— Соль шутки? Мне это кажется… маловероятным. Любой зеленокожий знает, что гном при встрече постарается отрубить ему голову. — Воин рассмеялся. — А конец шутки! Слова гнома… Все это очень странно. Но ничуть не смешно.

— Э-э-э… — смутился Бешеный. — О вкусах не спорят. — Он решил сменить тактику и больше не говорить об анекдотах. Повертев в руках кинжал, Боиндил принялся расхваливать качество ковки, чтобы польстить жадару. — А что означают руны, выведенные на нем?

Жадар терпеливо перевел ему каждую из рун. Все они сулили смерть врагу.

— Прямо как у нас… — неуверенно протянул Бешеный. — Я хочу сказать… вы ведь раньше были такими же, как мы… — Беспомощно умолкнув, он вернул собеседнику кинжал.

Жадар улыбнулся.

— Что ты хотел узнать у меня, Равнорукий?

— Это так очевидно?

— Да. Ты превосходный воин, но вот разведчика из тебя бы не вышло.

— Да, мне это и вправду не по душе. Я предпочитаю прямолинейность. — Рассмеявшись, он уселся поудобнее. Фляга соскользнула с его пояса.

Боиндил нарисовал указательным пальцем на песке руну, похожую на символ на доспехе Тунгдила. Жадар покосился на Златорукого. Когда он повернул голову, на мгновение Бешеный почувствовал сильный запах специй.

— Ты видел эту руну на доспехе Верховного короля. Фракк рассказывал нам, что тогда здорово напугал Тунгдила.

— Фракк?

— Тот жадар, которого вы повстречали в Потусторонних Землях.

— Значит, вам известна тайна доспеха?

— А тут скрыта какая-то тайна? Ты имеешь в виду то, что это волшебный доспех?

— Да. — Бешеный кивнул.

— Никакая это не тайна. Любой чародей или волшебница, да и просто тот, кто хоть немного разбирается в магии, сразу это поймет. Или ты говоришь о совершенно особой магии? — Жадар продолжил точить кинжал. — Мне нельзя об этом говорить.

— Но я должен знать! Если какой-нибудь альв применит это заклинание против Тунгдила и доспех вновь окаменеет, я должен уметь вызволить Верховного оттуда, не используя всякий раз удары молотом.

Черные, казалось, пустые глазницы собеседника нервировали. Очень трудно было общаться с гномом, по лицу которого невозможно понять, что он думает на самом деле.

— Значит, так ты снял заклятье? — Жадар расхохотался. — Тебе повезло, что ты не лишился рук.

— Я был осторожен. — Глаза Боиндила горели. Он подозревал, что может разгадать эту тайну. Поспешно оглянувшись, гном посмотрел на Барскалина и Тунгдила. Оба были заняты и не обращали на него внимания. — Прошу тебя, скажи мне! От этого может зависеть жизнь Верховного короля.

— Это правда. — Жадар спрятал точильный камень. — Запомни эти слова. — С его губ слетели какие-то едва различимые для Бешеного звуки на незнакомом языке.

Боиндил изумленно посмотрел на Незримого. Он уже подумывал о том, что это тот самый склочный гном, с которым раньше уже возникали проблемы. По крайней мере голос был похож.

— У меня не получится такое произнести.

— Значит, потренируйся. Ради Верховного короля. — Вдруг жадар издал какой-то странный клокочущий звук, умолк, а потом выругался.

Его лицо исказила гримаса боли. Все длилось лишь пару мгновений, но этого было достаточно, чтобы Бешеный испугался и схватился за оружие.

— Ты что-то еще хотел спросить? — совершенно невозмутимо осведомился жадар, словно ничего не случилось.

— Значит, это действительно альвийские… руны?

— Да. На наших доспехах руны только альвийские, они есть и на доспехе Верховного короля. Но кроме них я заметил символы, которые не могу прочитать, — ответил он. — Что вполне понятно. Как бы то ни было, даже те руны на неизвестном мне языке чем-то похожи на альвийские. И гномьи в то же время. — Жадар увидел, что Барскалин, хмурясь, смотрит в их сторону. — Извини, я занят. — Он встал.

— Эй, погоди! Это я и так знал. — Боиндил был разочарован, но понимал, что больше ничего от этого жадара узнать не удастся.

Но теперь у него хотя бы было заклинание, которое позволяло снять чары окаменения с доспеха Тунгдила.

Бешеному было интересно, есть ли другие заклинания, заставляющие доспех выполнять какие-то приказы вне зависимости от воли его обладателя. «Когда мы будем готовиться к бою с Лот Ионаном, книгочею лучше бы снять этот доспех. Нужно будет поговорить с ним», — решил Боиндил.

Он потянулся за флягой и отвинтил крышку, наблюдая за жадарами. Незримые молча точили кинжалы и переодевались в привычную одежду. Время от времени они замирали, закрывали глаза и, казалось, молились, прежде чем продолжить работу.

Губы Боиндила коснулись горлышка фляги, и в рот ему хлынула густая жидкость. Гном, не распробовав вкус, глотнул.

Только тогда он заметил, что это вовсе не его травяной чай, а какой-то омерзительный напиток. Он сплюнул все, что осталось во рту, на песчаный пол пещеры. Жидкость была красновато-черной и густой, она медленно просачивалась в песок.

— Это еще что такое? — Боиндил осмотрел флягу. «Это же не моя!»

Его фляга лежала там, куда он ее уронил.

С отвращением плюнув, гном поднял свою флягу и прополоскал рот, но от металлического привкуса на языке, напоминавшего кровь и очень крепкое вино, не так-то просто было отделаться.

— Это чья фляга? — громко крикнул Бешеный, завинтив крышку.

Жадар, с которым он разговаривал, подбежал к нему.

— Это моя! — Незримый явно был взволнован. — Должно быть, я потерял ее. — Он вырвал флягу из рук Боиндила, будто там было лучшее вино в Потаенной Стране.

— А что там внутри?

— Почему ты спрашиваешь? — испугался жадар. — Ты пил из нее?

Что-то в его голосе насторожило Бешеного, и он покачал головой.

— Нет, но крышка была неплотно привинчена, и содержимое пролилось. — Боиндил указал на пятно на песке. — Оно странно выглядит и очень необычно пахнет, — солгал Равнорукий, надеясь, что Враккас не покарает его за ложь. — Это ликер с целебными травами? — Он ухмыльнулся. — Вот, значит, откуда вы берете свои силы! Это волшебное зелье, да?

Помрачнев, жадар подался вперед.

— Это обработанная эльфийская кровь, — хрипло прошептал он. — Над ней читались зловещие альвийские заклинания, ее варили… а потом развели водкой. — Жадар скорчил страшную гримасу и расхохотался.

— Эльфийская кровь, — с отвращением повторил Бешеный. Его затошнило. — Зачем вы такое пьете?

— Это наша магия, — ответил жадар. Сейчас он выглядел совершенно нормально. — Наша магия.

Он вернулся к остальным Незримым.

— О Враккас! Чем я так прогневил тебя, что ты заставляешь меня пережить такое? — удрученно прошептал Бешеный, опуская ладонь на живот. — Кто знает, что сотворит со мной это зелье…

Но пока он не заметит никаких изменений, он не станет никому рассказывать о случившемся. Может, сумасшедший жадар просто решил разыграть его и во фляге был… ликер?

С наступлением темноты жадары вышли под дождь. Им достаточно было сделать всего пару шагов из пещеры, и их уже не было видно. Казалось, Незримые слились с ночной тьмой.

— Жутковатые ребята, — сказал Родарио Маллении и Койре. — Я вот хочу узнать, о чем Боиндил говорил с тем жадаром. — Поднявшись, он направился к Бешеному.

Изменения в его характере тревожили Койру. Наблюдая, как Седьмой говорит с Боиндилом, она с интересом рассматривала актера. На лицедее была кольчуга, на поясе — меч. После падения острова Родарио не брился, и теперь его лицо обрамляла короткая борода. Даже осанка Седьмого изменилась. Сейчас он нисколько не напоминал того мужчину, которого Койра знала как постоянного неудачника на состязаниях в Мифурдании.

Малления же смотрела на погрузившуюся в раздумья волшебницу, которую считала соперницей. Ей было горько — она влюбилась в мужчину, которого на самом деле никогда не существовало. В сердце Идо вспыхнули чувства к образу. Но этот образ Родарио придумал, словно роль в театре. Она полюбила беспомощного недотепу, а тот оказался сильным и отважным мужчиной. На первый взгляд могло показаться, что этот новый Родарио лучше подходит Маллении, но на самом деле ей нравилась роль защитницы. И все же…