— Элодия! Как хорошо, что ты оставила свою хижину и решила прогуляться. Иди сюда, вдохни дым. Сандаловое дерево не только оживляет растения, но и открывает человеческую душу. Хочешь немного помочь мне с работой в саду?

— Если честно, сестра, я пришла просить тебя помочь мне.

Нужен совет относительно яда. Действие в течение двух-трех дней. Без боли. Жертва не должна заподозрить, что ее отравили, и по трупу не должно быть видно, что бедняга умер неестественной смертью.

Анаис поставила кадило и принялась массировать переносицу большим и указательным пальцами. Была у нее такая привычка, предмет частых насмешек. Внезапно лицо сестры омрачилось. Когда она подняла взгляд, губы ее сжались в узкую полоску.

— Ты требуешь слишком многого.

Элодия еще никогда не видела сестру Анаис в таком состоянии.

— Такого яда нет?

— Почему же? Есть. Но нет у меня в запасах. Под описание подходит корень лоабо. Его нужно извлечь из земли в полнолуние с помощью черного шелкового шарфа, иначе он потеряет свою силу. Это очень необычный яд. Он поражает сосуды мозга. Разъедает их, пока кровь не проникнет в серое вещество.

— И это наверняка смертельно?

— Да. Действует медленно. У некоторых начинает болеть голова. Но чаще всего у жертв наблюдается просто головокружение. Они говорят неясно, забывают отдельные слова. Яд смертелен! В первые два дня после того, как жертва приняла его, она ничего не чувствует. К сожалению, в моем саду есть только один лоабо, — подавленно сказала Анаис.

— И? Его можно выкопать?

— Да, конечно. В полнолуние. А потом мы должны будем извлечь из него яд. Потребуется время. Я надеялась получить от лоабо отводок. — Садовница вздохнула. — Идем к настоятельнице. Боюсь, что черного шелкового шарфа у нас в рефугиуме тоже нет. И если уж я должна принести в жертву свой единственный корень лоабо, то хочу, чтобы все было по правилам!

Эмерелль крепко прижала руки к груди девочки. Снова. И снова. Сердце шевельнулось. Эльфийка почувствовала робкие, слабые удары. Закрыв глаза, попыталась стать единым целым с телом малышки. Настроилась на прерывающееся, неровное сердцебиение, снизила жар, очистила кровь. Дала телу новые силы, чтобы оно могло подавить повторное возникновение болезни. Наконец излечила разрушенную ткань лопнувших гнойников, заставила раны исчезнуть, не оставив на коже и следа.

Когда Эмерелль открыла глаза, Кадлин схватила ее за руку.

— Ты можешь помочь?

— Она будет жить. А теперь нужно позаботиться о тебе. — Она посмотрела на безносого воина. — И о тебе тоже. В вас обоих уже живет болезнь.

Она занялась обоими. У старика ослабила боль, которую давала разбушевавшаяся подагра. У обоих было много укусов насекомых.

— Вам нужно почистить одежду в кипящей воде. Если мех или что-то подобное — придется сжечь. Чуму переносят блохи.

— Болезнь в одежде? — Кадлин странно посмотрела на Эмерелль.

— В одежде блохи. Кроме того, одежда, соприкасавшаяся с гноем, вытекающим из чумных бубонов, тоже опасна.

— Пару дней назад пришел ярл с полным сундуком платьев.

Свана взяла одно из них. Я тоже…

— Я взял себе штаны, — произнес старик.

— Это не должно иметь никакого отношения к вспышке болезни, — сказала Эмерелль. — Давайте уйдем из этой комнаты. — Ей хотелось свежего воздуха. Даже стоять под дождем было приятнее, чем находиться в душной комнатушке.

Кадлин осторожно взяла на руки дочь. Поцеловала спящую девочку в лоб. По щекам королевы катились слезы.

Старик отвел их в королевский зал. Воины все еще несли вахту. Они собрались вокруг Кадлин и ее дочери. Эмерелль была тронута нежностью, с которой дети человеческие обращались друг к другу. И почувствовала себя лишней.

Она тихо покинула зал. На улице все еще лило. Туман рассеялся. Огонь почти потух. От руин валил густой дым. Собака возилась рядом с мертвецом. Трудно поверить, что целитель бросил факел на дом, где, как он полагал, находятся смертельно больные люди. На дом своей королевы! Люди навсегда останутся для нее загадкой.

Эмерелль услышала за спиной голоса. К ней на дождь вышла Кадлин. На плечах у нее был грубый зеленый шерстяной плащ.

— Спасибо, — сказала она просто, но так сердечно, что любое другое слово только исказило бы вложенные в него чувства.

— Я рада, что пришла вовремя, — ответила эльфийка.

Они некоторое время стояли рядом и смотрели на фьорд.

Наконец молчание нарушила Кадлин.

— Что привело тебя сюда, королева?

Эмерелль невольно улыбнулась. Кадлин умна и понимает, что не божественное провидение привело ее в Фирнстайн.

— Я ищу Мелвина, — прямо сказала эльфийка.

Кадлин пристально посмотрела на нее.

— Зачем?

Очевидно, беспокоится за сводного брата.

— Он должен отвести меня на гору. Только он сможет найти туда дорогу.

— А ты не можешь полететь на большом орле?

Похоже, дочь человеческая считает ее глупой.

— Нет.

Кадлин требовательно смотрела на эльфийку. Эмерелль молчала. Юная девушка превратилась в настоящую королеву.

Не боялась силы, которую таит дитя альвов. Гостья решила, что фьордландка заслуживает более ясного ответа.

— На гору наложено заклятие. Ее называют Голова Альва.

Сильные ветра мешают птицам приближаться к ее вершине.

Они разбиваются о скалы. Мелвин — единственный, кто может отвести меня туда.

— А почему не может другой?

Эмерелль удивилась. Неужели королеве Фирнстайна неведома благодарность? Очень невежливо столь настойчиво расспрашивать, когда по ответам ясно: гостья из Альвенмарка не хочет больше говорить на эту тему.

— Это опасно для моего брата?

— Для него это опасно не будет. Говорят, что ни дитя человеческое, ни дитя альвов не может живым попасть на эту гору.

А твой брат — сын человека и эльфийки. Никогда прежде не рождался ребенок от союза эльфа и человека. Судьбой предначертана ему возможность попасть на эту гору!

— Разве? Может быть, он дважды проклят, потому что является и человеком, и эльфом?

Эмерелль вынуждена была признать, что о такой возможности не думала.

— Не тебе определять путь своего брата. Это решение может принять только он один.

— Ты спасла жизнь мне и Сване. Какая свобода выбора осталась у него? Разве сможет он отказать тебе?

Он подумал о ядреной светловолосой девушке, стоявшей перед трактиром, и фыркнул.

— Все хорошо, — сказал Адриен.

Мальчик чистил его скребницей. Сам расседлал. Эти обязанности он никогда не поручал другим. Иногда он бывал до ужаса правильным. Живой святой. Никогда не ложился в постель с женщиной. А ведь возможностей было предостаточно.

Та белокурая перед трактиром строила ему глазки, но он даже не заметил.

В городе есть конный рынок.

— Тебе нужна кобыла?

Он произнес это очень по-деловому. У мальчика просто нет чувства юмора, раздраженно подумал Жюль. И ведь при этом он случайно попал в самую точку. Ему очень сильно хотелось высказаться кое о чем… Но этого делать было нельзя. Адриен стал именно таким, как хотел его учитель. Годы усилий превратили его в идеального рыцаря. В настоящего зануду! С тех пор как он перестал искать эту Элодию, он занялся исключительно нуждами Церкви, спасал бедных и обездоленных.

Я буду вынужден тебя покинуть.

Адриен опустил скребницу.

— Я тебя обидел? Я не хотел! Я думал…

Дело не в кобылах, солгал Жюль. Ты же знаешь, меня послал Тьюред, чтобы я присмотрел за тобой. Но тебе давно не нужен надсмотрщик. Ты мужчина, сам можешь отвечать за свои дела, за свою жизнь. Я горжусь тобой. От неуверенного мальчика, которого я встретил четыре года назад и который даже верхом неумел ездить, не осталось ничего.

— Но ты мне нужен! Ты так часто давал мне советы.

И я знаю… — Голос Адриена понизился до шепота. — Ты ждешь от меня, что я убью короля Кабецана.