– Об этом ничего не сказано. Дестрели высказывают свои гипотезы, но не приводят научных аргументов. Из записей я понял, что у них не было времени исследовать этот вопрос, поскольку за ними уже началась охота.

– Но мы трое здесь, – сказал Петер. – И это доказательство того, что их теории – не пустышка.

– Попытка провести этот их эксперимент может быть опасной, – заметил Штефан. – Никто не знает, какие могут быть последствия. Сами Дестрели, как это явствует из записей в блокноте, проходили процедуру «маркировки», что называется, вслепую. Они рискнули всем, потому что у них не было другого выхода. Кто знает, что случится с тем, кто наденет шлем? Ведь эта штука будет копаться не в чем-нибудь, а в нашем мозгу! Мы, конечно, можем попробовать разбудить в себе их память, но, как мне кажется, в лучшем случае это попросту не сработает, а в худшем – может иметь жуткие последствия.

– И все-таки единственное средство узнать побольше – это попробовать, – заявил Петер. – Впрочем, меня эта перспектива тоже не радует.

– И я не уверена, что хочу в этом участвовать, – сказала Валерия.

– Однако попробовать надо, – отрезал Петер. – Если мы хотим получить ответы на все вопросы, нельзя упускать такую возможность.

– Ты прав, – согласился Штефан. – К тому же никто, кроме нас, не может провести этот эксперимент.

– Я понимаю, – вздохнула Валерия. – И хотя это меня пугает, я прихожу к тому же выводу. Это безумие, но у нас нет выбора!

– Мы не можем обратиться к кому-нибудь из специалистов за помощью, – заметил Штефан. – Нельзя никому об этом рассказывать. Нашим руководством станут записи Дестрелей.

– Но где мы раздобудем технику? – спросила Валерия.

– Похоже, у меня появилась идея… – задумчиво протянул Петер.

Огромный Эдинбургский университет располагался во внушительном пятиэтажном здании в форме латинской буквы «U», построенном в Эдвардианскую эпоху. Стены из серого камня и сотни сводчатых окон придавали ему суровую красоту. Расположенное недалеко от Royal Mile, [5]самой знаменитой улицы города, оно имело квадратный внутренний двор, засаженный столетними дубами, рядом с которыми стояли скамейки.

Открытая площадка была полна снующей во всех направлениях молодежи. В лучах послеполуденного солнца трудно было отличить праздношатающихся ротозеев, пришедших посмотреть на знаменитое здание, от студентов, посещающих летние курсы.

– Там мы найдем все, что нужно, – сказал Петер, указывая на правое крыло.

– И как мы туда попадем? – спросил Штефан.

– Мы можем присоединиться к экскурсии, чтобы потом легче было ориентироваться внутри, потому что сегодня ночью мы войдем в университет через дверь номер 23 А.

Валерия с удивлением посмотрела на своего компаньона.

– Откуда у тебя такие сведения? – поинтересовалась она.

– Два года назад я был здесь на стажировке. По программе обмена студентами. Все учащиеся знают о существовании двери «23 А». Она позволяет выйти из университета и устроить себе праздник когда угодно, но так, что тебя никто не увидит. Мы называли ее дверью в рай…

– Почему ты выбрал именно этот университет? – спросил Штефан.

– Не знаю. Но со вчерашнего дня я спрашиваю себя: не был ли выбор специальности, как и многие другие вещи, продиктован извне, чтобы мы были лучше подготовлены к тому, что с нами сегодня происходит? Я все меньше верю в случай…

Переулок был пуст. Трое молодых людей шли в слабом свете единственного уличного фонаря. Двигаясь гуськом, они прошли вдоль тыльной стены университетского общежития. Петер без труда нашел нужную дверь – когда-то он часто ею пользовался…

Она была на своем месте – между контейнерами с подлежащим переработке мусором, и, судя по всему, была заперта. Жестом эксперта Петер нажал на верхний угол металлической щеколды и повернул ее.

– Над ней поработали студенты механического факультета, – шепотом пояснил он. – С тех пор она не закрывается. А еще они замкнули сигнализацию. И за три года никто ничего не заметил. Это – главный секрет Эдинбургского университета, и его охраняют, как зеницу ока.

Они вошли в достопочтенное учебное заведение. Петер сразу же узнал запах старой краски и воска. Он всколыхнул множество приятных воспоминаний.

Они стали подниматься по лестнице с деревянными истертыми ступенями.

– На втором и третьем этаже комнаты студентов, – пояснил Петер. – Мы обойдем их и по служебной лестнице поднимемся прямиком на пятый этаж.

Молодой голландец провел компаньонов по лабиринту лестничных площадок и пустынных коридоров. Время от времени до них доносились отголоски смеха и гул голосов, но им удалось проскользнуть, никого не повстречав на своем пути. Наконец они оказались в широком коридоре с матовыми стенами. Множество стеклянных дверей вели в аудитории и лаборатории для практических работ.

Петер развернул какой-то листок и встал на колени, чтобы рассмотреть его в свете фонарика.

– По нашим сведениям, низкочастотный генератор находится в аудитории Д 132. Еще нам понадобится специальный модуль из аудитории Д 104. И все это мы перенесем в аудиторию Д 115. Двери лабораторий заперты на ключ, но, если ничего не изменилось, под большим цветочным горшком в конце коридора, возле грузового лифта, лежит отмычка.

Им понадобилось чуть меньше часа, чтобы собрать всю аппаратуру, необходимую для воспроизведения описанного Дестрелями эксперимента. Они задернули занавески на окнах, чтобы снаружи их не заметили. Валерия решила, что неплохо было бы закрыть также занавески на двери, ведущей в коридор.

Петер, принимая акробатические позы, подключал оборудование. В строгом порядке он подсоединял множество кабелей – этому он научился, когда осваивал профессию инженера. Однако ни одну лабораторную работу он не выполнял так тщательно. Время от времени ему приходилось выходить в другие аудитории за недостающим кабелем или прибором. Штефан, в свою очередь, был занят программированием компьютеров. Чтобы подготовить машины к работе, ему нужно было ввести программу, описание которой занимало порядка восемнадцати страниц.

Когда Петер отправился на поиски распределителя для периферийного устройства, Валерия подошла к Штефану. Синеватое свечение монитора падало на лицо молодого человека.

– Все идет, как задумано? – спросила она.

– Слишком рано говорить об этом, – ответил он, не поднимая глаз. – Сейчас я должен довериться Дестрелям и надеяться на то, что университетское оборудование считает программу и сработает так, как предполагалось. Их программа написана на «Фортране», языке программирования, который в наше время уже не используется, разве что в особых случаях. Нам рассказывали об этом на лекциях по информатике.

– Это сложно?

Он перестал вводить данные и посмотрел на нее.

– Как с текстом на иностранном языке – нельзя ошибиться в переводе, потому что в противном случае машина не поймет команды. Они разработали программу, которая управляет звуками и световыми импульсами разной цикличности. Компьютер в данном эксперименте выполняет функцию дирижера оркестра, состоящего из серии стимулов, которые как-то влияют на мозг, но как именно – я не знаю. Это своего рода невербальный язык, по крайней мере, так я понял из их записей, ключ, который активирует определенные центры коры головного мозга у человека, находящегося в состоянии гипноза.