- И это правильно! – подхватил дон Текило. – Тебя надо беречь! Ведь ты такое уникальное… э-э… творение магии! А вдруг какой вор тебя серебряным или заговоренным клинком обидит? Что  я буду делать, - продолжил вор с еле сдерживаемым волнением в голосе, - если вдруг судьба разлучит нас?

- О, дон Текило! – как и ожидалось, воскликнула Ядвига. – Ничто и никто в целом мире не в силах разлучить нас! Мы будем вместе вечно!

- Отлично! – с воодушевлением подхватил дон Текило. – Так что привыкай к роли домохозяйки… то есть, я хотел сказать, домашней кошечки. Больше тебе охотиться не придется.

Иберрец поцеловал Ядвигу в щечку, встал, отошел в сторонку, чтобы помешать угли в камине, и украдкой посмотрел в полированный стальной щит. Щит, украшавший гостиную мага, дон Текило отполировал сам в расчете именно на такой вот случай. Помня о том, что в серебряных зеркалах она не отражается, Ядвига забывала, как выражаются актеры и политики, «держать лицо», когда считала, что ее никто не видит. Вот и сейчас в полированной стали отразилось глубокое размышление. На одной чаше весов – неземная любовь, идеальный кавалер, восторг и прочие радости, на другой… полная приключений жизнь оборотня.

А в чем, если подумать, жизнь оборотня? Некоторые недальновидные люди, и не только люди, могли бы сказать, что жизнь оборотня – это охота. Охота, погоня, добыча, но, положа лапу на сердце… надо признать, что жизнь оборотня -  это прежде всего свобода.

Уникальный, единственный и неповторимый миг абсолютной свободы, миг между реальным и возможным, миг между двумя ударами сердца – миг, когда ты делаешь выбор, в каком из обличий встречать непредсказуемое будущее. Миг, упоительный миг, когда Судьба уже кинула кости, но они еще кружат в воздухе, решают, какие знаки открыть, а потом… Угрожающий рык, который жарким комком зарождается глубоко в груди и огненной волной поднимается по горлу, распускается огненной лавой, топорщит усы и оповещает округу о наступлении Часа Оборотня. Враг, благоухающий ненавистью, а еще лучше – страхом и ненавистью, размахивающий бесполезным железом. Враг, который бросает вызов твоей крови, страсти, разуму, острым когтям и переполненным жаждой победы мышцам, враг, с которым ты выходишь драться один на один – и враг, которого ты побеждаешь. Сегодня. Сейчас. Снова и снова.

Дон Текило был вором – тоже, в какой-то степени, оборотнем. Правда, в его случае он не ограничивался двумя сущностями. Нет, он хранил верность себе, своей человеческой, а еще правильнее сказать – воровской природе. Независимо от фаз Луны он был все тем же крепышом, когда-то стройным, а теперь, к сорока с лишним годам, откуда-то появился небольшой животик, лысинка, опять же, имела неприличную склонность к увеличению, кудри постепенно белели и прощались… Лицо оставалось одним и тем же, но вот личин у дона Текило было великое множество. Они появлялись с той же неотвратимостью, как шерсть у настоящих оборотней при восходе полной Луны. Стоило дону почувствовать, что пахнет выгодой, и всё… Сдержать свою оборотистую сущность он был не в силах. Обмануть, обхитрить, выдать фальшивку за настоящий золотой, перевернуть истину с ног на голову -  царапнуть, вонзить клыки поглубже и победить. Сегодня. Сейчас. Снова и снова.

Может быть, оно и к лучшему, их расставание  с донной Катариной? Как бы мог жить дон Текило, сохраняя лишь один облик – не самый плохой, но всего лишь один, - и беспрестанно подавляя изменчивые, хватательные и обманывающие инстинкты?

Он мог бы жить очень счастливо.

Мог бы…

Если бы он тогда промолчал! Мало ли, какие мысли о покаянии приходили в травмированную комодом голову! Вот только сердце, взращенное под пылким солнцем Иберры,  подсказывало, что до тех пор, пока дон Текило скрывает свое подлинное лицо от любимой женщины, не рассказывает правду о своих похождениях и бурной молодости, он лжет ей. А лгать… Судьба всех оборотней?

Дон Текило напоследок ткнул угли, положил кочергу и вернулся к Ядвиге.

- Кстати, о вечности.

Ядвига подняла голову. Блеск полной луны добавил загадочности и прелести ее золотистым  очам с вертикальной черточкой зрачка.

- Боюсь тебя разочаровать, милая, но не хочу лгать… Я не вечен. Настанет день, наступит ночь, когда… - дон Текило замялся, подыскивая слова. О, как хорошо он умел вовремя запинаться и произносить слова о неизбежном расставании! Слушательницы рыдали. Слушатели «Ста лучших расставаний дона Текило» обычно ревели от смеха.

- Но почему? – возмутилась Ядвига.

- Я смертен, - со слезой поведал дон Текило.

Судя по всему, Ядвига как-то не думала о подобной мелочи. А кстати, сколько лет ей самой? Выглядит она свежо, молодо, подтянуто… Блин, вот маг сволочь, постарался, делая артефакт, так постарался!

- Смертен? – нахмурилась Ядвига, переставая штопать прореху. Дон Текило принял одежку, осмотрел кривой шов и поведал – не забывая подпускать больше чувств в свою речь:

- Когда-нибудь я оставлю тебя, такую слабую и беззащитную перед лицом опасностей окружающего мира! Но это случится не сегодня – о, нет, не сегодня! Может быть, завтра, может быть, через год, может быть… Кстати, когда маг вернется?

- Года через два, - машинально ответила Ядвига.

Дон вернулся с делового тона к романтическому подвыванию:

- Может, через год, или через два, но я покину тебя, о прекрасная донна Ядвига! И мое сердце будет разбито! Ты останешься одна, а до тех пор позволь мне ограждать тебя от бед, позволь самому разбираться со злоумышленниками! Я не в силах представить себе, что твои нежные ручки, твои острые коготки могут схватить кого-нибудь за горло…

- Почему не можешь? – рассудительно спросила Ядвига. – Пошли в Лес, поохотимся на оленей, я тебе покажу.

- Обязательно, моя дорогая, - дон Текило на всякий случай поцеловал обсуждаемую конечность и вернулся к подвываниям. – Ты, такая слабая, беспомощная, беззащитная и нежная! О, мое сердце обливается кровью при мысли, что эти мерзкие воришки так и будут лазить в Башню в поисках Тройного Оракула, а ты…

- Оракула? – вдруг переспросил гобелен со стены. Дон Текило пристальным тяжелым взглядом смерил настенное украшение. Гобелен изображал не лютики, не васильки, а сцену охоты кабана за дюжиной охотников, поэтому не увял, не осыпался сухими лепестками от дозы суровости, излученной храбрым кабальеро. После секунды тишины дон Текило подумал, что разговаривающий гобелен – не самое странное в маговой Башне, поэтому вернулся к донне Ядвиге.

Или, выражаясь профессиональным языком, продолжил подбор отмычек для взлома охранной суперсистемы.

- Моя прекрасная донна! Как бы я хотел оберегать тебя от всяческих бед…

Из горла прекрасной донны донеслось довольное кошачье урчание.

Немного позже, отправив Ядвигу ловить завтрашний обед, дон Текило решительно направился к разговорчивому гобелену. За полотнищем обнаружился брат Тимофей.

- Чего, ну, чего тебе? – сразу же заканючил монах.

- Подслушивать вздумал? Подглядывать? А ну как отец Гильдебран узнает, как ты свои обеты соблюдаешь?

- Ну, напугал! Между прочим, я, вступая в Орден, клялся, что больше воровать не буду. Знаешь, как тяжело? Иногда руки просто тянутся, сами собой… - Руки брата Тимофея и в самом деле непроизвольно тянулись в сторону высокого хрустального кубка. Дон Текило прикинул, чего в жесте больше: монашеской жажды или воровской невоздержанности. На всякий случай хлопнул брата Тимофея по рукам  и протянул, в качестве утешения, бутылку. Бутылка не была столь изысканна и драгоценна, как кубок эльфийской работы, но зато веселила дух и помогала с бодростью смотреть в будущее.

Брат Тимофей надолго превратил бутылку в телескоп, потом продолжил.

- Так что, - спросил он, приняв безразличный вид. – Ты здесь из-за Тройного Оракула?

- Угу, - буркнул дон Текило и попытался придать себе побольше бодрости. – Мне конкретно его заказали. Дескать, артефакт уникальной природы… - тут иберрец окинул взором окружающее пространство и понял, насколько двусмысленно его заявление в этом созданном магом рае любителей крылатых, хвостатых и многоногих тварей. Для выражения своих чувств дон Текило прошелся по родословной, не уточняя, чьей – то ли переборчивого заказчика, то ли артефакта, то ли природы вообще.