БЕСЕДА Где кончаются заводы, начинаются природы. Всюду бабочки лесные — неба легкие кусочки, — так трепещут эти дочки, что обычная тоска неприлична и низка. Стадо божиих коровок украшает огород и само себя пасет. Обернувшись к миру задом по привычке трудовой, ходит лошадь красным садом, шею кончив головой. Две коровы сходом Будд там лежат и там и тут. Оля На груди моей тоски Зреют радости соски, присосись ты к ним навеки, чтою из них полились реки! Чтоб из рек тех тростники и цветы в мошке и осах я б срывала на венки для себя длинноволосой. Альтшуллер Чересчур, увы, печальный, и в радости угрюм, и в природе зрю не спальню, а пейзаж для чистых дум. К виду дачного участка приноровлены качели, станем весело качаться, чем грешить на самом деле Оля Где я сама к себе нежна, лежу всему вокруг жена, телом мягким как ручей обойму тебя всего я, и тоску твоих речей растворю в своем покое. Альтшуллер Альтшуллер О, как ты весело красива и как красиво весела, и многорукая как Шива какой венок бы ты сплела! Оля Я полна цветов и речек, на лугу зажжем мы свечек, соберем большие стаи, посидим и полетаем. Альтшуллер Хоть ты заманчива для многих и как никто теперь нага, но не могу другим, убогим, я наставлять с тобой рога, они ужасно огорчатся, застав меня в твоей постели, к природе данного участка прибиты длинные качели… летят вдоль неба стаи птичьи, в глубь болот идет охотник, и пейзаж какой-то нищий старым дождиком приподнят, но по каинской привычке прет охотник через терни, чтоб какой-нибудь приличный отыскать пленэр для смерти. Оля Я полна цветов и речек. На лугу зажжем мы свечек. Соберем большие стаи. В тихом небе полетаем. ВИДЕНИЕ АРОНЗОНА (НАЧАЛО ПОЭМЫ) На небесах безлюдье и мороз, на глубину ушло число бессмертных, но караульный ангел стужу терпит, невысоко петляя между звезд. А в комнате в роскошных волосах лицо жены моей белеет на постели, лицо жены, а в нем ее глаза, и чудных две груди растут на теле. Лицо целую в темя головы, мороз такой, что слезы не удержишь, все меньше мне друзей среди живых, все более друзей среди умерших. Снег освещает лиц твоих красу, моей души пространство освещает, и каждым поцелуем я прощаюсь… Горит свеча, которую несу на верх холма. Заснеженный бугор. Взгляд в небеса. Луна еще желтела, холм разделив на темный склон и белый. По левой стороне тянулся бор. На черствый наст ложился новый снег, то тут, то там топорщилась осока, неразличим, на темной стороне был тот же бор. Луна светила сбоку. Пример сомнамбулических причуд, я поднимался, поднимая тени. Поставленный вершиной на колени, я в пышный снег легко воткнул свечу. " Что явит лот, который брошен в небо? " Что явит лот, который брошен в небо? Я плачу, думая об этом. Произведением хвалебным в природе возникает лето. Поток свирепый водопада висит, висит в сиянье радуг. По небу расцвели ромашки, я их срываю, проходя. Там девочки в ночных рубашках резвятся около дождя. Себя в траве лежать оставив, смотрю, как падает вода: я у цветов и речек в славе, я им читаю иногда. Река приподнята плотиной, красиво в воздухе висит, где я, стреноженный картиной, смотреньем на нее красив. На холм воды почти садится из ночи вырванная птица, и пахнет небом и вином моя беседа с тростником. " Как стихотворец я неплох, " Как стихотворец я неплох, все оттого, что слава Богу, хоть мало я пишу стихов, но среди них прекрасных много! СТИХОТВОРЕНИЕ, НАПИСАННОЕ В ОЖИДАНИИ ПРОБУЖДЕНИЯ Резвится фауна во флоре, топча ее и поедая, а на холме сидит Даная, и оттого вуаль во взоре, и оттого тоска кругом, что эта дева молодая прелюбодействует с холмом! ЗАБЫТЫЙ СОНЕТ Весь день бессонница. Бессонница с утра. До вечера бессонница. Гуляю по кругу комнат. Все они, как спальни, везде бессонница, а мне уснуть пора. Когда бы умер я еще вчера, сегодня был бы счастлив и печален, но не жалел бы, что я жил вначале. Однако жив я: плоть не умерла. Еще шесть строк, еще которых нет, я из добытия перетащу в сонет, не ведая, увы, зачем нам эта мука, зачем из трупов душ букетами цветут такие мысли и такие буквы? Но я извлек их — так пускай живут! |
