18 мая 1820 года в день свадьбы Лоры Бальзак и Эжена Сюрвиля в Сен-Мерри все внимательно следили за тем, чтобы ненароком не обмолвиться о «скандальном» образе жизни Катрин Сюрвиль. Она выступала свидетельницей под именем вдовы Миди, а ее друг Жан-Габриель Мильсан, также свидетель, был назван «литератором».

В 1820 году эти столь запутанные отношения были окутаны глубокой тайной. Сюрвиль не получил своей доли наследства. Его сводная сестра Теодора имела четырех внебрачных детей от внучатого племянника Миди де Ла Гренере. Теодора хотела выйти замуж за отца своих детей, но Катрин Сюрвиль этому резко воспротивилась.

Адюльтер. Это слово стало внушать Бальзаку страх в то время, когда он принялся изучать французское право. «Когда это слово возникает в моем воображении, то всегда вслед за ним появляется образ траурной процессии».

Потомки разнузданных галлов считают, что удовольствия выходят за рамки приличий. Буржуазное общество полагает, что гораздо полезнее вовсе лишить себя удовольствий, чем получать их сомнительным путем.

В октябре 1819 года Бальзак писал «Кромвеля» и «отдыхал от своего труда, делая наброски небольшого романа в старомодном стиле», иными словами, он сочинял сентиментальный роман. Бальзак вновь вернулся к нему в 1822 году и опять оставил незаконченным.

В первоначальном варианте произведения «Стени, или Философские заблуждения», изученном Роланом Шолле и Рене Гизом, повествуется о трудной жизни супружеских пар, связавших себя брачными узами вопреки подлинному желанию женщины. «Уже в своем первом романе, как это отчетливо видно, Бальзак затрагивает проблему брака, которая постоянно будет его волновать и питать его воображение и его творчество» (Ролан Шолле, Рене Гиз). Эта же самая тема в том или ином виде возникнет впоследствии почти во всех его произведениях.

Изначально Бальзак задумывал «Стени» как роман о жизни молодого человека, вернувшегося после долгого отсутствия в родные края. Он встречает молодую девушку и влюбляется в нее, но она уже помолвлена с другим и вскоре выходит за него замуж. Для того чтобы сделать свою возлюбленную счастливой, молодой человек готов вызвать ее мужа на дуэль.

Этот сентиментальный роман, написанный в эпистолярном жанре, как и «Новая Элоиза», отнюдь не блещет оригинальностью. Но Бальзак разрабатывал сюжет, основываясь на своих собственных воспоминаниях о детских годах, проведенных вместе с Лорой. Как было бы хорошо и впредь жить подле нее. Увы! Между ними разверзлась бездна, но она влечет его к себе.

В романе Жоб приходится Стени всего-навсего молочным братом. Стени вышла замуж за господина Планскея и рассматривает свой брак как настоящую трагедию. Уже взрослая Стефания, прозванная Стени, вновь встречает Жоба и начинает вместе с ними как бы заново переживать детство.

В «Стени», как и в «Арденнском викарии» и даже в «Отце Горио», между братом и сестрой устанавливается особенная любовная привязанность. Этот союз противостоит семейному союзу, который имеет семейное и социальное значение, ибо служит продолжению рода и способствует продвижению мужа по службе и благополучию домашнего очага. Союз брата и сестры имеет эмоциональное значение. Брат, движимый возвышенной любовью, боготворит сестру, этого бальзаковского «ангела-хранителя», а сестра отвечает брату взаимностью.

Стени и Жоб выросли. Но вот они раздеваются друг перед другом словно дети. И ничто больше не разделяет их. Между ними вспыхивает страсть. Жаркие поцелуи затуманивают сознание… Но Стени говорит «нет». Этот величественный крик исходит из целомудрия детства, когда игры были полны невинности. Бальзак думает о потерянном рае, где Адам и Ева ходили обнаженными, сами того не ведая.

А вот еще один эпизод: Жоб приходит на помощь утопающим. Он сбрасывает с себя одежду и бросается в воду. И вновь Стени впадает в грех. Она любуется «пленительными формами» тела Жоба, «одного из самых прекрасных мужчин, которого я когда-либо встречала. Его кожа столь же белоснежна, как и моя».

Жоб также находит, что в природе нет ничего более великолепного, чем тело Стени: «высокая грудь», «нежная и мягкая кожа», «священный огонь ее взгляда». «Божественная душа заставляет ее тело излучать сияние».

Когда Бальзак говорит о Жобе, он подразумевает прежде всего самого себя. Он создает этот персонаж таким, каким хотел бы быть сам. Жобу все удается, он выставляет свои картины, пишет стихи, сочиняет к ним музыку. Все то, что Бальзак таил в своем сердце, не осмеливаясь высказать вслух, он воплощает в образе Жоба и его устами провозглашает свои философские воззрения. Жоб верит в материальный характер мысли, он полагает, что слово — это вовсе не образ, а некое заклятие, вещь в себе. Жоб — добрый. Он всегда готов прийти на помощь. Жоб — философ. Он бесстрашно утверждает, что Господь Бог есть не что иное, как «порождение нашего психоза». Боги других религий столь же эфемерны. Подлинна одна жизнь, которая и порождает удовольствия, наслаждение, чувство, страсть.

Начиная с романа «Стени» Бальзак предстает перед нами певцом страсти. Но пережить страсть недостаточно, необходимо ее исследовать. В обществе страсть чаще всего вступает в противоречие с долгом. Бальзаковские персонажи либо окажутся в трудном положении и понесут наказание за свою вседозволенность, либо собьются с пути: некоторые из них умрут со скуки, другими овладеет некая мания. Они примутся копить, захотят преуспеть, станут безуспешно искать несуществующее, забыв, что рядом кипит жизнь. Маньяки — большие оригиналы: они пренебрегают даже собственной жизнью.

С 1818 года произведения, написанные на потребу публике, будь то забавные романы Пиго-Лебрена или «черные романы» Анны Радклифф, пользовались бешеным успехом. Тираж книги «Келина, или Дитя тайны» Дюкре-Доминиля составил несколько тысяч экземпляров. Это легкое чтиво, как правило, раскупалось читальными залами, которых во Франции насчитывалось около полутора тысяч. Купив месячный абонемент стоимостью в два франка, можно было приходить в эти залы и там читать все только что вышедшие из печати романы. Книги также выдавались на дом сроком на один день, одну неделю или один месяц. Цена подобной услуги зависела от формата книги и от количества взятых томов. Для книгоиздателя аренда читального зала становилась рентабельной, если романы насчитывали три, четыре и даже пять томов, напечатанных в одну двенадцатую долю листа.

Книгоиздатель, по убеждению Бальзака, не умел читать или по меньшей мере не прочел ни одной книги, иначе бы он не издавал их в таком количестве, но самое главное — он платил бы более высокие гонорары. Зато книгам «обеспечен уход»: прекрасная печать, широкие поля, белые страницы, приносящие успокоение.

«Издательские дома» покупали книги за фиксированную цену. Кроме того, они выдавали долговые обязательства сроком на шесть, девять или двенадцать месяцев. Если книги «расхватывали во мгновение ока», их переиздавали. Если же книги лежали мертвым грузом, вскоре «из книжной лавки они перекочевывали на развалы букинистов, а затем оказывались у бакалейщика». За первое издание тиражом в 800–1000 экземпляров автор получал от 500 до 1000 франков. Если книга продавалась плохо, книготорговец вынужден был производить уценку. Чтобы удержаться на плаву, книжные магазины торговали также театральными билетами и газетными листками, почти всегда изданными на деньги, полученные от рекламных объявлений.

Для Бальзака, как и для других писателей, существовал один-единственный способ преуспеть: читатели должны были раскупать его книги и требовать новых произведений. Но молодому Бальзаку до подобного положения дел было еще очень далеко. Ему предстояло пройти огромный путь. И это как нельзя лучше видно, если сравнить первые литературные опыты Бальзака и «черные романы», покорившие читателей начала XIX века.

В романе, начатом Бальзаком в июле 1820 года, нашим глазам предстает деревня эпохи Золотого века. Вот старик, который творит чудеса, заставляя больных вдыхать аромат цветов. Отец примирился с сыном, совершившим чудовищный проступок. Печальная девушка обрывает лепестки розы. Она ничего не хочет. Но вот мимо проходит прекрасный юноша, и она уже не хочет ничего другого, как обладать им.