пляжи Италии, к тому же, там дешевое вино. Таким образом, правительство отвлекало массы от серьезных проблем предстоящей социалистической революции.

Бонни оглядела присутствующих. Все разговаривали. Все, кроме Джона. Он сидел, не спуская с нее глаз.

— Джон, почему ты так смотришь?

Джон закрыл глаза.

— Потому что ты очень красивая, — громко произнес он.

Сразу же все замолчали. Все смотрели теперь на Бонни.

— Вот это мой парень, — прогремел голос Саймона. — Прямо и в цель. У тебя теперь есть влюбленный обожатель, Бонни.

Бонни смутилась.

— Я пойду и помогу Уинни, — сказала она, торопливо вставая из-за стола. Проходя мимо Джона, она даже не взглянула в его сторону.

— Что случилось? — спросила Уинни, увидев покрасневшее лицо девушки, — Ты такая расстроенная. Возьми-ка полотенце. Ничто так не успокаивает, как вытирание тарелок. Только не швыряй их, как Тереза.

Бонни глубоко вздохнула:

— Я не хочу иметь никаких осложнений с мужчинами. В колледже я могла бы запереться со своими книгами. Но здесь, в такой семье, не скрыться.

— Ты говоришь о Джоне, не так ли? Я заметила, как он смотрит на тебя. Он чудесный человек, Бонни. А ты могла попасть и в более затруднительное положение.

Бонни нахмурилась.

— Уинни, всю мою жизнь я только и слышу, как женщины мне говорят именно это: попасть в более затруднительное положение. Честно говоря, мне это не нравится.

Уинни перестала мыть тарелку и оперлась мыльной рукой на край раковины.

— У меня вначале точно такое же чувство возникло к Дэну. Он был добрым, любил меня и был очень застенчив. Он прошел первую мировую войну, и таких мужчин было много. По-честному, я его не любила: не испытывала трепетного волнения. Все это пришло позже. Может, так и должно быть. Любовь на первый взгляд — иллюзия, а на самом деле она опасна. Ты видишь только то, что хочешь видеть.