Это было здание, выполненное в архитектурном стиле конца XVIII и начала XIX веков, выкрашенное в черный и белый цвета. Перед домом стоял старый черный «даймлер», но никого не было видно.

Пройдя мимо дома, Левинсон быстрыми шагами направился в сторону Сохо. У него в Блумсбэри была двухкомнатная квартира, где он жил в полном одиночестве. Эта небольшая прогулка, вид домов Сары и лорда Джентиана несколько успокоили его. Он сел на автобус, который через пять минут довез его до остановки, находящейся в пяти минутах ходьбы от его дома. Когда Давид приехал домой, часы показывали уже половину девятого. Небо было затянуто тучами, начинало смеркаться.

Это была Джеймс-стрит, где по обе стороны стояли старые дома, некоторые из которых были недавно приведены в порядок и покрашены, а другие поражали своим обветшалым видом. То здесь, то там были видны заплаты из желтого кирпича, которым домовладельцы заделывали дыры, возникающие в результате разрыва бомб во время войны.

Давид открыл своим ключом парадную дверь дома, четыре первых этажа которого занимали конторы, и поднялся по узкой скрипучей лестнице. Когда он стоял у двери своей квартиры, то ему показалось, что он услышал какой-то шорох, но это не насторожило его. В это время в конторах обычно работали уборщицы. Он вставил ключ в замочную скважину и живо вспомнил, как открывал отмычкой дверь в квартире Сары Джентиан. Дверь жалобно заскрипела, давно следовало бы смазать маслом ржавые петли. Давид вошел, повернулся, чтобы закрыть ее за собой, и вдруг увидел мужчину.

Давид только мельком увидел человека, который бросился на него из-за двери, лицо нападавшего скрывал шарф, а правая рука была поднята. Прежде чем Левинсон осознал всю опасность своего положения и приготовился к встрече с незнакомцем, он почувствовал страшный удар по голове. Удар не сбил его с ног, но отбросил к стене. Почти теряя сознание, Давид понял, что ему грозит еще большая опасность, и собрал все силы, чтобы дать достойный отпор. Но второго удара не последовало. Он услышал, как захлопнулась дверь, а по лестнице зазвучали быстрые удаляющиеся шаги. Когда же Давид, наконец, смог выпрямиться, сжимая голову обеими руками, шаги затихли. Его голова прямо-таки раскалывалась от боли. Только что полученный удар как бы умножился на удар о лестницу при падении в доме Сары утром.

Он на ощупь побрел в ванную комнату, при каждом шаге ощущая пульсирующую боль в голове. Боже, какой ужас! В ванной было темно, потому что окно выходило на стоящий рядом высокий дом. Он открыл кран с холодной водой, снял пиджак, воротничок, галстук и рубашку. Сжав зубы, Давид наклонил голову. Сначала струя холодной воды вызвала еще большую боль, но постепенно она стала проходить. Он вытер голову и прошел в гостиную. Там молодой человек опустился в большое глубокое кресло, одно из немногих вещей, которые он унаследовал от отца, и, откинувшись на спинку, расслабился. Он не знал, сколько времени просидел без движения, может быть, минут двадцать. Иногда Давид открывал глаза и видел сгущающуюся, успокаивающую темноту комнаты.

Наконец, он пробормотал вслух:

— Надо подняться, я просто умираю от голода.

Давид встал. Боль не была уже такой сильной, хотя, когда он брел по квартире, каждый шаг отдавался в голове. Он вошел в маленькую кухню и невольно сравнил ее с кухней в доме Сары Джентиан. Молодой человек взял несколько ломтиков ветчины, нарезал хлеб, намазал его маслом и сварил себе кофе. Постепенно головная боль проходила.

— Кто это мог быть? — вслух произнес Давид.

Он даже не сообразил, что должен обратиться в полицию. Но его мучила мысль о том, надо ли поставить в известность о случившемся Мэнеринга. Хороша же польза от него, Давида, если дважды за один день он получил по голове и даже не смог дать сдачи, хотя и был нанят в магазин не только как помощник, но и как охранник. Как же Мэнеринг сможет положиться на него в дальнейшем, если с ним второй раз за один день произошло такое?

Но почему он подвергся нападению?

Давид включил настольную лампу и огляделся. Все вроде было на своих местах. В спальне тоже все было в порядке. Насколько он мог судить, ящики никто не выдвигал. Вероятно, он вернулся раньше, чем ожидал незнакомец. Но что вор хотел здесь найти? Кому может прийти в голову мысль, что он богат? У него не имелось ничего ценного. Было несколько предметов хорошей старинной мебели и немного картин, но ничего по-настоящему ценного. Может, вор думал, что он приносит домой вещи из «Quinns»?

Он должен все рассказать Мэнерингу, это единственно правильная мысль. Если Мэнеринг узнает обо всем позже, то подумает, что Давид пытался скрыть случившееся от него. Убедившись, что дома ничего не пропало, Давид направился к телефону, стоящему около входной двери. Когда он подходил к нему, то услышал шаги по лестнице.

Сердце его учащенно забилось. Он положил трубку на рычаг очень осторожно, но при этом все равно раздался слабый щелчок. Услышали ли его? Давид на цыпочках подошел вплотную к двери. За нею стояли двое мужчин и не делали попыток скрыть свое присутствие. Они даже громко переговаривались.

Может, это Мэнеринг и Читтеринг? Левинсон приложил ухо к твердой деревянной поверхности двери, пытаясь лучше расслышать голоса. Кроме того, его занимала мысль, каким образом они смогли войти в дом. Дверь в подъезд должна быть закрыта, у жильцов были свои ключи от парадного входа.

В это время мужчины нажали на кнопку звонка, точно такого же, что и в доме Сары Джентиан. Резкий звонок, прозвучавший над его ухом, отозвался болью в голове Давида. Он не двигался, соображая, что ему делать, и услышал, как один из мужчин сказал второму:

— Я точно знаю, что он дома.

Голос был грубее, чем у Мэнеринга или Читтеринга, кроме того, в нем чувствовался акцепт кокни. Прежде чем открыть дверь, Левинсон отступил от нее на шаг. Если это опять нападение, то он должен приготовиться к нему. За эти несколько минут он даже забыл о своей несчастной голове.

В проеме двери стояли двое высоких и крепких мужчин.

— Мистер Левинсон? — это был человек с акцентом кокни.

— Да, это я.

— Добрый вечер, сэр, — сказал второй мужчина. — Мы из Нового Скотлэнд-Ярда. — И он протянул удостоверение. — Можно войти и задать вам несколько вопросов? У нас есть все основания полагать, что вы можете нам помочь в одном деле.

Левинсон был настолько поражен, что на несколько мгновений лишился дара речи. Мужчины молча смотрели на него. Наконец Давид пришел в себя, протянул руку и взял удостоверение. Оно показалось ему подлинным. Там было написано, что документ принадлежит инспектору полиции Беллингу.

— Не думаю, что смогу быть вам полезным, — ответил Левинсон и отступил в сторону. — Проходите, пожалуйста.

Он предполагал, что они, вероятно, пришли расспросить его о Мэнеринге или о нападении на Сару Джентиан, если это действительно было нападение. Может быть, и так. В любом случае ему следует быть очень осторожным, отвечая на их вопросы. Полицейские были высокого роста. Один из них имел крупное телосложение, а второй выглядел высоким и жилистым. Когда они втроем очутились в гостиной, то Левинсон понял, насколько она мала. Давид ощущал приближение опасности.

— Ну, так о чем вы хотели меня спросить? — первым задал вопрос Левинсон.

Худощавый мужчина сказал:

— Мистер Левинсон, были ли вы сегодня днем в доме Сары Джентиан, проживающей по адресу Хилбери Мьюз, 3?

Сердце Левинсона гулко забилось в груди. Больше всего на свете он сейчас хотел позвонить Мэнерингу, понимая, что любой его совет, как вести себя в данной ситуации, был бы бесценным. Он вспомнил, что Мэнеринг говорил одному помощнику, уволенному несколько недель назад за то, что обманул клиента. Помощник заявил, что золотая цепочка стоит приблизительно шестнадцать сотен фунтов, когда на самом деле она стоила восемнадцать с половиной. «Если вы будете говорить правду, то никогда не попадете в неприятную историю». Давид вспомнил, ведь Мэнеринг хотел позвонить в полицию и рассказать им, что произошло в доме Сары Джентиан, а он, Левинсон, отговорил его.