Бродский мерил шагами свой небольшой кабинет. Прошло месяца три, как он в должности. В рабочей тетради давно приброшен план первоочередных действий, не только своих, но и всей минной службы. Утвердить бы его «наверху». Бродский ходил по кабинету и решал задачу, которую сам себе в шутку и сформулировал: кому «сдаться в плен?» Архимед искал точку опоры: хотел перевернуть весь мир. Здесь задача попроще. Надо наводить порядок в минном деле. Нужен высокопоставленный единомышленник, покровитель, в конце концов. Нужен современный Степан Осипович Макаров. Вот ему бы «сдаться в плен». Но нет таких фигур ни на флоте, ни в Москве. Значит, нужно идти другим путем, как сказал классик.
Начать нужно со строительства цехов ремонта и приготовления торпед и мин на Камчатке. В Советской Гавани. Нужно пробить приказ Министра обороны по этому вопросу. Без помощи центра не обойтись. Нужно будет скооперироваться всем начальникам МТУ флотов и «прижать» УПВ ВМФ. Легкая жизнь у них должна закончиться. Потом кадры. Должна быть организована солидная система минно-торпедного образования на флоте: на сборах, при приемке и сдаче оружия, перед практической стрельбой, при назначении на должность. Да, при назначении на должность. Каждый командир бригады, дивизии, эскадры должен пройти через его кабинет, получить его визу на право управлять торпедным хозяйством соединения. И не формально. Вопросы должны быть не из головы, а из перечня, который им известен. Они должны готовиться к повышению в должности, а не считать, что знания к ним приходят вместе с приказом об их назначении на очередную должность. Возрастет авторитет минно-торпедной службы, минно-торпедного оружия, его самого. Бродского должны знать все. Он об этом позаботится. Бродский вспомнил, как спросил одного комдива, гордившегося своими познаниями торпед: «Слушай, Вадим, а как называется клапан в ПЗО торпеды, обеспечивающий продувку балласта в конце дистанции хода?» Клапан назывался КВ — клапан вытеснения. Вадим думал долго, но не ответил. Бродский улыбнулся: «Клапан называется КВ. Знакомая аббревиатура? Теперь не забудешь?». Диалог стал анекдотом и полетел по флоту. Несколько таких бесед — и начальство сядет за описания торпед. Кому охота быть чукчей? Бродский размышлял дальше:
— При Николае Герасимовиче Кузнецове было проще: был институт флагминских специалистов флотов с соответствующим аппаратом, и было МТУ флота — снабженческий орган по номенклатуре оружия. Каждый делал свое дело. Без оглядки на соседа. В спорах рождалась истина. Сергей Георгиевич Горшков, ликвидировавший институт флагминских специалистов, получил более послушный и расплывчатый аппарат флотских управлений, как бы лишенный внутренних противоречий, но зато с многочисленными начальниками.
Хуже нет, чем иметь много начальников. Ближайший структурный начальник этажом ниже — начальник вооружения и судоремонта, короче начальник ВиС. Но у него разве что грамоты личному составу перед праздниками подписывать. Тяжелый вопрос вроде строительства цеха перекисных торпед пробивать не будет, скажет, некогда. Есть еще структурный начальник — Начальник тыла флота. У него своих проблем невпроворот: с пирсами, казармами, кашей, щами, Военторгом, служебными дачами. Ему нужны машины, краны, личный состав. У него мало, у тебя есть. Ты для этого и подчинен ему. Выделяешь по разнарядке. Вникать в твои проблемы он не будет. Отправит в штаб флота. У тех тоже свои проблемы: атомоходы, ракеты. Начальник штаба флота выслушает и отправит в Москву: решай свои вопросы там. К командующему флотом адмиралу Фокину В. А. идти рановато. Нужно поработать на авторитет. Надо свои проблемы из узковедомственных, к которым пытаются все всё свести, поднять на общефлотский уровень, каковы они есть на самом деле. Командующий флотом к нему благоволит. «Почти крестный отец» и вдруг вспомнил последнюю командировку на Камчатку в составе «свиты» командующего. Поездка была инспекционной. Обычно в таком случае командующий приказывал произвести выстрел боевой торпедой по скале. Какому кораблю стрелять и с какого торпедного аппарата до определенного времени держалось в секрете. Секрет не велик. Что успеешь сделать даже за сутки? Торпеду переприготовить? А зачем? Разве ты не уверен, что все они приготовлены качественно. Утечку информации дали за сутки: стрелять будет дежурная подводная лодка. Дежурила «С–179» Кривинского. Понравились действия молодого флагмина бригады Станислава Петрова. Не стал суетиться. Вместе с командиром боевой части Вадимом Цырульниковым проверили главное — сборку запальной принадлежности, зажигательные патроны на безотказность действия, кинематику схемы пуска торпед, кое-какие фильтры. Все. Доложили о готовности к выполнению боевого упражнения. Стрельба прошла успешно. Командующий флотом был доволен. Он тогда занес фамилии Петрова и Цырульникова в свою записную книжку. Теперь он будет покровительствовать этим минерам. Толковых людей на примете нужно иметь всегда. Без резерва мы не начальники. А стрельбы боевыми торпедами по берегу необходимы. На них держится авторитет торпедного оружия. А на его авторитете и все мы. И в Москве и на флотах. Вопрос к себе о том, кому сдаться в плен, пока отложим до лучших времен. Будем задавать пока вопрос: а почему? И не себе, а своему аппарату. И немедленно. Бродский вышел в коридор… Он был прирожденным лидером. Среднего роста и телосложения, смуглый и черноволосый, он в общем-то не был похож на свое имя и отчество. Все звали его Михаилом Александровичем. С его согласия. Он был всегда серьезен, но шутки понимал и реагировал на них улыбкой человека, уставшего и озабоченного государственными делами. Голос располагал к доверию. Мимикой не пользовался и не жестикулировал…
Аппарат управления размещался в десятке комнат, битком набитых канцелярскими столами, стульями, сейфами, шкафами с технической документацией, офицерами с авторучками и служащими с пишущими машинками. На стенах висели портреты членов ЦК КПСС с нестареющими лицами и лозунги, призывающие к бдительности и требующие учиться военному делу настоящим образом.
«Начну с торпедистов», — Бродский зашел в торпедный отдел. Начальник отдела, капитан 3-го ранга Володя Молчанов встал навытяжку и скомандовал: «Товарищи офицеры» присутствующим в отделе капитану 3-го ранга Леше Ганичеву, инженеру Клаве и оказавшемуся здесь случайно начальнику специальной группы капитану 3-го ранга Леше Лелеткину. Все «ели глазами» нового начальника.
— У меня к вам есть вопросы, товарищи офицеры. По специальности. Почему нужно перепроверять кислородные торпеды после трех месяцев содержания на корабле, а не через год-полтора? Почему необходимо сдавать практические торпеды после двухнедельного хранения на корабле для проверки, а не через месяц-два? Почему обязательно ремонтировать торпеды через год-два при хранении на арсенале с полной разборкой, а не через пять-шесть лет, если ничего с ними не делали?
— По инструкции, товарищ начальник, — ответил Володя Молчанов, сделав удивленно — покровительственное лицо.
— По инструкции, говорите. А кто писал эту инструкцию? Почему он записал именно эти сроки? У него что, статистика есть? Вы ему ее давали? Или он списал с инструкции фиумских мастеров? Где ваши журналы эксплуатации торпед, где ваши записи о замене каких-то деталей при повторном приготовлении? Где ваш, наконец, опыт?
Улыбка сползла с лица Володи, и он стал слегка переводить дальнейшие вопросы на Лешу Лелеткина, который тем и занимался, что готовил торпеды. Тот тоже перестал улыбаться и виновато пожимал плечами.
— Вот что, на очередном приготовлении я буду у вас. Доложите мне по всем этим вопросам или возвращайтесь на свои торпедные катера и возите торпеды по морю. — Бродский направился к минерам и задал аналогичные вопросы по минам начальнику минного отдела капитану 3-го ранга Зурабу Ашурову.
В торпедном отделе состоялась первая научно-техническая дискуссия по поставленным вопросам…
Леша Лелеткин пришел в спецгруппу с торпедных катеров и возвращаться с береговой службы на морские просторы не желал, а потому, построив группу в полном составе, он пересказал, как запомнил, вопросы Бродского. Услышав в ответ, все это по инструкции, проскулил, что инструкции нужно корректировать по опыту эксплуатации. Это не Библия. От собственной смелости его бросило сначала в холод, а потом в жар. Распустив строй, Леша пришел в кабинет начальника цеха ремонта кислородных торпед капитана 3-го ранга Петра Рыбакова. Поздоровавшись, Леша сказал:
