Скульпторы использовали китайские образцы с некоторым запозданием в период, когда японский двор соперничал с китайским двором. Зрелости эпохи Тан соответствовала зрелость эпох Тэмпё и Хэйан. С того времени, как двор обосновался в Хэйане, скульптура расцветала благодаря множеству заказов, которые поступали от действующих монастырей и при строительстве новых. Новые монастыри основывались в защищенных удаленностью и лесами долинах. Потребность была велика, статуи должны были отражать новые религиозные чувства.

При этом материал должен быть не только прочен, но и дешев. Поэтому скульптура эпохи Хэйан по преимуществу была деревянной. Этот благородный материал в стране, густо покрытой лесами, оригинальным способом выразил талант лесного народа, который заменил примитивный топор предков на эффективное долото великих цивилизаций эпохи металла. Статуи из сандалового дерева (дандзо), которые монахи-паломники привозили из Китая, ввели в моду приятный и естественный материал — дерево, которое на архипелаге имелось в изобилии. Наконец, качество японских режущих инструментов позволяло достичь точности в резьбе по дереву. Действительно, уже в эпоху Нара в мастерских Дайяндзи и Тосодайдзи воспроизводили в дереве изысканные формы аналогичных изделий из лака или глины. Статуи до эпохи Камакура резались из одного куска дерева (итибоку). Для их создания требовалось приложение силы, особое внимание уделялось декору, детали статуи тщательно прорабатывались, затем искусно покрывались другими материалами (хомпа-сики). В эпоху Хэйан художники отходили от реалистического стиля в противоположность величественным произведениям мастеров эпохи Нара, которые точно следовали традиции.

Эпоха Нара стала золотым веком японской скульптуры. Без сомнения, она никогда не знала большого разнообразия материалов. Техники, которые более всего использовались в период расцвета Нара, — лак и глина — происходили из Китая эпохи Тан.

Техника глины была давно известна в Индии и Центральной Азии, оттуда она пришла в Китай. Сначала изготовлялась модель из дерева, этот грубый остов покрывался рисовой соломой (она была необходима, чтобы лучше удерживать новые слои глины), на которую укладывали глиняную массу. Масса, которую использовали для первых слоев, была грубой: солома предварительно смешивалась с землей и золой, затем она снова покрывалась более качественной глиной, смешанной с бумажным волокном. Последний тонкий слой — из тонкоразмолотой глины с порошком слюды. Затем статуя раскрашивалась или покрывалась золотой фольгой. Вместо этой широко распространенной в VIII веке техники стали применять технику лака.

Лаковая техника характерна именно для Дальнего Востока. Она состояла в наложении слоев лака: либо лак накладывался последовательно, либо на слои ткани (даккацу кансицу), либо сразу на деревянную основу (мокусин-кансицу).

В первом случае на полую грубую глиняную модель последовательно многократно накладывается ткань, каждый слой которой обрабатывается лаком до приобретения желаемой формы. Пластические детали прорабатывались смесью из порошка лака и опилок, использовали металлические каркасы. После высыхания глиняную форму разбивали и иногда внутрь вставляли деревянный каркас для придания устойчивости всему сооружению. Техника, которая используется для создания статуи из лака на деревянной основе, слегка отличается от техники с использованием глины: первоначальная деревянная модель покрывается несколькими слоями лака.[52]

В обеих техниках часто использовались разноцветные лаки, иногда лак смешивался с порошком или с пигментом золота или серебра. К полым статуям в технике сухого лака относились с особым вниманием, так как они были тонкими и их легко было носить во время церемониальных процессий. Изящество, которого техника лака позволяла добиться, превратило лак в материал, по преимуществу использовавшийся для скульптурных портретов. Знаменитым (и к тому же самым древним из известных) является изображение священника Гандзина, который основал в 759 году храм Тосёдайдзи.[53] Другим столь же знаменитым произведением является Асура в Кофукидзи, один из «Восьми охранников Шакьямуни» (Хатибусю) — скульптор изобразил его с тремя лицами и шестью руками. Благодаря лаковой технике статуя передает мягкое выражение лица, которое скорее принадлежит ангелу-хранителю, чем воину. Маски театра гигаку передают в своей улыбке, напоминающей карикатуру, творческое вдохновение художников, которые над ними работали.

Наряду с этими очеловеченными и усовершенствованными статуями известны монументальные бронзовые изображения, слава о которых шла уже целое столетие. Мастерство техники сплава меди и олова, применявшейся японцами, развивалось быстро, если судить по огромному бронзовому Будде, воздвигнутому в Тодайдзи в 752 году. Статуя, достигавшая семнадцати метров в высоту, выплавлялась в несколько приемов по горизонтальным разрезам (игаракури), затем эти фрагменты вставлялись один в другой, затем накладывалась позолота. Эта техника была использована исключительно для создания гигантских Будд, которых называли дзёроку («шестнадцать»), потому что они были высотой в шестнадцать футов, когда изображались во весь рост, и высотой в восемь футов, когда сидели, — идеальный рост, который соответствовал росту Шакьямуни. Статуи среднего размера отливались в технике a la tire perdue[54] (рогата) по методу, обычно применявшемуся начиная с эпохи Асука.

Камень относительно мало использовался в Японии, поскольку природные ресурсы были скудными. Влияние монументальной китайской и корейской каменной скульптуры там очень ощущалось, но отразилось в использовании других материалов. Камень оставался на протяжении веков связан с садами, архитектурой пейзажей; он чаще воспринимался как самостоятельный предмет, чем как материал для скульптуры.

Мастера годов Тэмпё (729–749) создали грандиозное искусство, используя различные материалы. Искусство отражало идеи буддизма, который процветал в столице Японии. Монументальные пропорции, глубокие складки тяжелой ниспадающей драпировки, прилегающей к телу в манере, принятой на континенте, свидетельствуют о мастерстве японского пластического искусства.

Скульптура эпохи Нара была отмечена расцветом реализма, выразительной трактовкой образа, даже экспрессивностью: она демонстрировала зрелость искусства, сменяющего искусство Хакухо, которое отличалось стыдливостью и непременным идеализмом молодости. В искусстве периода Хакухо отразилось начало расцвета страны, начинающей понимать свою сущность. Япония тогда была открыта для континентальных веяний и благодаря посредничеству Китая приобщилась к эстетическим критериям индийского искусства эпохи Гуптов. Эта эстетика и после ослабления династии под давлением эфталитов[55] (455) продолжала влиять на азиатское искусство: спокойные, с правильными чертами лица, пышная грудь, округлые бедра, высокий рост, длинные изящные ноги, тело, скрытое ниспадающими складками прилегающей одежды. Триада маленького переносного храма госпожи Татибана, матери императрицы Комё (701–760), сохранившаяся в Хорюдзи, сияет благородной строгой красотой. Ансамблю присуща гармония и полетность всех его линий. Этот маленький храм представляет собой, как и замечательный Тамамуси, в котором сохранились первые шедевры японской живописи, нечто вроде реликвария,[56] помещенного на пьедестал и увенчанного крышей (суми-дза). Вода источника (геометрические мотивы представляют колеблющуюся воду и водяные растения) орошает скрученные стебли трех лотосов, поддерживающих Будду Амиду и двух его бодхисаттв. Ореол окружает голову Амиды, а задний план украшен ангелами. Пластичные линии ансамбля придают ему живость, а сдержанная лучезарная улыбка характеризует архаические периоды всех цивилизаций.