— Довольно мифов, Амелия. Я читал вашу статью. Я хочу знать одно: почему вы, как и другие, хотите им владеть?

— Астрариум сам выбирает хранителя, и мой долг оберегать этого человека. Так же как Орфей, Банафрит готова была спуститься в царство мертвых, чтобы спасти своего любовника. Вы тоже способны на это, Оливер.

— Я сказал, хватит загадок!

Через плечо Амелии я увидел, что Генрис направляется к нам через фойе. Я заговорил быстро и тихо, но не скрывая угрозы.

— Тогда ответьте, почему астрариум не сохранил Нектанебу власть?

— В начале своего правления фараон подавил мятеж в Дельте. Но в Египте стало расти недовольство: могущественные жрецы заявили, что Нектанеб оскорбил саму Исиду и единственный способ умилостивить разгневанную богиню и спасти Египет — построить ей небывалый храм и отыскать небесный ящик, который много лет назад был похищен у Рамсеса Третьего сильным иудейским магом Моше бен Амрамом ха-Леви.

— Я все это знаю, Амелия. Переходите к делу, — нетерпеливо потребовал я, заметив, что Франческа смотрит в нашу сторону.

— Исида славилась своими способностями волшебницы, поэтому, когда Моисей похитил астрариум, это было расценено не только как оскорбление Рамсесу Третьего, но и самой богине. Во времена Банафрит эта легенда была широко известна. — Амелия нервно оглянулась и продолжила: — Небесный ящик уже успел заработать репутацию могучего оружия и священной реликвии. И когда жрецы потребовали вернуть его Исиде, Банафрит усмотрела в этом шанс помочь фараону, примирив астрариум с богиней. Она отыскала его и вновь посвятила Исиде. Могучая волшебница склонила голову перед прославленной в легендах богиней — церемония была, я думаю, потрясающей. Но это не все: есть еще рассказ, выбитый на стене наоса, который относят ко времени примерно лет через пятьдесят после исчезновения Нектанеба.

— Наос профессора Сильвио?

Амелия посмотрела на меня в изумлении, но быстро взяла себя в руки.

— Как поживает профессор?

Меня не обманула ее небрежная интонация.

— Умирает.

Ее глаза округлились, но я не взялся бы сказать, то ли это игра, то ли она была действительно потрясена.

— Жаль. Когда-то он был очень уважаемым человеком. Надпись в обнаруженном профессором Сильвио наосе рассказывает о пророчестве смерти фараона, сделанном небесным ящиком. После того как Банафрит снова посвятила его Исиде, он настроился на Нектанеба. У астрариума появилась душа, — по крайней мере в одном они сходились с Гермесом.

— Я слышал об этой гипотезе. Она абсурдна. Неодушевленные предметы не могут иметь душу. И каким образом повторное посвящение могло запустить этот процесс? — Я был твердо настроен не погружаться в туманную область мистицизма.

— Исида олицетворяет подсознательную волю — тайные желания. Назначение астрариума — вести прямой диалог с богами, и таким образом он превращается в воплощение их воли. Поэтому, верите вы или нет, для древних египтян он обладает душой. Но если хотите получить простое практическое объяснение, могу вам его дать, хотя оно не поможет в вашей трудной ситуации. Предположим, астрариум переносили с места на место, неосторожно ударили, в механизме освободилась пружина и появился второй указатель. Случайному событию придали значение — смерть фараона написана на небесах! Спущено важное, имеющее большой смысл для политики указание, и им не преминули воспользоваться враги Нектанеба. Конечно, нельзя исключать, что астрариум в самом деле обладал магической силой и был настроен на убийство. Но эта версия для верующих, а вы таковым не являетесь. — Амелия задумчиво посмотрела на меня. — Вот что я вам посоветую, Оливер: завтра в десять утра я читаю лекцию на эту тему в Археологическом обществе. Не исключено, что ее будет полезно послушать даже такому твердолобому скептику, как вы.

— Возможно ли, что астрариумом воспользовались для убийства Нектанеба?

— Вот теперь вы начинаете понимать. — Амелия увидела подходившего Генриса и собралась уходить. Я схватил ее за рукав.

— Значит, мне нечего бояться? — Подозрение стало рассеиваться, я почувствовал облегчение и почти не заметил, что сказал больше, чем хотел. Амелия вырвалась.

— До тех пор пока астрариум спит. Надеюсь, вы его не активировали?

Я не успел ответить. К нам присоединился Генрис. Амелия извинилась и скрылась в толпе.

Аудитория Археологического общества выглядела так, будто ее строил для Лондона девятнадцатого века архитектор Викторианской эпохи. Это был душный зал в псевдоготическом стиле, отделанный темным деревом. Над нашими головами в пространстве между изогнутыми балками лениво крутились два потолочных вентилятора, помещение освещалось рядом кованых светильников. В конце была устроена сцена. Ее закрывал старый пыльный красный занавес, и я подумал, что, наверное, в этом зале когда-то давали любительские спектакли. Над занавесом висел рисованный портрет последнего короля Италии Виктора Эммануила III и ниже надпись на латыни: «Знать — значит быть предупрежденным». Я невольно прочитал ее как грозное предупреждение. По иронии судьбы в 1946 году Виктор Эммануил в наказание за союз с Муссолини был выслан из освобожденной Италии в Египет. Умер он в Александрии. Трудно было не почувствовать себя беззащитным, сидя в одиночестве в почти пустом зале. Я напомнил себе, что пришел добывать информацию, необходимость которой перевешивала риск опасных встреч. Но продолжал нервно оглядываться.

Было почти десять утра, а людей собралось совсем немного — несколько французских и итальянских археологов, которых я почти не знал, дружески помахавший мне рукой из другого конца аудитории поляк из Ком-эль-Дикки и севший сзади одетый довольно официально в подпоясанный широким шарфом кафтан Гермес. Мы кивнули друг другу. Гермес знаком предложил занять место рядом с ним. Я отрицательно покачал головой. Решил, что лучше остаться на первом ряду недалеко от небольшой двери рядом со сценой. Если внезапно понадобится бежать, это будет самый безопасный и ближайший путь к отступлению. Ни Мосри, ни Омара в зале не было. И Амелии тоже. Как я заключил, она появится после того, как откроется занавес. Аудитория постепенно наполнялась — теперь уже была занята половина ветхих кресел.

Молодой, серьезного вида араб, видимо, студент, закрыл ставни. Зал моментально наполнился тускловато-желтым и каким-то старинным светом фонарей.

При ярком естественном утреннем свете я чувствовал себя в большей безопасности, но только тут заметил у задней стены проектор. Не иначе Амелия решила создать театральную атмосферу, сказал я себе, раздраженный привычкой египтолога все драматизировать. В этот момент занавес открылся, раздались жидкие аплодисменты. Я поднял глаза и увидел на кафедре Амелию с тезисами в руке. Рисуясь, она положила бумаги на пюпитр, поправила жемчужное ожерелье на твидовом костюме, надела висевшие на шее на цепочке очки и начала:

— Некоторые из вас много раз слышали, как я высказывалась на эту тему, и всем хорошо известно, что за свое увлечение Банафрит, Исидой и Нектанебом я лишилась академической должности и научной репутации.

При этих словах Амелия подняла глаза и обвела взглядом слушателей, словно выискивала среди них очернителей. Наступила мертвая тишина, только молодой студент у проектора нервно кашлянул. Амелия опустила голову и продолжила:

— Но прежде чем начать, позволю себе замечание по поводу древнеегипетских божеств, чтобы присутствующие в аудитории неспециалисты могли понять их значимость и огромное влияние на народ. Если человек оскорбил бога как индивидуум — осквернением принадлежащей божеству собственности или своим греховным поведением, — он может быть лишен загробной жизни. Но если обида нанесена целым народом, последующий гнев божества способен уничтожить ваш мир. Образ всепоглощающего потопа был в Древнем Египте распространенной апокалиптической темой, позже воспринятой христианством. Первой позвольте представить Исиду…