Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Откуда совершил побег, пан коронный гетман? Ведь король не давал своего согласия на арест наказного атамана. Пан коронный гетман дал мне слово отправить Хмельницкого в полк, как человека, который достойно занимает подобающее ему место в нашем государстве. Не объясните ли вы мне, пан коронный гетман, почему наш наказной атаман, вопреки воле короля, был взят под стражу и передан этому богопротивному литвину Чаплинскому?

— Хмельницкий пытался бежать в Москву. Это снова бы ухудшило наши и без того не совсем блестящие отношения с царем.

— И я, как король, узнаю об этом последним, черт возьми!.. — Владислав сел на поданный ему Радзиевским стул, схватился рукой за грудь, горестно посмотрел на Осолинского.

— Дело, конечно, велось довольно запутанно и недостойно чести Речи Посполитой, — промолвил Осолинский. — Лживые сообщения Пшиемского вызвали не только настороженность у пана коронного гетмана, но и привели к наглым действиям со стороны подстаросты Чаплинского. Было совершено беспардонное нападение на поместье Хмельницкого. Надругались над семьей, детьми полковника Речи Посполитой, как враги.

— Как над детьми врага, изменника, ваше королевское величество, — не уступал Потоцкий.

— Боже мой, где же эта измена, в которой мы так поспешно обвинили Хмельницкого? — вскочил снова со стула Владислав.

— Ее предвидели и хотели предупредить. У меня есть неопровержимые факты, ваше величество! Хмельницкий сейчас направил во все полки реестровых казаков своих единомышленников. Даже жолнер королевских войск вел бунтарские разговоры с черкасскими реестровыми казаками.

— Но ведь Хмельницкий был арестован по вашему приказу, черт возьми, уважаемые панове! Как же он мог посылать людей, будучи в заключении? О чем вы говорите, пан коронный!

— Ему удалось бежать, обведя вокруг пальца даже чигиринского полковника пана Кричевского…

Ежи Осолинский вынужден был прервать коронного гетмана Потоцкого:

— Этим разговорам не видно конца, уважаемые панове! Теперь уже действительно трудно разобраться в том, кто первым бросил камень, чтобы посеять эту рознь. Как канцлер, я взываю к сознанию короля: мы должны немедленно погасить эту рознь, чтобы предотвратить страшный пожар в стране. Хмельницкий, как нам известно, ускакал на Запорожье в сопровождении всего каких-нибудь трех сотен своих сторонников. Уехал, чтобы разыскать своего сына, который вынужден скрываться от преследования этого дурака Чаплинского. Разумеется, и свою жизнь спасал, которой угрожали подстароста и небезызвестный пан Лащ.

— Что предлагает пан канцлер?

Король Владислав, успокоенный рассудительностью Осолинского, снова сел за стол и нетерпеливо ждал окончания этой неожиданной аудиенции. А голову сверлила назойливая мысль: повидаться бы с Хмельницким! Такой удобный повод и для него, короля…

— Предлагаю посольство к Хмельницкому!..

Король удивленно поднял голову. Неужели его сановники уже заранее договорились об этом? Выходит, Потоцкий стремился лишь порисоваться перед ним своей дальновидностью?

— Кого же вы предлагаете послать к нему, паны сенаторы? — спросил Владислав.

— Полковника Краковского гусарского полка пана Станислава Хмелевского, ваше величество. Они с Хмельницким друзья, вместе учились во Львовской иезуитской коллегии. К тому же полковник Хмелевский умный, рассудительный человек.

Владислав слегка кивнул-головой. Сенаторы поняли, что утомительная для короля аудиенция окончена.

— Пана Радзиевского прошу остаться, — через силу промолвил Владислав, сдерживая дрожь в голосе. Глаза его пылали огнем ярости, а может быть, и тревоги. И вдруг голова его поникла, беспомощно упала на протянутые на столе руки.

Почувствовав что-то страшное, как приближение неумолимой смерти, король Владислав смирился и с этим.

Часть четвертая

«Не надо смерти бояться!»

1

Еще в детстве Богдан слышал, как мать рассказывала о том, что казаки, собираясь в поход на турок, говорили: «Не надо смерти бояться!» Теперь, оказавшись на днепровском острове, он вспомнил мать и ее слова. Ими он воодушевлял друзей и себя, пробираясь сюда. А как он спешил на эти острова, словно навстречу новой жизни.

Но сейчас, зимой, эти острова были голые и мрачные. Угрюмо шумели, казалось, даже стонали, раскачиваемые холодными ветрами столетние осокори и вербы на островах. Богдан прислушивался к этому стону, как делал всегда, когда приезжал в это прибежище, где царила неограниченная человеческая свобода. Голые, усыпленные ветрами, припорошенные снегом острова не могли порадовать своим видом воинов Богдана. Но они знали, что эти острова укроют их и спасут от смертельной опасности.

Томился на Запорожье и кошевой атаман Григорий Лутай, который никак не мог смириться с пребыванием здесь старшин реестрового казачества.

— В бахчевого сторожа превратили кошевого атамана, проклятые, — возмущался полковник, потому что настоящим хозяином коша был очередной полк реестровых казаков.

В это время размещался здесь присланный на три месяца Черкасский полк реестровых казаков. Именно этот полк был самым тяжелым для сечевиков. В этом полку старшин, вплоть до сотников, назначали из шляхтичей, а реестровые казаки вынуждены были во всем угождать им. Ни в одном полку так не угождали казаки старшинам, как в этом, лишь бы только удержаться в реестре.

— Мне казалось, что на Сечи нас встретят, как родных, а тут крымских татар встречают радушнее, чем своего брата полковника с казаками, — с упреком говорил Хмельницкий кошевому атаману, приехав к нему из Томаковского Рога. Сопровождавшая его сотня казаков, ехавшая на хороших лошадях, вооруженная новым оружием, вызвала у сечевиков зависть. Возглавлял ее Иван Ганджа.

— Почему бы нам и не поддерживать с вами дружеские отношения? — сдержанно оправдывался кошевой. И на его обветренном, суровом, с большими усами лице засияла улыбка. — А крымские татары, наши соседи, напрашиваются к нам, запорожцам, в союзники. Сейчас у нас на острове казацкой силы немало. Вон целый полк реестровых казаков расположился тут. Им бы стоять в Кодаке — так нет, повадились в кош и присматриваются, лишь бы угодить шляхте. Сами удивляемся. А тут еще зима у нас в этом году суровая. Весной мы радушнее приняли бы вас… Много ли вас на Томаковском Рогу? Или только те, что приехали сейчас с тобой? Хорошие у тебя хлопцы. Сказывают, будто сотни четыре наберется их? Да, не так-то легко прокормить их при таком бездорожье. Не от хорошей Жизни и серые волки зачастили к нам на острова, каждую ночь такие песни выводят. А черкасские казаки и рейтары из казацкой крепости наперечет знают всех наших людей. Зорко следят за тем, чем промышляем, что в лесу добываем… Тьфу ты, прости господи!

— Ты плюешь, брат, а места на островах хватит и нам, как и всякому смертнику. Стоит ли сердиться при упоминании бога? Сегодня вы терпите черкасцев, лисиц им от каждого казака, точно дань туркам, дарите. Черкасцев, кажется, сменят корсунцы, им тоже надо дать, да к тому же они на вашу рыбу зарятся. А это потому, что запорожцы, точно невольники, должны работать на них, таких же казаков… Но не печалься, скоро мы их всех объединим в одно товарищество, черкасцы тоже станут своими! А вот стоит ли запорожцам так сближаться со своими крымскими соседями? Что помирились с ними, это хорошо, а то, что дружите, — это уже что-то новое зародилось в жизни запорожца…

— Какая там дружба, что ты говоришь, полковник!

— Ну, не дружите, а все-таки вступаете в союз с ними. А мы что: сегодня переночуем на Томаковском Рогу, не понравится — завтра двинемся дальше, в Бучки, создадим свой кош, коль мы вам не угодны. Если уж на то пошло, оттуда до крымских татар ближе, чем от вас.

— Ты что, насмехаться вздумал над нами?

— А как же, мне только и осталось, что насмехаться! Говорю же, мы люди не гордые. С радостью принимаем к себе вольных казаков, да и сами всем отрядом присоединились бы к таким же, как мы… А пока что бьем челом и выражаем свое уважение низовому товариществу.

75
{"b":"17002","o":1}