— Тори, нападающая, поактивнее, не жалейте энергии для защищающейся, юкеми! Всем помнить: чем яростнее нападающий стремится причинить мне боль, тем он уязвимее. Работайте телом, двигайтесь, никакой статики! Если противник видит вас перед собой, значит, вы должны уже быть у него за спиной!

Тела взлетали в воздух, сплетались кольцами на татами. Шлепок ладони по мату — хватит, сдаюсь. Со стороны наблюдателю могло бы показаться, что люди оказываются на полу по собственной воле: в мощных бросках не чувствовалось никакой силы. Хелен всегда считала айкидо искусством стать невидимкой. Ее товарищи вполне соответствовали такому определению — никому на улице и в голову не пришло бы, что обыкновенный прохожий, вовсе не атлет, обладает поистине поразительной ловкостью.

— Опусти центр тяжести, стань ниже противника. Прекрати танцевать! — продолжал между тем Дэйв.

В отдельные моменты зал напоминал сборище кружившихся в дикой пляске дервишей. Рукавом Хелен утерла с лица пот, перевела дыхание. Джойс уже пошла в атаку. Опоздав всего на долю секунды, Хелен взлетела в воздух и неловко распласталась на татами. Плечо пронзила мгновенная боль. Хелен поднялась и, скрывая гримасу улыбкой, поклонилась Джойс. Разгневанный Дэйв был уже рядом.

— Если она решила напасть, ты не можешь оставаться на ее пути, ты будешь убита. Ожидаешь удара — соберись, пусть его примет твоя рука. Контакт важен, но не забывай о контроле!

Через пятьдесят минут занятие подошло к концу.

Переодевшись после душа, подруги вышли на улицу. Джойс купила по пакетику апельсинового сока. У стены дома она остановилась.

— В чем дело, Хелен?

— Не понимаю.

— Брось. Реакция у тебя сегодня была никакая. Хорошо еще, что обошлось без травмы.

— Не знаю. — Хелен глубоко вздохнула. — Денек на работе сложился довольно паршиво.

— Но вчера все было в порядке.

— Да, а утром что-то пошло вкось.

— Что именно?

— Сама не пойму. Пытаюсь разобраться.

— Хел, похоже, ты напугана.

— Так и есть.

На следующее утро Хелен проснулась, чувствуя себя совсем разбитой. Она натянула спортивную форму, сложила в сумку костюм, блузку, туфли и села на велосипед. Во что бы то ни стало нужно постараться выглядеть как обычно.

Когда она подошла к своему столу, не было и семи. Отсутствующим взглядом уставилась на пакет с завтраком.

— Все в порядке, Хел? — встревожился Кейт.

— Со мной? Конечно. Просто желудок валяет дурака.

Появился Уоллес:

— Привет, Хел!

Она сделала вид, что поглощена статьей о профсоюзах в Гонконге, и обошлась бодрым взмахом руки. Пусть займется своими компьютерами. Скоро должен был появиться кто-нибудь из руководства — с каменным лицом, в сопровождении мечущей громы и молнии Захи Замаро. Позор публичного изгнания. Крах. Неудачница. Какая пища для пересудов! Придется как-то пережить. Но все это в том случае, если ошибку совершила она. Если же нет, то ошибка в пятнадцать миллионов ляжет на совесть Уоллеса и Рэнкина, — ошибка, вряд ли простительная для эксперта по ИЦКОБ и гения в рынке деривативов.

Сквозь стеклянную перегородку Хелен видела, как Уоллес опустился в кресло, включил компьютеры и приник к экранам мониторов, едва не касаясь их губами. Лицо его не выражало никаких чувств. Только глаза стремительно перебегали с экрана на экран да пальцы вдохновенно перебирали кнопки клавиатуры. С карточкой вчерашней сделки в руках Хелен вошла в его кабинет. Уоллес даже головы не поднял. Положив бумагу прямо перед ним, она направилась к выходу.

— Не посмотришь? — бросила Хелен через плечо уже от двери. — На заполнение подобных документов у меня не хватает опыта. Становится не по себе, как подумаю, что сваляла какую-нибудь глупость.

Хью нечленораздельно буркнул. Вернувшись к столу, она выжидающим взглядом уставилась на шефа. От этих моментов зависело все: ее доброе имя и карьера, карьера Уоллеса и Рэнкина, сложный ворох взаимоотношений и еще что-то неясное, но важное, чего она не могла знать, чего опасалась.

Внезапно Уоллес поднялся и, опустив голову к зажатой в руке карточке, устремился к двери. Лица его Хелен не видела. Ага, приближается. Мертвенно-бледный, с опущенными плечами, брови нахмурены.

Резким движением кисти Хью послал карточку в воздух. Медленно кружась, она упала к ногам Хелен.

— Все в порядке, — сказал Уоллес.

Он скрылся за дверью. Хелен наклонилась и подняла карточку — осторожно, за уголок, словно бумага была пропитана ядом. Лицо ее пылало. Свернув листок трубочкой, она сунула его в рукав блузки и встала из-за стола.

В дальнем конце этажа, в углу, стояла кофеварка. Здесь было тихо: огромное окно, несколько горшков с растениями. Кусочек свободного пространства. Маленькими глоточками отхлебывая из чашки довольно жидкий кофе, Хелен простояла неподвижно несколько минут.

Невидимая рука сжала сердце. Казалось, тело инстинктивно сопротивлялось тому, что отказывался признать мозг. Мысль о чудовищной ошибке, намеренной или нет, приводила в ужас. Нет, Рис что-то напутал. Однако убедить себя в этом Хелен не могла. Страх не уходил.

Она подошла к ксероксу, сняла с карточки копию и спрятала две бумажные трубочки в рукав.

Рис ждал ее на Бродгейт-серкл. Было холодно, в Лондон, похоже, на день вернулась зима: серое небо, резкие порывы ветра. Редкие прохожие торопились скрыться в гигантских зданиях офисов. Хелен открыла сумочку, достала копию карточки, протянула ее Рису. Тот пробежал глазами несколько строк.

— Такой цены нет, Хелен.

Она со страхом посмотрела Рису в глаза.

— Никому ни слова, о'кей?

— Объясни, что происходит?

Но Хелен уже отвернулась; в волосах ее играл ветер.

Вернувшись на этаж, она увидела Уоллеса перед компьютерами. Хелен опустилась в кресло, механически просмотрела мелькавшие на экране монитора новости.

В голове молоточками стучали две мысли. Каждый раз, когда звонил Карлос, Рэнкина не оказывалось на месте. Что, если это не случайность? Существовало три варианта объяснения происшедшего: ошибся Рис; ошибся Уоллес; Уоллес сознательно занизил цену, устроил так, чтобы Рэнкин отсутствовал и сделку была вынуждена совершить Хелен. Но представить себе подобное мог только умалишенный.

Каким образом человеку оставаться невозмутимо-спокойным, если душа полна подозрений, если каждое движение глаз или внезапно бросившаяся в лицо краска тут же фиксируются окружающими? Долго ли можно сидеть, уставившись в компьютер? Сколько выпусков биржевых новостей требуется специалисту в течение часа? От обеда Хелен отказалась — она была не в состоянии думать о еде.

В половине четвертого Хью вышел из кабинета и предложил ей и Полу отправляться по домам. Кейт исчез почти мгновенно, Хелен бездумным взглядом смотрела перед собой.

— У тебя все в порядке, Хел? — озабоченно прозвучал над ухом голос Уоллеса.

Под его пристальным взором она не сразу нашлась с ответом.

— Да. Устала немного.

— Ступай. Увидимся во вторник. Приятных праздников.

— Конечно, Хью. Приятных праздников!

Хелен собрала вещи и поднялась. Уже на пути к лифтам она внезапно остановилась и оглянулась. Уоллес смотрел ей вслед, выпрямившись в полный рост, — чтобы видеть, как она движется меж рядами столов. В глазах — внимание и напряженное ожидание.

Образ этот останется с Хелен надолго. Последние мгновения ее прежней жизни.

Добравшись до дома, Хелен затащила велосипед в пустовавшую комнату, прошла в гостиную и уселась, скрестив ноги, прямо на полу. Необходимо продумать ответные действия. Ждать до вторника она не собиралась. Надеяться на лучшее, делать вид, что ничего не происходит? К черту! Она привыкла идти навстречу опасности, а не высиживать долгими часами в засаде.

Хелен сняла трубку, набрала номер Риса. Послышались монотонные гудки: один, другой, третий… Домашнего телефона Риса у нее не было. Тоже, наверное, уже закончил работу. Внезапно голос на том конце ответил: