С этого момента за пределами Японии были организованы многочисленные фирмы по продаже произведений искусства: в Нью-Йорке в 1877 году, в Париже в 1878-м. В 1881 году экспортная компания Кирицу Кёсё создает собственные мастерские по обработке дерева, производству вышивок, лаковых изделий, изделий из перегородчатой эмали и бронзы. В течение какого-то десятка лет различные произведения искусства, которые, по сути, были поделками, копирующими антикварные вещи, — на них воспроизводился декор, характерный для старинных лаков, изделий из слоновой кости, — практически захватили европейский рынок. Они вызвали интерес у любителей и сомнение у многих коллекционеров.

Судьба произведений живописи и скульптуры оказалась более счастливой. В Технологическом институте (Кобу гакко), который был основан в 1871 году, с 1876 года по совету крупных итальянских специалистов началось изучение изобразительных искусств, и институт превратился в Школу ремесел и изящных искусств (Кобу бидзуцу гакко). Были приглашены три итальянских эксперта: Антонио Фонтанези (1818–1882) — по живописи, Дж. В. Капелетти (скончался в 1897 году) — по рисунку и архитектуре и Винченцо Рагуза (1841–1927) — по скульптуре. Благодаря этому содействию западное искусство органически вошло в художественное образование японцев. Но среди традиционалистов начались протесты, которые в 1888 году поддержал Кобу бидзуцу гакко.

Одним из вдохновителей противостояния «западничеству» оказался американец Эрнст Фенеллоса (1853–1908), прибывший в Японию в качестве профессора философии и экономики в 1878 году. Следуя примеру доктора Готтфрида Вагнера, советника японской делегации на Венской выставке, составившего для японского правительства отчет, в котором он советовал, в частности, поддерживать и изучать национальное искусство, Э. Фенеллоса увлекся традиционным японским искусством. Он превратился в его пламенного защитника и выступал в этой роли на протяжении почти пятнадцати лет, всегда готовый защищать его. Накапливая аргументы и коллекцию художественных произведений, он стал большим националистом, чем сами японцы, в своем презрении к произведениям китайской школы «живописи образованных людей» (наша). Его бурная деятельность имела большие успехи. С 1879 года он принимал участие в создании «Общества драконьего пруда» (Рюити-кай), главной целью которого была организация ежегодного Салона, откуда были исключены произведения искусства, выполненные в западной манере. В 1888 году все с той же целью он стал одним из организаторов Ассоциации японского искусства, на следующий год — Школы искусства в Токио вместе со своим учеником Окакура Какудзё (1862–1913) иХасимото Гахё (1835–1908). Наиболее значительными в его деятельности стали основанные им службы по защите национальных сокровищ (1888) и императорского музея (1889), первым директором которого он стал.

Несмотря на торжество традиционалистов, западники, такие как Кояма Сотаро и Асаи Тю, не сдавались и учредили «Общество искусства эпохи Мэйдзи». Антагонизм понемногу сглаживался, и в 1896 году искусство в западном стиле наконец-то было признано в нескольких декларациях. Сторонники традиционного искусства тем не менее продолжали сохранять свои позиции — в 1890 году была создана Императорская академия искусств, и в числе ее первых членов оказались Тасаки Сёин (1815–1898), Мори Кансай (1814–1894), Кано Эйтоку II (1814–1891) и Хасимото Гахё. Наконец, в 1907 году в знак примирения правительство организовало в парке Уэно Выставку министерства национального просвещения (Бунтэн), на которой оба ведущих направления были представлены на равных правах. Япония эпохи Мэйдзи адаптировалась к западному искусству, как и в остальных сферах, согласно гегелевскому закону равновесия, столь милому для философских воззрений Эрнста Фенеллосы, которому суждено было умереть как раз в этот момент (1908).

Количество участников упомянутых противостоящих течений, которые наконец-то обрели гармонию, постепенно сокращается, они уходят из жизни. На смену этому неспокойному поколению выросло поколение художников, творчество которых пришлось на период между двумя войнами, и среди них прежде всего ученики Винченцо Рагуза, самые интересные из них, наиболее достойные своего наставника — Окума Удзихиро (1856–1934) и Фудзита Бундзё (1861–1934). Многие скульпторы, вернувшиеся из Европы, такие как Наганума Мориёси (1857–1942), Синкай Такэтарё (1868–1927) и Китамура Сикай (1871–1927), внесли основной вклад в новые художественные поиски, и главным образом — в новое видение. Конечно, их произведения, на наш взгляд, небесспорны и не стоит их апологетизировать, их натурализм нам представляется несколько пресным, несмотря на «удар бича», смелый вызов, который бросил Огивара Мориэ (1879–1910), талантливый ученик Огюста Родена.

Влияние Родена в Японии оказалось весьма значительным, и отпечаток этого влияния заметен в творчестве не только поколения художников, работающих в западной манере, но и нескольких скульпторов, работающих в традиционном стиле. Эти скульпторы, по словам самого известного из них Такамура Кёун (1852–1934), хотели возродить гения прошлого. Как ни странно, есть точки соприкосновения средневекового японского реализма и реализма западных художников конца XIX века, и это обстоятельство дало толчок для нового расцвета японской деревянной скульптуры. Такамура Кёун, Такэуси Куиси (1857–1914) и Исикава Комэй (1852–1913) преподавали в Школе искусств в Токио и в качестве учебных пособий копировали образцы классической деревянной скульптуры. Однако их талант особенно проявился в создании бронзовой скульптуры, которой украшались крупные города. Бронзу отливали по оригиналу, выполненному из дерева.

Одним из последних великих скульпторов эпохи был Такамура Котарё (1883–1956), родной сын Кёуна, которого некоторые называют пионером «роденизма» в Японии. Художественная мысль Родена в ту эпоху повлияла на деятельность многих японских интеллектуалов, что объяснялось еще и тем, что в 1912 году Роден отправил три своих произведения в Токио.

Какими бы ни были направления в современной японской скульптуре, в наши дни она представляет собой достойные внимания произведения, которые знаменуют возрождение, на которое в течение столетий эпохи Эдо невозможно было даже и надеяться.

Скульптура, утратив свое духовное содержание с начала буддийского возрождения в эпоху Камакура в XIII веке, лишилась и актуальности, в особенности после того, как в эпоху Токугава триумфально утвердилось влияние конфуцианства. Произведения, созданные после XIII века, почти не упоминаются в трудах, посвященных скульптуре, и скульптура не считается значительным элементом японской цивилизации.

Конечно, и в это время были талантливые художники, но ни правители, ни религиозные общины не строили, как это было в прошлом, грандиозных храмов и не заказывали изображений святых, выражающих величие веры.

Художники эпохи Эдо без поддержки духовенства часто не находили нужное пространство, на котором сумели бы выразить себя, так как японская архитектура, вся красота которой состояла в отсутствии украшения, плохо сочеталась со скульптурным декором; это доказывают немногие исключения, как, например, ансамбль мавзолеев сегунов из рода Токугава в Никкё. Там можно увидеть все техники и идеи эпохи, там действительно царит дух могущества и пир роскоши, которые выражаются в тяжеловесности форм и смешении декоративных жанров. Вычурность декора, изобилие украшений, технических сложностей и экстравагантность облика можно простить только из-за естественной красоты местности. Сотни художников работали при свете для того, чтобы довести до совершенства последнюю обитель сегунов, последователей конфуцианства, в соответствии с синкретическим ритуалом, в котором соединялись буддизм и синтоизм.

Редкими примерами признанных шедевров остаются несколько произведений, которые были созданы монахами, и прежде всего Энку (умер в 1695 году), Танкай Рисси (1629–1716), Сёун Гэнкэй дзэндзи (1648–1710) и Мокудзики Миомана (1718–1810). Произведения Энку и Танкай Рисси воплощают с силой и искренностью в простом и кажущемся незавершенным образе характер и образ мышления своих персонажей — буддийских и синтоистских божеств. Непосредственность таланта Мокудзики Миоман наделяет его буддийские божества трогательным очарованием. Что касается мастерства дзэн-буддиста Сёун Гэнкэя, то сама фактура его творений, в особенности «Пятьсот учеников» (Ракан), демонстрирует китайское влияние эпохи Мин и восхищение мастера статуями Манпукидзи в Киото, которые были выполнены под руководством китайца Фан Таоченга (Хан Досей) около 1667 года.