— Я чувствую себя совершенно другим человеком, — заявила Сара. — Я даже не думала, что всего за несколько часов смогу так быстро прийти в себя.

— Вы почувствуете себя еще лучше, когда Джон вернется домой.

— Да, я в этом уверена, — ответила Сара. — Миссис Мэнеринг, вы думаете он мне поверит?

— Смотря что вы имеете в виду.

— Только одно, что действительно важно, — ответила Сара. — Меч! Его следует вернуть в Джентиан Хаус.

— Но почему все же это так важно? — спросила Лона.

Она уже в третий раз пыталась заставить девушку объяснить, почему для нее так важно возвращение меча, и в третий раз Сара просто ответила:

— Это не имеет значения, почему.

Она наклонилась вперед, обхватила колени руками и стала разглядывать комнату. Над резной каминной плитой висел портрет Мэнеринга в роли регента Бука. Сара долго молча рассматривала портрет, затем, быстро поднявшись с кресла, сказала:

— Да, конечно, вы настоящий художник.

— Я действительно рисую, но…

— Ну, не скромничайте, — Сара говорила искренне, с восхищением. — Я ведь не только слышала о вас, но и видела много ваших портретов. У моего дяди есть один из них. Он…

Она вдруг замолчала. Лона заметила, что девушка нахмурилась и сжала губы, как будто вспомнила о чем-то неприятном. Она порывистым движением подошла к портрету и уставилась на него.

— Он очень красивый, — сказала она. — Вы ведь понимаете, что я имею в виду?

Сара повернулась к собеседнице с природной естественной грацией.

— Я думаю, что вам следует иметь портрет моей тетушки Анны у себя. Он очень хорош, уверяю вас. Вряд ли он очень дорог моему дяде, а что касается Клода… — Она резко шагнула к Лоне, глаза ее заблестели. — Вы можете получить его обратно? Ну, например, для выставки или других целей? Как вы думаете?

— Думаю, что смогу, если на это будут причины.

— Причины? Он висит в самом темном углу дома, на втором этаже, — сказала Сара. — Это что, не достаточная причина? — Она помолчала. — Я всегда восхищалась людьми, умеющими рисовать. Мне бы тоже очень хотелось этому научиться, но, увы — нет таланта. Все мои женщины похожи на коров, а мужчины — на сатиров. Поверьте мне на слово, миссис Мэнеринг, это так. А вы не могли бы сделать для меня одно одолжение?

— Конечно, если это в моих силах.

— Не покажете ли вы мне свою студию? Мне бы очень хотелось посмотреть ее. Однажды я была в мастерской Джона Августа, она просто потрясла меня. И еще, я видела Пикассо. Это был настоящий шок. Нас было человек двадцать. Мы стояли у ворот и глазели на него. Он был просто очаровательным, хотя и несколько странным. Вы очаровательная и совсем не странная! Я могу посмотреть, где вы работаете?

— Конечно, — ответила Лона. — Студия находится наверху, в мансарде.

Лона и ее гостья прошли по коридору между кухней и ванной. Лестница с перилами вела к большому люку в потолке. Лона поднялась первой и включила свет, затем повернулась и подала Саре руку.

— Это прекрасно. — Сара глубоко вздохнула. Она в благоговении стояла на верхней ступени лестницы.

Мансарда была довольно обширным помещением и проходила над всем домом. С двух сторон потолок был покатым и не позволял выпрямиться во весь рост. На всех стенах висели портреты, некоторые картины стояли прямо на полу. Здесь находились законченные портреты и наброски. Только две или три картины были уже в раме. Краски и лица на полотнах казались удивительно живыми. Вдоль одной стены висели небольшие портреты, почти миниатюры, и ни одна из них не была в рамке. Это были изображения людей, с которыми Лона встречалась или которых помнила: рыбачка из Лоэ, продавец лука из Бретона, старый еврей с патриархальной белой бородой и проницательными глазами, арабский мальчик. Сара заметила несколько портретов Мэнеринга, в основном в карандаше, а также автопортреты, которые не были справедливы к оригиналу.

— Но это же настоящая выставка! — заявила девушка. — Я никогда ничего подобного не видела. Вы должны все это показать зрителям.

— Возможно, когда-нибудь это произойдет, — ответила Лона.

— Выставку надо сделать немедленно, — настаивала Сара. Глаза ее горели, как на портрете старого еврея. — Немедленно. Нечестно держать эти прекрасные картины здесь, где их никто не видит. Вы должны их выставить в помещении «Quinns».

— Джентиан Хаус больше подходит для этой цели, — шутливо сказала Лона.

На мгновение глаза Сары вспыхнули.

— Да, конечно, — вскричала она.

Затем вдруг глаза ее потухли и стали пустыми. Губы плотно сжались. Она не отрывала взгляда от хозяйки дома, но не видела ее. Лоне показалось, что перед ней стоит обиженный ребенок.

— Боюсь, что это невозможно, — сказала наконец Сара тихим, упавшим голосом. Она подошла к миниатюрам поближе, но радостное оживление покинуло ее.

Раздался звонок в дверь. Этель пошла открывать, громко распевая одну из своих любимых песен. Лона уже привыкла к песням Этель, но Сара в удивлении повернулась к лестнице. Когда Этель открывала дверь, раздался телефонный звонок. Здесь, наверху, был телефонный аппарат, но он был не включен. Телефон звонил и звонил, заглушая голоса у двери. Вошел какой-то мужчина, и вскоре внизу послышались его шаги. «Вероятно, пришел Читтеринг, — подумала Лона, — или Бристоу». Это мог быть кто угодно.

Сара не сводила глаз с верхней ступеньки лестницы.

— Кто, кто это? — тревожно спросила девушка. Она опять стала заметно нервничать с тех пор, как Лона упомянула Джентиан Хаус. — Кто это?

Телефон внизу непрерывно звонил.

— Этель, — громко позвала Лона. — Переключи сюда телефон.

— Хорошо, мадам, — отозвалась Этель.

Она не сказала, кто пришел. Голоса мужчины больше не было слышно. Сара подошла поближе к Лоне и заняла место у верхней ступени лестницы. Теперь телефон зазвонил в студии. Он стоял около мольберта на полке, где хранились необходимые для работы материалы. Лона быстро подошла к аппарату и подняла трубку.

— Говорит Лона Мэнеринг.

— Лона, с тобой все в порядке? — спросил Джон взволнованным голосом. — Ты так долго не отвечала.

— Да, все в порядке, — успокоила его Лона. — Сара здесь. Мы в студии, а телефон не был переключен. Что заставило тебя подумать…

— Ты что-нибудь слышала об Орде? Если он узнает, что ты покинула больницу вместе с Сарой, то может догадаться, что она сейчас у нас, — торопливо проговорил Мэнеринг. — Он не звонил, не собирался прийти?

— А ты думаешь, он способен сделать это?

— Я даже не знаю, что подумать. Не отпускай от себя Сару. Ни в коем случае не впускайте Орда в дом. Я буду минут через двадцать.

— Хорошо, дорогой, — сказала Лона. — Я сделаю все, как ты сказал, и…

В этот момент раздался душераздирающий вопль. Лона чуть не выронила трубку из рук, когда повернулась на этот крик.

Джон спросил:

— Что это было?

Сара исчезла с верхней ступени лестницы, а вместо нее на этом месте появилась голова, а потом показались плечи поднимающегося Орда.

Опять раздался крик Сары.

Лона закричала в трубку:

— Джон, он здесь! Не приближайтесь ко мне! — закричала она Орду и бросила трубку на рычаг. — Немедленно спуститесь вниз!

Орд, не обращая внимания на ее слова, смотрел на Сару.

— Орд, идите немедленно вниз! — приказала Лона.

— Я спущусь, когда буду готов, — ответил ей Орд.

Он взялся руками за перила и одним рывком поднялся в студию. Орд шел прямо на Сару, которая медленно пятилась от него. В глазах ее застыл ужас, как будто она была точно уверена, что он пришел убить ее.

— Джон! — закричала Лона.

Но, увы, он не мог ее услышать. Она огляделась в поисках какого-нибудь оружия, но рядом ничего не было, кроме куска тяжелого золоченого багета. Она схватила его. Сара продолжала пятиться, пока не уперлась головой в скат потолка. Двигаться дальше было некуда. Она вытянула вперед руки, словно могла таким образом защититься от Орда. Лона двинулась на него, держа в правой руке кусок багета.