— Что вы говорите! — Кэт победоносно вскинула голову, и ее волосы выбились из-под голубой шляпки для верховой езды. Она решила до конца насладиться своей победой. Стоит ей проявить хоть малейшие признаки страха или слабости, как Петербрум тотчас втопчет ее в грязь.

Ник наблюдал за ними издалека. Больше всего на свете ему хотелось разделаться с Петербрумом раз и навсегда. Он забыл, как вела себя Кэт, в ту самую секунду, когда она согласилась приехать в Делакур-Хаус. Конечно, она могла принять приглашение, чтобы досадить Петербруму, но ему все равно. Он согласен на любые условия, лишь бы Кэт навестила его в имении. Пусть даже ее визит будет скоротечен.

— Этот проклятый брак будет стоить мне жизни, — прошептал ее отец, опускаясь вечером в кресло своей ложи после еще одного неприятного разговора с Петербрумом. Кэт сделала вид, что не слышит отца, нехотя отвечая на приветствия друзей и знакомых. Несмотря на просьбу Пирсона Гровенора и Петербрума, она наотрез отказалась выходить из ложи. Девушка понимала, что все будут поздравлять ее с помолвкой. Актерского дарования Кэт было недостаточно, чтобы изобразить на лице радость. Она предвидела, что кто-то из знакомых решит, что она сошла с ума, раз согласилась связать свою судьбу с Петербрумом. И они недалеки от истины.

Кэт, рыдая, умоляла разрешить ей остаться дома, но отец и Петербрум устроили сцену, и она согласилась.

Лорд Гровенор склонился к ней.

— Вы с ним, как лед и пламя, и меня это очень огорчает. Он женится на вас, и чем скорее вы согласитесь с его решением, тем лучше.

— Лучше для кого? — громко спросила Кэт. Публика в соседних ложах повернулась в их сторону.

— Говорите тише! — приказал ей отец.

— Не стесняйтесь, скажите ей правду, — Петербрум появился в их ложе. Рука в перстнях легла ей на плечо, которое жених сжал так сильно, что девушка чуть не закричала.

Отец вскочил и, метнув полный ненависти взгляд на Петербрума, покинул ложу.

— Похоже, я рожден для того, чтобы побеждать Гровеноров! — торжествующе заявил Петербрум, придвигаясь к девушке, чтобы поцеловать ее в шею.

— Да вы законченный негодяй! — резко ответила Кэт, собираясь последовать за отцом.

Вот уже месяц Вивиан Монро жила в Делакур-Хаусе, но до сих пор, когда она входила в комнату, дотрагивалась до стены, поправляя картину, проверяла наличие пыли или даже спускалась по резной, тщательно отреставрированной лестнице, ей казалось, что в подобной роскоши должны жить куда более знатные особы.

Как прикажете вести себя со слугами, которые наперебой стремятся угодить тебе, куда девать ворох платьев и массу драгоценностей, достойных королевы, как привыкнуть к спальне, которая раз в десять больше каморки, что была их домом, пока Ник не вернулся с другого конца света сказочно богатым? От такой роскоши кружилась голова.

И вот теперь она, высокая, худощавая, сорокапятилетняя женщина с морщинистым лицом, стоит в огромном холле и поджидает дочь одного из самых знатных людей в Англии, которую пригласила к себе на чай. Ее смятение усилилось еще больше, когда Ник сообщил матери, что леди Кэтрин Гровенор, которая гостит по соседству у своей подруги, хочет осмотреть дом. Неудивительно, что руки у нее трясутся, как пудинг. Больше всего ей хочется быть сейчас как можно дальше от Делакур-Хауса.

Ник понимал, что с ней творится.

— Мам, ты счастлива? — спросил он, обнимая ее. Сын ласково взъерошил ее седые пряди. С тех пор, как он вырос, Николас Монро так выражал свои чувства к матери.

— Не знаю, что и сказать, сынок, — засмеялась миссис Монро. Ей пришлось встать на цыпочки, чтоб поцеловать Ника в щеку. — Ник, дорогой, у меня из головы вылетел весь светский этикет. Позволь мне уйти к себе. Хозяйка я никакая, леди Кэтрин тотчас поймет это и сочтет меня выскочкой.

— Ничего подобного, вот увидишь, ты полюбишь ее! — непринужденно заметил Ник, пытаясь скрыть от матери, которая всегда читала по его лицу, как в открытой книге, глубину своих чувств к Кэт.

С ее губ готов был сорваться вопрос, но Вивиан Монро вовремя вспомнила, что лучше ни о чем не спрашивать. Она догадывалась, что будь любовь к этой женщине взаимной, Ник обязательно бы поделился с ней тотчас по ее приезде в Лондон.

— Если она похожа на своего кузена, я непременно полюблю ее, — оправившись от удивления, сказала миссис Монро. Вот так сюрприз! Ее сын влюбился!

В молчаливом сочувствии Вивиан Монро положила голову сыну на грудь. Так вот чем объясняются, казалось бы, незаметные перемены в Нике, с тех пор как он приехал в Англию! Будучи женщиной мудрой и чувствительной, она догадывалась, что чувства ее большого и доброго сына пустили глубокие корни. Пусть так, но ей хотя бы стала известна причина его необычного поведения.

Он не просто обзавелся выездом, который приличествует светскому человеку, одеждой, которая безукоризненно сидит на нем, и прелестными аксессуарами. Его теперешнее произношение было выше всяческих похвал. Несмотря на все усилия, ей такое не снилось. Хотя они жили в невыносимых условиях, миссис Монро удалось привить сыну хорошие манеры и добиться приличного произношения. Сколько усилий стоило, чтобы Ник не вырос ущербным юношей, обиженным на весь мир за то, что судьба несправедливо забросила его на задворки цивилизации. Она преуспела, помогая сыну стать добрым и честным человеком. И могла им гордиться. Последующие успехи Ника не удивляли ее. Будучи честолюбивым и упрямым с самого детства, Ник задался целью обеспечить матери хорошую жизнь и выкупить отца у одного негодяя, который обращался с ним на своей ферме хуже, чем со скотиной. Вивиан никогда не сомневалась, что Ник добьется своего. Но она и представить не могла, что он так разбогатеет. Он окружил ее роскошью и комфортом, но помочь отцу уже не смог. Слишком поздно он разбогател, и они часто горевали по этому поводу.

Слова Ника вернули ее к действительности.

— Кажется, подъехал экипаж, — с волнением в голосе произнес ее сын. Он обнял мать за плечи и повел к большой двери.

Взявшись за руки, мать и сын вышли навстречу Кэт, ее служанке и Чарли, едва ландо ее подруги Джоан Лайон, миновав великолепную дубовую аллею, подкатило ко входу.

— Можешь представить подобную сцену со своей матерью? — поинтересовался Чарли.

— А ты со своей? — поддразнила кузена Кэт.

— Последний раз моя мать обнимала меня, когда мне было пять минут отроду, да и то потому, что старая няня пристыдила ее. Она всегда заботилась о том, чтобы мать проявляла хотя бы внешние признаки любви.

Как и опасалась миссис Монро, Кэт оказалась писаной красавицей.

— Добро пожаловать в Делакур-Хаус, леди Кэтрин, — уважительно, но без излишней фамильярности произнесла миссис Монро. Оказалось, что она ничего не забыла. Хорошие манеры, привитые матерью в раннем детстве, и все, что она усвоила, будучи гувернанткой в этом доме, остались в памяти на всю жизнь.

Пожилой женщине было невдомек, что известно Кэт об их семье. Она надеялась, что самую малость. Но как бы не сложились отношения между Кэт и ее сыном, от нее она не услышит ни слова о печальных страницах их семейной хроники. Не в ее характере было кривить душой и изворачиваться. Она полагалась на сына: он сделает все тактично и с достоинством, а если промолчит, она знает, что сказать.

Лондон мог сильно измениться, но свет — она была уверена — никогда. Богатство и врожденный шарм Ника, а также протекция Кэт и ее кузена могли открыть перед ним все двери, но лишь чудо могло заставить титулованную англичанку принять предложение человека, которого правительство и суд сочли вором.

— Чай, наверное, уже готов, — объявила миссис Монро, приглашая гостей в еще незаконченную гостиную. Весь стол был заставлен различными бутербродами, джемами, пудингами, пирогами и хлебом. Предчувствия миссис Монро не оправдались. Она не испытывала неловкости.

Леди Кэт оказалась очаровательной гостьей. Она с нескрываемым аппетитом поглощала еду, нахваливала все, что стояло перед ней. Миссис Монро не нашла в ней ни одну из черт, которые выказывали многие великосветские дамы в ее бытность гувернанткой в Делакур-Хаусе. Если Кэт прикидывалась милостивой аристократкой, то очень искусно, она не заметила ничего.