—

Так где же он?

—

Откровенничая с тобой, знаешь, чем я рискую?

—

Ну?

—

Своей головой.

—

Будь спокоен, я тебя слишком люблю, чтобы выдать. Так где же спрятан еретик?

—

В палаццо Дожей, в камероттах!

—

В камероттах?

—

Ну, да. Камеротты иначе

pozzi [18], разве не знаешь?

—

Ах, да, да! Я слышала. Говорят, это — ужаснейшая тюрьма. Ни света, ни воздуха!… — говоря это, Бригитта вздрогнула. — Брр!… Страшно! — добавила она.

—

Да! Попасть туда не дай Бог никому… кроме Марка.

—

Ему поделом! Что же говорил, тебе Эрнесто?

—

Он десять лет там служит, знает порядки. Он говорит, что «три» не любят открытых казней. Такие еретики, как Марк, встречались уже. Их просто обезглавливали в тюрьме же, а потом бросали в канал.

—

Фу! Как страшно! Как это ты ухитрился познакомиться с Эрнесто?

—

Сумел!

—

Положим, при твоем уме… А только ты мне не ответил.

—

Я сам слышал, как инквизитор приказал отправить Марка в

camerotti.

—

Так что же?

—

Экая недогадливая! Я узнал, где собираются тюремщики камеротт. Ведь и они — люди, выпить хочется.

—

Удивляюсь твоей сметливости! Где же они собираются?

—

В кабачке Антонио Санто.

—

Этого мало, надо было найти между ними тюремщика Марка.

—

Я переугощал их всех. Наконец напал на Эрнесто. Он сам мне сказал, что у него содержится еретик.

—

Собственно, зачем тебе было это нужно?

—

Хотелось узнать, каково-то «проклятому» в тюрьме. Пытают его ежедневно.

—

Я думаю, он плачет и стонет?

—

Представь, нет! Сам Эрнесто удивляется — ни одного стона.

—

Тут не без чар — может быть, он и боли не испытывает! Скажи, пожалуйста, этот Эрнесто такой высокий, черный?

—

Ой, нет! Малорослый и волосы светлее, чем мои.

—

Как будто я видела такого… Старик?

—

Не старик, но уже с проседью.

Бриггита порывисто обняла Каттини.

—

Ах, милый мой! Хорошо, что мы с тобой свободны и нам не грозят никакие тюрьмы. Ну, что твое расположение духа? Лучше ли?

—

Оно отличное.

—

То-то. Я рада этому.

Она крепко поцеловала Джузеппе в его багровую щеку. Кабатчик, конечно, и не подозревал, чему она радовалась, и был в восхищении от ее любви к нему.

Если случалось зайти в кабачок незнакомому посетителю, хозяин встречал его с достоинством, наливал ему лучшего вина и сам выпивал кружку за его здоровье. Понемногу завязывалась беседа, через полчаса Антонио сидел уже вместе с гостем за столиком, а через час уже отлично знал, кто его гость, как его имя, где живет, холост или женат: на другой день он с ним встречался уже как со старым знакомым.

В этом кабачке с утра засели Джованни и Беппо. С хозяином они успели быстро сойтись, и Беппо, отличавшийся веселым характером, часто заставлял трястись от смеха жирное чрево Антонио. Веселая беседа не мешала приятелям то и дело посматривать на дверь, и, когда Санто отходил от них на некоторое время, чтобы поздороваться с новым посетителем или нацедить кружку вина из стоящей у стены бочки, они перешептывались:

—

Его еще нет, Беппо.

—

Да. Узнаем ли мы его?

—

Бригитта говорила: маленький, светловолосый… зовут Эрнесто…

—

Подождем.

И они ждали; час проходил за часом, они уже потеряли счет выпитым кружкам, у них начинало шуметь в голове, а тюремщик не появлялся.

Было уже далеко за полдень, когда дверь пропустила нового посетителя в кабачок Санто. Это был очень небольшого роста, плотный, пожилой человек, с бледным одутловатым лицом, с синеватыми «мешками» под выцветшими голубыми глазами. Щетина светлых волос торчала на его голове, несколько того же цвета волосков на верхней губе заменяли усы.

Приятели переглянулись между собой.

—

Он! — тихо шепнул Джованни.

—

Синьор Эрнесто!

Что

долго тебя сегодня не было видно? — встретил его Антонио. — А я вот тут беседовал с милыми людьми да все нет-нет и подумаю: «Что это синьор

Эрнесто не идет?» Налить кружечку? Я уж знаю какого — покрепче? Да?

—

Дела, брат, дела не позволяли. Ты ведь знаешь, какой пост я занимаю…

—

Важный пост, важный! Ответственный! — сделав серьезное лицо, заметил Антонио.

—

То-то и есть, — продолжал Эрнесто, ища глазами место, ще бы присесть. Но все места были заняты.

Тюремщик, кажется, думал уже примоститься подле стены, стоя, когда ему на помощь явился Беппо. Он тихо, но так, чтобы мог слышать Эрнесто, сказал Антонио:

—

Быть- может, этот синьор с таким красивым и приветливым лицом не откажется разделить с нами компанию? Мы были бы весьма рады угостить его парою кружек доброго вина, сочли бы для себя за честь — по всему видно, он — немалая птица.

Как большинство некрасивых людей, тюремщик воображал себя красавцем; поэтому замечание Беппо об его наружности пришлось ему очень по сердцу и заставило самодовольно задрать нос, а данный ему хитрым приятелем Марка чин «немалой птицы» заставил его раздуть щеки и поднять плечи — этим, казалось ему, он придает себе очень важный вид.

—

Эрнесто! Тебя приглашают эти добрые люди выпить с ними, — передал хозяин тюремщику предложение Беппо.

—

Весьма охотно! По крайней мере, мои денежки останутся целы, ха-ха-ха! — ответил тот.

Джованни и Беппо потеснились и дали ему место.

—

Синьор Антонио! Налей-ка по кружечке самого лучшего, — сказал Джованни и добавил тише: — Перед такою особой не хочется ударить в грязь лицом.

Предвкушение хорошей выпивки заставило расплыться в довольную улыбку одутловатое лицо тюремщика.

—

За здоровье нашего нового знакомца! — сказал Беппо, когда кружки были наполнены, — синьора… кажется, Эрнесто?

Тот кивнул головой.

Так было заключено первое знакомство.

—

Этот умный человек должен занимать очень высокую должность, — когда Эрнесто уже изрядно захмелел, шепнул Беппо Джованни так, чтобы его слова были услышаны тюремщиком.

Маневр удался. Эрнесто расслышал и не преминул отозваться:

—

Приятель! Чем шептаться, спросил бы лучше прямо. Прямота выше всего.

Беппо состроил смущенную физиономию.

—

Я не смел.

—

Что за пустяки! Между приятелями этого не должно быть. Налей-ка мне еще кружечку!

Джованни и Беппо оба спешили исполнить его желание и даже заспорили. В это время Антонио успел налить кружку, и спор, таким образом, был разрешен.

—

Ты, кажется, говорил товарищу, что я, вероятно, занимаю высокую должность? — сказал, плохо шевеля языком, тюремщик, обращаясь к Беппо.

—

Да, — ответил тот.

—

Я, действительно, занимаю не маленькую должность.

—

Ага! Я не ошибся! Я сейчас заметил, что лицо этакое…

—

Ну-ну, какое?

—

Этакое… величественное.

—

Да, у Эрнесто должность важная, — вставил свое слово Антонио.

—

Кто же он? — спросил Джованни.

—

Спрашивай напрямик, приятель, напрямик! — воскликнул Эрнесто.

—

Кто ты?

—

Гм… А как бы ты думал? — лукаво прищурился тот.

—

Право, не знаю… Быть может, писец у дожа!

—

Хе-хе! Нет, брат! Получше! Я — тюрем… Я — смотритель камеротт!

—

Какая великая должность! — воскликнул Беппо.

—

Сан больший, чем сан дожа! — ляпнул Джованни и сам спохватился — не перехватил ли через край.

Но на тюремщика его замечание произвело отличное впечатление.