Если за время пребывания дона  Текило в Чудурском лесу не случилось какой войнушки между Кавладором и его северными соседями, преследований жителей Флосвилля можно было больше не опасаться. Дон Текило твердо помнил, что выхода к морям Кавладор не имеет, значит, флосвилльцы не имеют никакого морального права предъявлять претензии к преступнику, оказавшемуся на территории другой страны.

Да, оставались еще страждущие карты Западных Земель доны-соотечественники. Они уже изрядно потрепали дону Текило нервы, не желая униматься и прерываться в поисках. После того, как кончился запас метательных ножей, помогавший держать товарищей по любви к апельсинам  и авантюрам на расстоянии,  дон вор отвел преследующий его отряд на северо-запад, в земли Ллойярда. Рассчитывая на то, что отношения между привечающим эльфов королем Фабианом II и благоволящим некромантам королем Суперсмитом IV не успели наладиться – когда три с половиной года назад дон Текило отправился на поиски Тройного Оракула, монархи Иберры и Ллойярда друг друга очень недолюбливали.

Причиной тому был некий поэтический турнир, состоявшийся по случаю коронации короля Суперсмита десять лет назад, на котором полуэльф родом из Лалеты посмел выразить впечатление, которое на него произвела стайка привидений, фиолетово-лиловыми огоньками мелькающими по недавно возведенной гномами башне Восьмого Позвонка. Впечатление было сильным, баллада – канонической, экспрессивной и запоминающейся. Не дожидаясь финала поэтического соревнования, остроухие родственники поэта посчитали своим долгом предложить руководству Министерства Чудес Ллойярда свои услуги для переоформления интерьера и экстерьера Восьмого Позвонка[3], предполагая, что сие действо загладит разногласия двадцатилетней давности, последовавшие за крахом брабансского гномьего банка «Жуки и Сыновья». Но получили в ответ искреннее возмущение гномов – они так старались, вытесывая из гранита и мрамора чудовищ для украшения карнизов, парапетов и водостоков, они все извелись, придумывая, как сделать так, чтобы возвеличить Ордена и магические Искусства Дождливого Королевства! И призраков в башнях поселили не абы каких, а специальных, соответствующих глобальному замыслу!.. А остроухие тут лезут, когда не просят…

Судя по тому, что уже несколько суток дона Текило не окликали гортанные иберрские голоса, их величества Фабиан и Суперсмит получили еще один повод быть недовольными друг другом.

Избавившись от части погони, дон Текило решил повернуть на восток, чтобы добраться до Буренавии. Во-первых, чтобы преследователей сбить со следа. Во-вторых, чтобы не дергать  за усы, фигурально выражаясь, еще и ллойярдскую полицию, к которой дон Текило питал некоторое почтение после того, как его пять лет назад едва не повесили в Шуттбери. Видение унылой серой городской площади, где под дождем собирается унылая толпа сермяжных обывателей и суконных аристократиков, уныло ожидающих, как унылый палач будет вешать унылого вора, а рядом с виселицей препирается и ссорится стайка  счастливых некромантов, с пеной у рта решающих, кто подберет труп приговоренного, долго будило отважного дона посреди ночи. Если бы тогда не удалось намекнуть стройной черноволосой красавице с прищуренными красноватыми глазами, что дон Текило может быть полезен ей до смерти гораздо больше, чем после, кто знает, чем бы та история кончилась. нет, ребята, больше дон Текило к некромантам не полезет.

Хотя вампиров – вернее, вампиресс, оказывается, иногда можно вполне по-человечески обмануть.

А в-третьих, в Чудурах, городе, подарившем свое имя величайшему лесному массиву северо-западной части континента, у дона Текило жила зазнобушка. Одна, значит, жила в Чудурах, другая – в Водеяре, и еще две – в Охохо. Ну и, конечно, седьмая или восьмая из жен – в Лугарице.

Предвкушая скорую встречу со старыми знакомыми, дон Текило пошел еще бодрее. насвистывая жизнерадостный мотивчик, иберрец высчитывал, когда он в последний раз нормально обедал. По всему выходило, что это случилось два дня назад, когда вор набрел на хижину монаха-отшельника. Какую веру исповедовал старик, дон Текило так и не понял. Отшельник был очень занят. Он стоял на коленях, бил поклоны и старался убить – в силу недостаточно мудрого жизненного жизненного кредо, лишь взглядом – суетливого носатого типчика в черной мантии.

Типчик в мантии, с чернильницей на шее и длиннющим свитком в руках, прыгал вокруг молящегося монаха и задавал ему вопросы. О смысле жизни, о том, что такое Высший Абсолют, как старик выбрал такой жизненный путь, где родился, почему не женился,  удобно ли ему стоять на коленях, сколько локтей холста пошло на рубаху, были ли в семье отшельника душевнобольные, будут ли, сколько поклонодней требуется для морального просветления… Послушав, как алхимик выясняет у отшельника, какие участки его шишковидной железы как реагируют на божественное откровение, дон Текило вошел в хижину, собрал все найденные съестные припасы в мешок, рассудив, что святому человеку они все равно ни к чему. И точно, чутье не подвело вора. Когда иберрец выбрался из подпола, алхимик и монах бегали друг за другом кругами вокруг хижины. Алхимик, на чье лицо выплескивались чернила из переносной чернильницы, бежал академически правильно – руки полусогнуты, локти прижаты к корпусу, коленочки повыше, шаг пошире, а отшельник – с нехорошим красноватым блеском в глазах, с рычанием посреди спутанной бороды и с разбойничьей дубиной в руках…

Дон Текило мысленно поздравил себя с тем, что не стал проявлять излишнее милосердие: еще неизвестно, чем забег за алхимиком закончится, но наверняка отшельнику понадобится соблюсти строгий пост, чтобы отмолить грех впадения во гнев.

А одним преследователем больше, одним меньше – для настоящего вора тьфу, мелочь.

Правда, заслышав вчера интеллигентное «Эй! Господин в рваном костюме и волчьей шкуре на плечах! Да-да, вы, с лысинкой! Позвольте задать вам несколько вопросов ряди развития кавладорской алхимии!» дон Текило на мгновение растерялся. Хорошо, потом догадался изобразить оборотня. Алхимик залез на дерево и, неуклюже пристроившись на ветке, принялся конспектировать вой. А там и натуральный волк прибежал, у носатого типа было, чем заняться.

А Текило подобрал котомку с остатками припасов и сбежал.

Долго бежал.

Вот, наконец, добежал до края Чудурского леса. Теперь осталось добрести до чьего-нибудь жилища – очень желательно, что человеческого, и все. Да здравствует возвращение в цивилизацию! Потом украсть лошадь, а лучше – экипаж с шестеркой цугом, и в Иберру. в карете, на мягких подушках, останавливаясь у каждого постоялого двора, изучая местные кулинарные пристрастия и собирая пожертвования… допустим, на алхимические исследования возможности приручения драконов.

Составив план на ближайшее будущее, дон Текило, путешествующий по берегу Ледяного Океана насвистывая и дожевывая краюшку, был вынужден скорректировать его уже через час с четвертью.

Причина была простая, но очень весомая: нос благородного дона учуял выпивку.

Деревянная русалка сонно уткнулась в покрытый илом прибрежный камень. Около десятка мужчин горячо обсуждали, что делать дальше – вытаскивать корабль на берег целиком, или пусть его еще маленько поплавает. Еще пятеро деловито расправляли на ветках спускающихся к пляжу сосен полосатые – красные с синим – паруса, сооружая временный навес, долженствующий уберечь от непогоды команду и корабельное имущество.  И еще человек двадцать пристроили к возвышавшемуся над водой борту временные сходни и перетаскивали груз из трюма на берег.

Дон Текило подкрался ближе и убедился в том, что чутье снова его не подвело. Семь бочек уже стояли на берегу, а двое матросов катили восьмую. А из трюма показывался краешек девятой.

Не мешкая, дон Текило спустился с обрыва вниз и поспешил к морякам.

- Добрый вечер!

- Добрый, добрый… И вам не кашлять… - вразнобой ответили моряки – кто по-буренавски, кто, как и конспирирующийся вор,  по-кавладорски. Дон Текило заметил, что моряки начали посматривать наверх, чтобы вспомнить, при какой фазе луны местные оборотни наиболее активны, а кто-то и того хлеще – поудобнее ухватил топор, и поэтому вор поспешил представиться: