" Есть между всем молчание одно. " Есть между всем молчание одно. Молчание одно, другое, третье. Полно молчаний, каждое оно есть материал для стихотворной сети. А слово — нить. Его в иглу проденьте И словонитью сделайте окно — Молчание теперь обрамлено, Оно — ячейка невода в сонете. Чем более ячейка, тем крупней размер души, запутавшийся в ней. Любой улов обильный будет мельче, чем у ловца, посмеющего сметь гигантскую связать такую сеть, в которой бы была одна ячейка. " Лист разлинованный. Покой. " Лист разлинованный. Покой. Объём зеркал в бору осеннем, и мне, как облаку, легко меняться в поисках спасенья, когда, уставив в точку взгляд, впотьмах беседуя со мной, ты спросишь, свечкой отделясь, не это ли есть шар земной? Бабочки Над приусадебною веткой, к жаре полуденной воскреснув, девичьей лентой разноцветной порхали тысячи обрезков, и куст сирени на песке был трепыханьем их озвучен, когда из всех, виясь, два лучших у вас забились на виске. " Хандра ли, радость — всё одно: " Хандра ли, радость — всё одно: кругом красивая погода! Пейзаж ли, комната, окно, младенчество ли, зрелость года, мой дом не пуст, когда ты в нём была хоть час, хоть мимоходом. Благословляю всю природу За то, что ты вошла в мой дом! Вступление к поэме "Качели" Утратив задушевность слога, я отношусь к писанью строго и Бога светлые слова связую, чтобы тронуть вас не созерцаньем вечной пытки иль тяжбы с властью и людьми: примите си труды мои как стародавнюю попытку витыми тропами стиха, приняв личину пастуха, идти туда, где нет природы, где только Я передо мной, внутри поэзии самой открыть гармонию природы. " Вот озеро лесное, я стою " Вот озеро лесное, я стою над одинокой, замкнутой водою, и дерево, раскрывшись надо мною, мне дарит тень: прохладу и приют. О озеро, я в сумраке твоём, но ты меня не сохранишь, я знаю, и листья жухлые на рябь твою слетают, и долгое молчание кругом. Утро На небе — молодые небеса, и небом полон пруд, и куст склонился к небу. Как счастливо опять спуститься в сад, доселе никогда в котором не был. Напротив звёзд, лицом к небытию, обняв себя, я медленно стою. И снова я взглянул на небеса. Печальные мои глаза лица Увидели безоблачное небо И в небе молодые небеса. От тех небес не отрывая глаз, Любуясь ими, я смотрел на Вас. " Губ нежнее таитянок " Губ нежнее таитянок твои губы молодые, твоя плоть благоуханна как сады и как плоды их. Я стою перед тобою, как лежал бы на вершине той горы, где голубое тихо делается синим. Что счастливее, чем садом быть в саду и утром — утром, и какая это радость день и вечность перепутать. " Клянчали платформы: оставайся! " Клянчали платформы: оставайся! Поезда захлёбывались в такте, и слова, и поручни, и пальцы, как театр вечером в антракте. Твоя нежность, словно ты с испуга, твоя лёгкость, словно ты с балета, свои плечи, волосы и губы, ты дарила ликованью лета. Рассыпались по стеклу дождины, наливаясь, ночь текла за город, тени липли, корчась на заборах. И фонарь, как будто что-то кинул, узловатый, долгий и невинный, всё следил в маслящееся море. " Каким теперь порадуешь парадом, " Каким теперь порадуешь парадом, в какую даль потянется стопа, проговорись, какой ещё утратой ошеломишь, весёлая судьба, скажи, каким расподобленьем истин заполнится мой промысел ночной, когда уже стоят у букинистов мои слова, не сказанные мной. Гони меня свидетеля разлада реальности и вымыслов легенд, покорного служителя распада на мужество и ясный сантимент, и надели сомнением пророчеств, гони за славой, отданной другим, сведи меня с толпою одиночеств и поделись пророчеством моим. |
