" Горацио, Пилад, Альтшулер, брат, " Горацио, Пилад, Альтшулер, брат, сестра моя, Офелия, Джульетта, что столько лет, играя в маскерад, в угрюмого Альтшулера одета. О, о Альтшулер мой, надеюсь, что при этом и я Горацио, Альтшулер твой, Пилад, и я сестра твоя, одетая в наряд слагателя столь длинного сонета. Взгляни сюда — здесь нету ничего! Мой друг, Офелий мой, смешить тобой легко! Горацио моё, ты — всем живая лесть, но не смущайся: не шучу тобою — где нету ничего, там есть любое, святое ничего там неизбывно есть. " Широкой лавою цветов, своим пахучим изверженьем " Широкой лавою цветов, своим пахучим изверженьем холм обливается, прервать уже не в силах наслажденье: из каждой поры бьют ключи цветов и Божьей славы; и образ бабочки летит как испаренье этой лавы. СОНЕТ ДУШЕ И ТРУПУ Н. ЗАБОЛОЦКОГО Есть легкий дар, как будто во второй счастливый раз он повторяет опыт. (Легки и гибки образные тропы высоких рек, что подняты горой!) Однако мне отпущен дар другой: подчас стихи — изнеможенья шепот, и нету сил зарифмовать Европу, не говоря уже, чтоб справиться с игрой. Увы, всегда постыден будет труд: где, хорошея, розаны цветут, где, озвучив дыханием свирели своих кларнетов, барабанов, труб, все музицируют — растения и звери, корнями душ разваливая труп! " Вторая, третия печаль… " Вторая, третия печаль… Благоуханный дождь с громами прошел, по-древнему звуча, деревья сделались садами! Какою флейтою зачат твой голос, дева молодая, вокруг тебя, моя Даная, как весело горит свеча! Люблю тебя, мою жену, Лауру, Хлою, Маргариту, вмещенных в женщину одну. Поедем, женщина, в Тавриду: хоть я люблю Зеленогорск, но ты к лицу пейзажу гор. " Вспыхнул жук, самосожженьем " Вспыхнул жук, самосожженьем кончив в собственном луче. Длинной мысли продолженьем разгибается ручей. Пахнет девочка сиренью и летает за собой, полетав среди деревьев, обе стали голубой. Кто расскажет, как он умер? Дева спит не голубой. В небесах стоит Альтшулер в виде ангела с трубой. " Альтшулер, мой голубчик голубой " Альтшулер, мой голубчик голубой, ты надо мной поплачь, я над тобой. Спаси меня, и я тогда спасу твои печали и твою красу. Я в городе в чужом, в чужом дожде, я в нем ищу тебя, хоть нет тебя нигде, нет оттого, что как-то за трубой ты слился с небом, столь ты голубой. ОСЕНЬ 1968 ГОДА Прислонившийся к дубу дверей вижу медь духового оркестра, темный лак и карет и коней, от мундиров, шелков и ливрей здесь в саду и тревожно и тесно. Только нет ни того, ни того, только шум тишины листопада, ну, да Боже мой, что еще надо, ведь иначе и быть не могло! " Хорошо гулять по небу, " Хорошо гулять по небу, что за небо! что за ним? Никогда я в жизни не был так красив и так маним! Тело ходит без опоры, всюду голая Юнона, и музыка, нет которой, и сонет несочиненный! Хорошо гулять по небу. Босиком. Для моциона. Хорошо гулять по небу, вслух читая Аронзона! " Приближаются ночью друг к другу мосты, " Приближаются ночью друг к другу мосты, и садов и церквей блекнет лучшее золото. Сквозь пейзажи в постель ты идешь, это ты к моей жизни, как бабочка, насмерть приколота. " Погода — дождь. Взираю на свечу, " Погода — дождь. Взираю на свечу, которой нет. Не знаю состоянья, в котором оказаться я хочу, но и скончаться нет во мне желанья. Сплошное «нет». Как будто бы к врачу пришел я показать свое страданье и вместо ааааааа я нееееееет ему мычу, и нету сил мне оборвать мычанье. Но мы способны смастерить сонет, сбить доски строчек гвоздиками рифмы. На этот труд два полчаса убив, мы не просчитались: гроб есть и скелет. Убитый час мы превращаем в гроб и, прежде чем закрыть, целуем в лоб. |
