— У меня нет возражений, но я решу поставленную задачу любой ценой. В контейнер аппаратуры входит 10 элементов, значит, я прикреплю один-два элемента рядом. Изолентой..

— Но этого нельзя делать.

— А вот этого нигде не написано. А теперь просчитаем варианты. Ты докладываешь, что я привез дерьмо, но задачу все-таки решил. Крайним будешь ты, так как увлекся лишними проверками, Предита ввел в заблуждение. Мало тебе не будет. Второй вариант. Мы поставили привезенные батареи и нашли выход из положения, и все нормально. Ты уже самым крайним не будешь. Скорее, им будет Предит. Тебе, конечно, тоже перепадет, но уже рикошетом. Усек?

— Вот, елки-палки, попал я в переплет. Но ведь ты должен признать, что вопрос поднят правильно. При приготовлении в будущем возможны ошибки. Надо эти элементы менять.

— Менять надо. Полностью согласен. Предложение флота за подписью Бродского немедленно последует в Москву И через год-другой элементы заменят на аккумулятор. Может, раньше. Но сейчас сеять сомнения и разводить дискуссии несвоевременно.

— Одному мне крайним быть, жуть как, не хочется, надо доложить, что привез мало батарей, елки-палки…

— Доложишь, доложишь. Давай, собирай три батареи, а я поколдую над четвертой. Соберу из двенадцати элементов.

— Из двенадцати бесполезно, нужно тогда уж из пятнадцати в три параллельные ветви, а где ты разместишь пять элементов?

— Тогда нужно доставлять десять элементов из Петропавловска. Они там есть. Ашуров же мне говорил, что отправлял эти элементы. Но если они лежат где-то затерянными, мало твоему шефу не будет. Бродский оттянет твоего Предита, и тебе вдуют, что не делал заявку.

Виктор загоревал и стал шустрее соображать, как выйти из создавшегося положения.

— Слушай, там есть возможность элементы разместить, если блок включения заменить обычной заглушкой. Видишь? Это место осциллографа при практических стрельбах. Для боевых ставится блок включения. Я сделал рацпредложение — распаял простую заглушку. Проще конструкция — надежнее.

— Совсем другое дело. Выход из положения. Час работы…

— Слушай, а почему вообще использовали эти элементы в аппаратуре? К вам почаще приезжают спецы из промышленности. Спрашивал? Ведь можно через трансформатор подать напряжение. Переменное здесь есть.

— Спрашивал. Боролись с внутренними шумами аппаратуры. Радиус реагирования не получался.

— Думали плохо. Не тем местом.

Когда затарахтел вездеход, работы были закончены. В цех с шумом вошел флагмин бригады Анатолий Шкипкин.

— Ну что, бракоделы? Сделали мне комплекты? Принимать на стенде некогда. Верю на слово. Вот специалисты от Батюшкина — будут сдавать торпеды в сборе. Проконсультируйте их.

Шкипкин ходил из угла в угол, демонстрируя белые, но имеющие жалкий вид, манжеты, выглядывавшие из рукавов шинели. Белая рубашка была надета в честь прибытия владивостокских «вождей», так как Шкипкин некоторое время служил под знаменами Андреева.

— Ну что, Герман, научил нашего спеца премудростям? Они были знакомы по Владивостоку.

— Все нормально. Не было причин для беспокойства.

— Мы с Вадимом так и думали. Он у нас. А Володя Молчанов воспитывает Предита…

Погрузив аппаратуру, гости уехали.

— Ну что, Герман, пойдем, врежем. Не люблю я это дело, но сейчас с удовольствием сниму стресс. Я уже передал жене семафор, что нас будет двое.

Здесь телефон не нужен. — Жене из окна было видно, как подошел вездеход, как погрузили аппаратуру, как вышел Виктор и знаками показал, что скоро придет с гостем.

— Может, покажешь свой поселок?

— Смотреть нечего. Пятнадцать домов. Вверх по распадку наша войсковая часть, а чуть вбок — жилье. Завтра увидишь. Мы же без обеда.

Лебедев согласился, так как вдруг сразу почувствовал голод.

Жена Виктора радушно встретила гостя и, сославшись на договоренность, ушла к соседке. Виктор с Германом быстренько произнесли первые штатные тосты и заложили закусочный фундамент под дальнейший разговор, который не отклонялся от рабочих проблем и круга социалистической действительности.

— Шкипкин мне рассказывал, как вы взялись за эксплуатацию новых образцов торпед. После ремонта закладываете торпеды в степени готовности. Мы-то давно здесь такой порядок завели.

— Потому-то и родилась всеобщая идея, что местами она уже была на вооружении. На пустом месте ничего не возникает. Вот теперь нужно объем работ при ремонте торпед уменьшать. Не все же у нас ломается от длительного хранения.

— У меня есть идея. Останься на денек-другой. Можно не производить полугодовые балансировки неконтактных взрывателей противолодочных торпед. Сейчас положено балансировать летом и зимой. Есть вариант все это дело упростить. У меня лежат на морозе пять комплектов НВ. Завтра отбалансирую по своему методу. Потом нагреем до +20° и проверим. Договорились?

— Вопрос интересный, но надо возвращаться. Я же с начальством.

— Я завтра договорюсь с Предитом. Решим этот вопрос.

— К Предиту теперь тебе не скоро придется запросто обращаться. Молчанов его откалибрует. Это называется «держать в руках руководящий состав» — составляющая триады Бродского.

— Не понял!

— Ты из марксизма-ленинизма что-нибудь помнишь?

— Как же, как же.

— Работу Ленина «Три источника и три составные части марксизма» не забыл? Конспектировал?

— Не единожды. Не мог сразу постичь гения.

— Так вот, напоминаю, три составные части марксизма — это философия, политэкономия и научный коммунизм. Ясно?

— Да, конечно, вспомнил. Триада.

— В теории эксплуатации оружия тоже триада: строительство баз, высокий уровень подготовки кадров, авторитет службы и начальника. Так что можешь догадаться, что по двум составляющим этого учения с вами, камчадалами, проводятся в настоящее время предметные занятия с показом.

— Понял теперь. Надоело мне здесь все. Смешно сказать, я скучаю здесь порой по автобусу. По тому, как удается вам по утрам проникнуть в автобус или просунуть в него часть своего тела, постепенно превращаясь из висящего в стоящего или, наконец, в сидящего пассажира. Как кондукторша мигом обзовет всех передом, серединой или задом, обилеченными или нет. Это же чудо: «Перед! Передавайте деньги на билеты, мне к вам не пролезть, у меня весь зад не обилечен!» А здесь тишина. До звона в ушах. Мы с женой решили отслужить положенное, и на Запад — по замене. Других путей нет.

— А в академию?

— Глаза здорово подсели. Медицина не пропустит. Планирую перевестись в Большую Ижору — писать технологические процессы. Через год-другой завершится строительство КРС в Завойко, поближе к Петропавловску…

Два дня Виктор с Германом занимались контрольной балансировкой взрывателей, охлаждая и грея аппаратуру. Составили отчет о проделанной научной работе и, тепло попрощавшись, расстались, не подозревая, что на много лет…

Удивившись, что к Бродскому с утра нет обычной очереди, Лебедев приоткрыл дверь и попросил разрешения доложить. В голове сложился план доклада героических дел в злополучной Богатыревке.

— Входите! Вам кто разрешил проматывать командировочные средства Управления? Андреев с Молчановым давно уже здесь, а он «выбивает» командировочные на Камчатке, живя у друга.

Лебедев еще имел слабое представление о лимитах, выделяемых Управлению на командировки, и не сразу сообразил, в чем суть вопроса. Неожиданно суровый тон и тяжелый взгляд начальника напрочь лишили его способности мыслить. Промямлив что-то о микровольтах, минутах и секундах, он поспешил получить разрешение выйти. На выходе его встретил Володя Махов, дежурный по Управлению.

— Ну, как он? Отошел?

— Не понял.

— На Эгершельде коллективная пьянка передовиков соцсоревнования. Политработники обвинили шефа в плохой воспитательной работе. Испортили настроение. Все обходят кабинет, а тебя понесло.

— Что же ты не остановил?

— Молодым везде у нас дорога. Ты выглядел, как Ньютон под яблоней или Архимед в ванне. Учись впредь без разведки к начальству не лезть.