— Раздевайся, — приветливо произнесла Алатайя. — Я уберу бородавки. Но они вернутся. Не могу сказать, насколько быстро это произойдет. Может быть, всего лишь через пару дней. А может быть, гораздо позже. Но это случится.

— Каждый час без этой муки — настоящий дар, — решительно ответила Бирга.

А затем разделась.

Пока Алатайя лечила ее при помощи карбункула, они почти не разговаривали. Бирга наслаждалась прикосновением камня. От этого по коже проходила волна сладкой дрожи.

Исцелившись, троллиха долго рассматривала себя в зеркале перед кроватью королевы. С самого детства, когда внезапно проявился этот недостаток, ее кожа не была столь гладкой.

Никогда прежде не видела Бирга своего тела так ясно. В пещерах троллей не было зеркал. И ни одно озеро, ни один пруд, даже если воды его незамутненны, не могло передать ее отражение так четко и подробно, как этот тщательно отшлифованный хрусталь. То, что зеркало может сохранить ее след, троллиху не смущало. Так ее красота будет сбережена, пусть даже только на изображении, оставленном в магическом зеркале.

Алатайя молча смотрела на нее. Не торопила ее ни словом, ни взглядом. И за это Бирга была княгине необычайно благодарна. Наконец шаманка снова надела свои грубые одежды.

Намотала повязки на руки, закрыла лицо маской. На этот раз она скрывала свою безупречность, поскольку приняла решение ничего не говорить Сканге о своей тайне.

— У меня к тебе просьба, — сказала Алатайя, когда Бирга оделась.

Троллиха была разочарована, поскольку думала, что исцеление — это подарок.

— Да?

— Прошу, сохрани для меня карбункулы. Сканга потребует, чтобы они остались здесь, пока я не принесу ей то, что обещала. Мне было бы приятнее знать, что их хранишь ты.

Шаманка была удивлена. Это не требование, это доказательство доверия!

— Эту просьбу я выполню с удовольствием. — Она нарочно говорила несколько высокопарно, как это предпочитали делать эльфы. Тем самым она хотела продемонстрировать княгине их связь.

Алатайя отдала ученице шаманки камни, и Бирга спрятала их в карман своего длинного, до самых щиколоток одеяния.

А затем они начали длинный спуск. И когда достигли тронного зала, все произошло именно так, как ожидала Алатайя.

Сканга призвала стражу из пятидесяти троллей. Княгиня отпустила колкое замечание. А затем сказала, что Бирга уже взяла камни.

Сканга удивленно посмотрела на нее. А затем улыбнулась.

Давненько ее госпожа так открыто выражала удовлетворение.

Алатайя снова открыла врата в Золотую Сеть. А когда она исчезла, у Бирги возникло чувство, что день слишком хорош.

Но она быстро прогнала эту мысль. Ночь станет еще лучше! Она снимет маску и ветхое платье и подыщет себе красивого воина!

Ламби тяжело опирался на деревянную палку. Он не двигался во главе колонны. Уже нет. Его сил не хватало на то, чтобы прокладывать путь по снегу. Он шел по проложенной борозде далеко в хвосте. Было противно сознавать, что он постарел.

Вместо него здесь должен был идти его сын. Но тот пал в боях за Нахтцинну. Теперь нужно было спасти Кадлин, если ее еще можно спасти.

Сто шестьдесят три добровольца собрал он. Вообще-то он не хотел брать так много людей. Но те не желали оставаться.

Он удивился тому, насколько сильно любили упрямую молодую королеву. Все вызвались добровольно. И большинство из них хорошо знали, что значит вторгаться в земли троллей.

Среди добровольцев было несколько дюжин ветеранов из последнего похода короля Альфадаса.

Ламби опирался на палку. Тяжело дыша, он собирался с силами. Он глуп, словно дерьмо кентавра. Нечего ему здесь делать в его возрасте. Тем более в кольчуге, со щитом и столь же красивым, сколь и тяжелым шлемом. Бронзовые наглазники и нащечники не только закрывали все лицо, но и скрывали изувеченный нос.

Дыхание со свистом проходило сквозь кольца. Вот мимо него с ухмылкой прошагали воины последнего отряда.

— Погодите, вот доживете до моих лет, кучка дерьма! Спорим, у половины из вас сил не хватит даже на то, чтобы самостоятельно поднести ко рту ложку с пшенной кашей. И желаю вам невесток, которые будут постоянно проклинать вас, поспешно докармливая. Что вы, проклятье, тысячу раз заслужили!

Тяжело дыша, Ламби шел дальше. Долго он не выдержит, и тем не менее ветеран был слишком горд, чтобы попросить остальных устроить ради него привал. Он снял шлем и привязал его ремешками к поясу. Вокруг наглазников намерз иней. И все-таки в воздухе уже чувствовались первые признаки приближающейся весны. Еще две-три недели, и зима уйдет. Плохая зима, едва не уничтожившая весь королевский род. Сначала Альфадас, затем Ульрик и его жена Хальгарда, а теперь вот Кадлин. Надо было запереть ее в этой чертовой хижине. Но она — королева. Как он может ей приказывать?

Положить эту дерзкую девчонку через колено и устроить хорошую порку… Не годятся женщины для трона.

Он посмотрел на своих спутников, шедших на некотором расстоянии от него. Дорога вела вверх по крутому склону.

До верха он доберется, а там придется распроститься с гордостью и попросить устроить привал. Так много добровольцев для марша смерти… Его народ — скопище безумцев, в этом не может быть ни малейших сомнений. И если быть до конца честным, то нужно признать, что Кадлин — неплохая королева. Каждый из этих мужчин пришел сюда исключительно ради нее. Ее любят! Он улыбнулся. И наверняка кое-кто даже надеется понравиться ей и, возможно, стать ее супругом. Красивая жена и трон стоят того, чтобы пережить некоторое количество неприятностей и опасностей. Если бы он был немного моложе и с целым носом, то рассуждал бы точно так же!

Внезапно над головой у него послышался шум. Взволнованные крики подстегнули старого воина. Добравшись до гребня холма, он увидел в ложбине тролля, бегущего по глубокому снегу. Может быть, они спугнули какого-то охотника? А может быть, разведчика, который должен наблюдать за человеческой границей? Кто бы он ни был, если он уйдет, то с ними покончено. Они проникли за границу земли троллей на расстояние полутора дней пути. Они не успеют вернуться прежде, чем неприятности в виде войска троллей настигнут их.

— Чего вы ждете? Пристрелите его! Он не должен уйти!

Цельтесь в подколенную впадину или в шею. Стрела в спину не помешает ему бежать. Она не проникнет достаточно глубоко для того, чтобы нанести серьезную рану.

У них было всего несколько лучников. Каждый знал, как мало вреда наносят троллям стрелы. Особенно если те в походе защищаются огромными, размером с дверь, щитами.

Вот уже взвились первые стрелы. Плохо нацеленные. Попала только одна. Она вонзилась в левое плечо тролля. Серокожий споткнулся, но побежал дальше.

Ламби посмотрел на Ансгара. Как и он, старый охотник выжил в походе в Снайвамарк, который предпринял Альфадас. Он знал троллей. Ему не нужно было говорить, куда целиться. На его правой руке не хватало двух пальцев, потерянных в бою против горного льва. История была настолько хороша, что два скальда сложили об этом песни.

Ансгар тщательно выбрал стрелу с очень прямым древком.

Проверил ветер. Затем поднял лук. Спокойствие придавало каждому его движению некую грациозность. А затем его стрела слетела с тетивы. Затаив дыхание, Ламби следил за полетом.

Он видел, что ветер немного снес ее в сторону. Тем временем тролль достиг небольшого холма и стал подниматься по нему, не сбавляя темпа.

Другие лучники продолжали стрелять, но у стрелы Ансгара было красное древко и ее было легко отличить от остальных.

Стрела Ансгара вонзилась прямо над левым коленом тролля. Она была направлена немного вниз. Дыхание с негромким свистом вырвалось из груди Ламби. Он представил, как стрела пробивает плоть и сухожилия, чтобы вонзиться прямо в сустав. Тролль растянулся во весь рост. Пронзительно закричав от боли, он скатился с холма. Вторая стрела угодила в руку. Тролль попытался подняться, но раненая нога тут же подломилась. В бессильной ярости он грозил им булавой и кричал что-то. Впрочем, Ламби мог только предполагать. Какой умный человек сможет понять хрюкающий язык троллей?!