- И что? Твой король действительно хочет отправить туда экспедицию? – заинтересовался дон Текило. – Наши, иберрские короли, вот уже шестьдесят лет отправляют – пока не нашли.

- С вашей картой мы готовы рискнуть, сеньор, - заискивающе намекнул Ломас. И осведомился с деланным равнодушием: – Надеюсь, вы приобрели ее не у какого-нибудь подданного герцогства Пелаверино?  У них там много подделок… Конечно, я не могу вам обещать полного помилования, - вернулся чиновник к уговорам. – но гарантирую, что на смертный приговор ваши деяния не потянут. Двадцать – а вероятнее всего, пятнадцать лет тюрьмы, и условия будут вполне, вполне…

Через пятнадцать лет… Через пятнадцать лет Альваро будет тридцать. Интересно, узнает ли взрослый, полный жизни мужчина в седом лысом старике давно потерявшегося родителя? Хотя можно будет не признаваться в родстве, а просто разыскать семейство дона Альваро Альтиста и поселиться неподалеку, разыгрывая беспроигрышную роль приветливого соседа. Играть в «Короля и Звездочета» длинными зимними вечерами, запускать воздушного змея с босоногим бойким внуком… К тому времени у Альваро наверняка будет семья – уютная милая жена, с такими же теплыми карими глазами, как у Катарины, двое детишек, а может, и больше… Сам дон Текило всегда мечтал о большой семье – не такой, какая получилась, а…

Тогда, одиннадцать лет назад, оставшись без семьи и без сердца, в пустом, покрывающемся пылью, и отзывающегося эхом на вопли вороватых претенденток на звание хозяйки, доме, дон Текило всерьез собирался наняться на корабль, уходящий в Великий Западный Океан. Глубое синее море, изменчивое, как сердце красавицы,  манило, звало, обещая навсегда похоронить все печали и тяготы. И если бы не попался по дороге в порт друг Леокадий с бурдюком кислого фносского вина, кто знает, как сложилась бы его, Текило, жизнь…

- Нет никакой карты, - буркнул дон Текило, мгновенно возненавидев себя за правдивость. – Я ее сам нарисовал. Выдернул страницу из альбома какой-то своей крали, да начеркал пером, что придется. Слушай, Ломас – уйди, а? И без  тебя тошно…

Золотая булавка больно вонзилась в крепко сжатый кулак иберрского дона. Подмигнула искорками. Текило медленно, неохотно повертел  изящную вещицу в пальцах и заколол за воротник куртки. Теперь окончательно уверившись в близости собственной смерти.

Всё. Теперь действительно всё.

Подводя итог своей бурной жизни, дон Текило, краем уха слушая сбивчивое бормотание коменданта Буше, доплывшего до финальных строк официального пергамента, подумал о том, что действительно везло ему в этой жизни только на друзей. На того же самого отца Гильдебрана, Нобеля, Тимофея, Уфгаса, чудака Вига, донну Ядвигу – о, мы ж с ней не попрощались! Я ей даже письма не написал! Хотя она все равно читать не умеет… И с Аниэль мы так и не попрощались. Хотя предсказательница наверняка знала всё наперёд. А ведь есть еще и  старые приятели – мастер Сид из Шуттбери, бродяга Дроха из Чудур,  господин Спартакос из Сцины. И самый верный друг – Леокадий. Самый хитрый – после дона Текило Альтиста, разумеется, - самый хитрый и удачливый вор королевства Иберра в текущем столетии, который однажды, сидя на террасе таверны «Морское око»,  уговорил старинного приятеля отправиться в Чудурский лес за древним артефактом. Черный Лео, бредущий по жизни сам по себе…

Дон Текило очнулся – палач толкнул его в плечо и что-то переспросил. Приговоренный уже не вслушивался, позволив себе забыть о том, где и ради чего сейчас находится; подал руки, чтобы их затянули веревкой за спиной. И смотрел куда-то в даль. Что он видел? Черное полуночное небо? Семь звезд Посоха, указывающие путь  с юга на север?

Пляшущие на ветру факелы. Нависшие стены крепости. Замершая в ожидании толпа. И черные, страстные, горящие изнутри жадным демоническим пламенем глаза – глаза его, дона Текило, бывшего друга…

Мэтр Адам до последней минуты ожидал какого-то подвоха. В первую очередь – от самого приговоренного иберрца – как-то тот слишком легкомысленно готовился умереть. А вторым источником беспокойства был мэтр Виг. Поэтому телепат занял стратегически оправданную позицию на галерее второго этажа, рядом с пришедшим полюбоваться на казнь своего тюремного приятеля заключенным магом.

Специалист школы Крыла и Когтя… поспешил разочаровать специалиста школы Четвертого Шага. Он спокойно стоял и смотрел, как дону Текило связывают руки, как на голову одевают холстяной мешок, как палач подводит приговоренного к петле, как набрасывает веревку иберрцу на шею… Смотрел и равнодушно поглаживал уютно свернувшуюся кольцом вокруг его руки змею. Пресмыкающееся откуда-то из-под мышки Вига время от времени шипело, отчего у мэтра Адама совершенно мистическим образом возникало желание кого-нибудь выпороть, и почему-то – обязательно ивовой веткой, а не каким-нибудь добрым старым кнутом. Приписывая столь вульгарные мысли последствиям одной… нет, уже двух бессонных ночей, мэтр Адам старался бдить за Вигом издали, змею подчеркнуто игнорировал, а казнь… В момент исполнения приговора маг-телепат зажмурился. Крепко-крепко.

Поэтому не видел, а только слышал, как дружным хором изумленно вздохнули мужчины и женщины, столпившиеся поглазеть на чужую смерть; как надсадно скрипнула виселица, тренькнула оборвавшаяся веревка, и что-то очень тяжелое и громоздкое с грохотом обрушилось, ломая доски помоста.

И, конечно же, вопль палача мэтр Адам тоже слышал. Как слышали этот горестный возглас жители вздрагивающей от соседства со знаменитой тюрьмой Филони и шести ближайших к Серой крепости деревушек.

- И КАК мне ТЕПЕРЬ это  ВЕШАТЬ?!!

Тонкий, едва уловимый запах дона Текило, который вел Ядвигу на юг и чуть в сторону на запад, вдруг прекратился.

Нет, нет, как же так! – зарычала рысь-оборотень. – Нет, это же невозможно! Она так спешила! Она не виновата в том, что безбашенный мэтр Виг не сделал ее способной бежать без остановок дни и ночи напролет! нет, она же так спешила! Ей осталось пробежать совсем немного! Еще ночь –и следующую ночь, и она, Ядвига, наконец-то отыщет своего дона!

Рысь заметалась, жадно втягивая ароматы ночи.

Мысли смешались. Да какие там мысли! В голове оборотня было черно, как на небе в безлунную ночь. Такую же, как сейчас.

Усилием воли – которая ей, как существу, обладающему искусственно созданной личностью, но никак не душой, - теоретически, не была доступна, Ядвига заставила себя рассуждать здраво. Просто дон, ах он такой-сякой! – опять куда-то сбежал от своей Ядвиги. Как тогда, осенью, он вдруг решил переплыть студеное соленое море. Или как тогда, в начале зимы – отдал кому-то свои сапоги, а сам купил новые, и, пока Ядвига разыскала тех водеярских моряков, которые присутствовали при сапожно-доновом обмене, - ведь половину Буренавии пробежала! Да обратно почти столько же… Нет, он просто куда-то спрятался… А что запах исчез – так на подобные дела магия и маги, чтоб их бороды повылазили да посохи в самый ответственный момент загнулись! – имеются. Тот же мэтр Виг – запах которого, подзабытый за двадцать c лишним лет, вдруг начал чудиться чуткому носику Ядвиги, - мог подобную подлость совершить, чтоб только какое-нибудь новое заклинание испробовать!.. Нет, нет, конечно же, никакой беды с доном Текило не случилось, - уговаривала перепуганная девушка свою вторую, покрытую рыжей с черными пятнами, половину сущности. Не стоит так о нем волноваться… Он ведь,  - вот она, мужская верность! Правильно мне куры говорили! - дон Текило наверяка забыл о существовании своей милой Ядвиги!

Разум Ядвиги всё это понимал, и был исполнен решимости, строптивости, упрямства  продолжать дальше искать тысячу и больше оправданий отсутствию запаха дона Текило Альтиста в воздухе Брабансского королевства…

А оборотень… Рыжий, с черными пятнами по бархатистой шкуре зверь на длинных упругих лапах, зверь хитрый, отважный и до жестокости смелый, уже знал, что дона Текило более не существует.