Начальник 63-го отдела тепловых торпед капитан 1-го ранга Романов Владимир Григорьевич сидел в своём кабинете в окружении трёх докторов наук-Николая Георгиевича Скрынского, Михаила Ароновича Левина и Георгия Евгеньевича Калинина. Владимир Григорьевич только что вернулся от Валентина Ивановича Дьячкова. Тот выразил ему особую обеспокоенность состоянием опытно-конструкторских работ по торпедам с тепловой энергетикой: „Дальноходная самонаводящаяся торпеда находится на Государственных испытаниях, но из-за малого количества материальной части работы идут медленно. Выбор и экспериментальные проверки энергосиловых установок полностью замкнутого цикла для универсальных торпед до сих пор не завершены. Сравнительные испытания не начаты даже на стендах, а для натурных морских испытаний ходовые макеты не изготовлены!“ — Романов процитировал неудовольствие начальства. — „Ну, что скажет наука?“ Первым слово взял Николай Георгиевич Скрынский. И пока он делает вводные слова и предложения, познакомимся, дорогой читатель, с этим заслуженным торпедистом из клана теоретиков. Сейчас ему „Заслуженному деятелю науки и техники РСФСР“, доктору технических наук, профессору, около 70. Участник обороны Ленинграда, он в качестве минёра дивизиона торпедных катеров принимал участие в боевых действиях. В 1943 году Балтийский флот был заперт в Кронштадте. С этого момента он начальник кафедры Военно-Морской академии, ведь за его плечами два высших образования, в том числе и академия. После 12 лет работы в Академии он был назначен начальником торпедного управления Минно-торпедного института и возглавлял его пятнадцать лет. Многовато и там, в Академии, и здесь. Отрыв от флотских проблем неизбежен. В 1970 году, когда искали кандидатуру начальника института, его обходит Андрей Андреевич Хурденко. Он был моложе, энергичнее, со связями. А Николай Георгиевич уволился в запас и в качестве старшего научного сотрудника продолжает работать в отделе тепловых торпед. Им установлены многочисленные контакты с институтами АН СССР, и сейчас он подходит к главному в своём выступлении:
— Нет конкуренции у „Гидроприбора“. Что ни сделает, мы вынуждены брать, а то, что он сейчас предлагает и рассматривать не хочется. Вот упёрся в эту идею стволов по теме „Тапир“. Уже всем становится ясно, что и современные материалы не выдерживают такую высокую температуру. Нужно пробовать новую схему, но это означает работу с нуля. Конкурент шёл бы в параллель.
— Николай Георгиевич, это понятно, но мы живём в отдельно взятой, но самой передовой стране. Всё советское, значит лучшее, — перебил его Романов. Выходит, мы все ошиблись, когда эту схему утверждали лет семь назад. Что можно сделать на ходу?
— На ходу можно исправить, убрав требование иметь скорость 70–80 узлов. Достаточно 60 узлов и даже меньше.
— Вот и скажете об этом на НТС. Валентин Иванович решил провести научно-технический совет после обеда. Расскажет о своём докладе в Военно-промышленной комиссии. Я, собственно, для этого вас и пригласил. Готовьтесь…
Комиссия по подведению итогов соцсоревнования между отделами собралась в кабинете у Строкова. Алексей Порфирьевич Мельников доложил, что все в сборе, за исключением секретаря партбюро. Он ещё где-то на инструктаже. Все расселись. В кабинете Строкова стоял массивный стол с тевтонскими львами на тумбах. Кресло производства „Ленмебель“ Строков забрал из отдела — привык к нему, а массивный тевтонский же стул перешёл в отдел. Поискав на огромной столешнице необходимый документ, Алексей Алексеевич осмотрел комиссию и начал инструктаж: „Таким составом комиссии можно, разве что, отметить в соответствующем месте какую-нибудь дату за чей-то счёт, поэтому создадим рабочую группу во главе с Алексеем Порфирьевичем Мельниковым. В отделах должны быть подготовлены данные о выполнении ими соцобязательств: сколько статей они зарегистрировали в секретной части, переводов, докладов, проведенных занятий, сколько подано заявок на изобретения и сколько получено „красных углов“, сколько завершённых НИР и ОКР, сдано экзаменов кандидатского минимума. Вот в этой методике изложено, какие весовые коэффициенты следует применять для подсчёта общего цифрового значения критерия. Здесь учитывается всё: количество сотрудников в отделе — старших и младших, инженеров, техников. Подсчитайте и доложите. А потом мы с Валентином Ивановичем уточним ваши расчёты и назначим победителя. Нужно всё подготовить к 16.45. В 17.00 соберём управление, подведём итоги — и по домам. Комиссия, вперёд!
Мельников повёл рабочую группу к себе. Осмотрев её, он изрёк: — Такой рабочей группой можно выполнить недельный план в буфете у Автостанции. Создадим оперативную группу в составе Васи Морозкова и Тамары Храмцовой. Соберёмся в 16.00. Подведём итоги и доложим Строкову. За работу, товарищи!“ На выходе из кабинета Вася Морозков сказал Храмцовой: „Слушай, Тамара, ты собери по отделам справки и подходи ко мне“. Тамара внезапно восстала: „Нет, Вася, только вдвоём…“
В 69-ом отделе противолодочных ракет типа „Вьюга“ своих лабораторий не было. Какие тут лаборатории, когда половину длины ракеты занимает пороховой двигатель, а остальную половину — инерциальная система управления ракетой и боевая часть. Отдел был небольшой и мог разместиться в полном составе в небольшом кабинете начальника отдела. Начальник отдела капитан 1-го ранга Резунов Лев Владимирович готовился на пенсию и частенько болел. За его столом деловито находился капитан 2-го ранга Юра Зархин. За двумя другими столами разместились капитан 3-го ранга Лёша Строчилин и научный сотрудник Николай Алексеевич Антонов. Все напряжённо работали. Неделю назад у Юры возникла идея, что можно застолбить изобретение, точнее подать заявку на предполагаемое изобретение. Немедленно был взят „в долг“ в секретной части исходящий номер, чтобы заявка не выглядела обычной спешкой перед подведением итогов соцсоревнования, а нормальной плановой работой отдела. Одновременно, естественно, взяли „в долг“ и машинописный номер в машбюро. Таким образом, отступать им было некуда. Сегодня не сдашь в отправку — подведёшь секретную часть и машбюро. Лёша одним пальцем печатал последний лист — формулу изобретения, Николай Алексеевич тушью вносил иностранные слова в материалы патентного поиска.
Сам Юра завершал оформление заявления на предполагаемое изобретение — сведения об авторах. Все они были авторами, и проблем по сведениям у них не было. Оставим их, читатель, они заняты. Можно быть уверенным, что свои баллы за поданное изобретение они сегодня получат. По состоянию оружия они идут с американцами „ноздря в ноздрю“…
В 610-м отделе подводных ракет было столько бассейнов для гидродинамических испытаний, что они вполне могли бы выделить один для разведения рыбы. В научных целях и в коммерческих тоже. Начальник отдела лауреат Ленинской премии капитан 1-го ранга Юрий Георгиевич Ильин сидел в своём кабинете и заслушивал доклад об очередных отстрелах моделей подводных ракет с заострённым носовым обводом. Начальник лаборатории капитан 2-го ранга Стае Корунов и Юрий Войтов, закончив доклад, сообщили начальнику, что подготовили статью в журнал „Оборонная техника“ и предложили срочно рассмотреть её на отделе.
— Найдите Борю Костыгова и Гену Корсуна и обсудите, мне нужно в понедельник быть в Москве в НИИ на согласовании дополнения к тактико-техническому заданию. Что-то им там неясно по выводному навесному двигателю для стрельбы подводными ракетами с больших глубин. Если мы заострим носовой обвод, всё прекрасно размещается. Схема отделения двигателя тоже реализуема. Места хватает. Нужно разместить пару разрывных болтов, разъём. Я, конечно, понимаю, что говорить проще, чем делать, но они отбивают насмерть. Хотят делать совершенно новую ракету. Так что, братцы, без меня. Я же буду оформлять командировочное предписание, получу деньги и куплю билет в Москву. Кстати, имейте в виду, после обеда научно-технический совет управления. Валентин Иванович предупреждал утром. Не разбегайтесь. По нашему отделу особых проблем нет.
