– Здравствуйте, мисс Серенса. Вы хорошо спали? – Голос у нее был мелодичный, но равнодушный.

– Я чувствую себя лучше. Где профессор Дженсон?

– Он знает, что вы проснулись, и ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.

Валерии не терпелось увидеться с профессором и расставить наконец все точки над «i». В этом пространстве без цвета и окон ей было не по себе. Все, что она видела вокруг, наводило на мысль о специализированной клинике. Голые стены, отсутствие противопожарной сигнализации… Ни указателей аварийного выхода, ни единого выключателя на стенах… Вдоль одинаковых стен ни труб, ни электрических кабелей.

– Может, с моей помощью вам было бы легче идти? – предложила женщина.

– Нет, спасибо. Я справлюсь.

Отдышавшись, Валерия спросила:

– Здесь нет других служащих?

Ее спутница не ответила, ограничившись неким подобием улыбки, и сделала Валерии знак свернуть в первый коридор направо. Так они шли еще несколько минут.

Отсутствие ориентиров ставило крест на любых попытках запомнить пройденный путь. Они миновали еще несколько совершенно одинаковых пересечений коридоров, и теперь Валерия уже не смогла бы самостоятельно вернуться к своей комнате.

Чем яснее представлялись ей масштабы этого стерильного учреждения, тем страшнее ей становилось. Женщина с прозрачными глазами остановилась перед дверью без ручки, которая тут же открылась.

В комнате Валерия увидела сидящего за совершенно чистым столом Дженсона. Перед ним не было ни бумаги, ни ручек, ни компьютера. Это помещение было таким же пустым, как и остальные.

– Входите, мисс Серенса, – сказал он. – Счастлив видеть вас в здравии.

Дженсон указал на единственный обитый тканью стул, стоящий прямо перед ним:

– Пожалуйста, присаживайтесь. Нам нужно о многом поговорить.

Когда Валерия села, он обратился к своей ассистентке:

– Вы свободны, Дебби. Все в порядке.

Женщина, не сказав ни слова, вышла, и дверь за ней закрылась.

Дженсон вздохнул и улыбнулся, соединив пальцы рук над девственно чистым столом.

– Начнем с серии простых вопросов, – объявил он. – Речь не идет о тестах, но мне нужно определить степень вашего пробуждения.

Глаза Валерии распахнулись от удивления.

– Я тоже начну с простых вопросов, – парировала она. – Вы говорите, что вы не служите тем, кто меня выкрал. Тогда на кого же вы работаете? И раз уж на то пошло, можете указать мне выход? Как видите, это очень простые вопросы.

На лице Дженсона появилась смущенная улыбка:

– Я прихожу к выводу, что вам намного лучше. И все-таки, мисс, я хотел бы, чтобы вы серьезно отнеслись к нашему разговору. Одна из целей этой беседы – сделать все возможное, чтобы ваше пребывание у нас имело счастливый конец.

– Но я тоже говорю с вами совершенно серьезно, – отозвалась Валерия. – Я не стану отвечать на вопросы, пока не узнаю, с кем имею дело!

Он смотрел на нее с сожалением и молчал. Подняв взгляд, Валерия заметила, что и в этой комнате потолок покрыт тонкими черными конусами. Еще она заметила, что в центре каждой стены имеется небольшая черная пластинка, блестящая, как рыбий глаз.

– Мисс Серёнса, – примирительным тоном начал профессор, – ваш случай уникален и представляет для науки исключительную ценность. Единственное, чего мы хотим, – это понять, что с вами происходит. И ваша добровольная помощь поможет нам скорее во всем разобраться.

– Штефан был прав. Для вас мы всего лишь подопытные животные. Для вас наша жизнь не имеет значения. Единственное, что для вас важно, это то, что у нас в голове, то, что передали нам Дестрели.

Услышав это имя, Дженсон забыл об осторожности. Как завороженный, он наклонился над столом. Уравновешенный, хладнокровный доктор вдруг превратился в охотника за сокровищами.

– Вы контактируете с их сознанием? – спросил он жадно. – Что вы чувствуете, когда это происходит?

Щелчок замка прервал его. В дверном проеме появился мужчина в темном костюме. В этих блеклых декорациях он выглядел нелепо и неуместно.

– Нет, – попытался протестовать Дженсон. – Вы должны позволить мне действовать так, как я считаю нужным!

– Мне жаль, док, но так не пойдет. Эта маленькая мисс не желает сотрудничать.

Дженсон в гневе грохнул по столу кулаком и вскочил.

– Мы ведь договорились! – вскричал он. – Я предвидел, что она будет сопротивляться. Все под контролем. Я смогу ее убедить.

Валерия, не веря своим ушам, наблюдала за словесным поединком. Эти два человека говорили о ней так, что она сразу поняла: она – пленница и ни ее мнение, ни законы здесь не имеют никакой силы. Дженсон приводил массу аргументов в свою пользу, но, по всей видимости, участь ее уже была предопределена. Дверь все это время оставалась открытой. Не задумываясь о последствиях, Валерия оттолкнула мужчину в костюме и со всех ног бросилась бежать.

Лежа на животе под металлической сеткой кровати, Штефан изо всех сил сжал в руке двенадцатимиллиметровый рожковый гаечный ключ, и гайка повернулась еще на четверть оборота. Дело сделано – последняя ножка кровати была накрепко привинчена к полу. Юноша рукавом вытер пот со лба и выдохнул. Потом посмотрел на наручные часы – он успел как раз вовремя. Оттолкнувшись от стены, он ползком выбрался из-под кровати. Когда он вставал, на лице появилась гримаса боли: он провел на полу не меньше часа. Усталым жестом он бросил ключ на кровать и подошел к стене, к которой был кнопкой прикреплен листок бумаги. Шепотом он стал перечитывать список дел, добавляя собственные комментарии:

– Закупорить вентиляционные отверстия… Сделано. Завинтить ставни… Сделано. Снять ручки с окна… Тоже сделано. Привинтить кровать к полу… И это тоже сделано.

Штефан подобрал с пола карандаш и с аккуратностью бывалого мастера поставил крестики напротив выполненных заданий.

– А теперь, – продолжал он, – надо обесточить розетки и настенные светильники…

Он обернулся и окинул взглядом комнату, в которой осталось только самое необходимое. Помещение, которое еще вчера было спальней, теперь походило на тюремную камеру. На выцветших обоях угадывались места, где висели картины, которые он позаботился убрать.

Неожиданно его внимание привлек шум двигателя. Он положил карандаш на пол и быстро перешел в гостиную. Стараясь не касаться штор, подошел к окну, выходившему на ту же сторону, что и входная дверь этого маленького коттеджа. Опушка соснового леса была совсем близко. Разбитая дорога, ведущая к проложенному через лес шоссе, обрывалась прямо перед домом. Сомнений не оставалось – к дому подъезжает какой-то автомобиль. Уже успевший привыкнуть к новой жизни «в бегах», Штефан про себя повторил последовательность действий, которые ему следовало предпринять, если придется бежать: взять небольшой рюкзак с деньгами и документами, который лежит рядом с емкостью с теплой водой, выбраться на улицу через заднее окно, не забыв закрыть его за собой, углубиться в лес, держа направление на восток, и по небольшой долине дойти до деревни Бромстри, расположенной на расстоянии четырех километров отсюда. Штефану не нравилась такая жизнь, но он уже привык. У него постепенно вырабатывались рефлексы, свойственные загнанным животным.

На дороге, прыгая по ухабам, показался черный пикап. Прищурившись, Штефан попытался разглядеть, кто за рулем, но мешали блики на лобовом стекле. Он знал, что Петер намеревался вернуться на новой машине, но в гости мог нагрянуть и сам владелец коттеджа или кто-то из лесничих. Фары дважды мигнули, из окна автомобиля показалась машущая рука – и Штефан вздохнул с облегчением.

Новая «карета», описав полукруг и подняв облако коричневой пыли, остановилась у входа на террасу. Петер выскочил из машины, взял с сиденья объемный чехол для одежды, перепрыгнул через две ступеньки, ведущие ко входной двери, открыл ее и торжественно вступил в дом.

– Отгадай, кого у нас повысили до звания капитана? – спросил он.

Театральным жестом Петер расстегнул молнию на чехле, открывая взгляду компаньона два безупречных комплекта военной формы. Все было на месте: голубые рубашки, фуражки, пояса, знаки отличия.