Картье, принимавший до сих пор все происходящее как некую удачу, в суть которой он пока не считал нужным вдаваться, впервые почувствовал себя озадаченным. При чем тут генерал Жаккар? Зачем понадобилось этому солдафону, палачу алжирского народа, освобождать его, Картье, из заключения?..

— Я надеюсь, — вкрадчиво продолжал комендант, подтягиваясь на носках и заглядывая в самое лицо Картье, — я надеюсь, что перед генералом… наше отношение к вам… наша терпимость… ведь вы так плохо обращались с нами, дорогой Картье!..

Картье брезгливо отвернулся от коменданта и шагнул в сторону.

— Знаете что, комендант, — с комической серьезностью воскликнул врач, — вы дали сейчас моему пациенту самую лестную и самую остроумную характеристику из всех, какие когда-либо тюремщик давал своему узнику!..

— На этом можно и кончить, — подытожил Барзак. — Идемте, господа!

— Нет! — резко сказал комендант. — Я вынужден вас задержать, вы еще не выполнили необходимых формальностей.

Убедившись в тщетности своих попыток покорить сердце Картье, комендант как-то сразу весь изменился. Ни в его фигуре, ни в лице, ни в повадке не осталось ничего смешного или угодливого: злобный карлик-толстяк из страшной сказки. Даже голубой берет, повисший на кончике его безобразно-крохотного уха, казался сейчас приметой его жутковатого достоинства.

— Мосье, — обратился он к Стампу, — поскольку именно вы вручили мне предписание генерала Жаккара, прошу вас дать расписку в том, что я из рук в руки передал вам заключенного Анри Картье. Вот вам перо и бумага!

Стамп под диктовку коменданта написал требуемую расписку.

— Все? — спросил он. — Мы можем идти?

— Нет! — И комендант медленным взглядом, снизу вверх, с наглой подозрительностью обвел троих посланцев генерала Жаккара. — У меня возникли некоторые сомнения, я решил связаться по телефону с канцелярией генерала. Прошу вас, господа, покинуть комендатуру и обождать результата на дворе. Нет, нет, вы, заключенный Картье, останетесь здесь! Жубер, ты отвечаешь мне за Картье головой!..

Только через два с половиной часа комендант объявил, что адъютант генерала подтвердил подлинность предписания об освобождении заключенного Анри Картье. Был уже поздний вечер, на черном небе горела огромная оранжевая луна, когда четыре человека вышли из ворот Эль-Гиара и двинулись к машине, ожидавшей их в двухстах метрах от лагеря. Картье, поддерживаемый Барзаком, с усилием переставлял ноги: действие препарата подходило к концу, а дать новую дозу врач отказался.

— На ночь силы вам не нужны, мой друг, а в полдень я приду в гостиницу и с помощью иглы снова поставлю вас на ноги!

Картье провел в забытьи всю поездку, он не приметил, как машина въехала на улицы Алжира, как Барзак с помощью Стампа привел его в свой номер. Он очнулся только в полдень, когда врач, достав из сумки свой чудодейственный шприц, крикнул ему в самое ухо:

— Сейчас начнем жить, мой друг!..

Сделав свое дело и выждав положенные три минуты, врач достал из кармана рецептурный листок и авторучку.

— Микстурку? Порошочки? Пилюльки? — улыбнулся Картье. — А я так верил в вас, доктор!

— И правильно делали. Эта микстурка будет вам очень полезна.

И врач протянул листок Барзаку. Тот прочитал его и передал Картье. На листке черным по белому было написано:

— Принимайте это лекарство самым аккуратным образом, — сказал на прощание врач. — Далее, будьте осторожны с едой: легкая пища, малые порции. Ровно в шесть вечера сюда явится медицинская сестра и сделает вам очередную инъекцию. Все, друзья! Я закуриваю сигарету и удаляюсь…

Врач чиркнул спичкой, поднес к пламени рецептурный листок, обождал, покуда бумага не превратилась в пепел, и удалился.

— Золотой человек! — с глубоким чувством воскликнул Барзак.

— Вернее, опытный и внимательный врач, — наставительно поправил Картье. — Это не одно и то же.

— Ты прав, конечно, человека с первого взгляда не разгадаешь, — Барзак улыбнулся, давая понять Картье, что оценил его осторожность. — А теперь спустимся в ресторан и позавтракаем…

Открыв дверь в коридор, Барзак едва не сшиб с ног молодого человека лет двадцати пяти, непримечательной внешности.

— Что вам здесь надо? — строго спросил Барзак. — Какого черта вы околачиваетесь возле моей двери?

— Мне ничего не надо, — нисколько не смутившись, сказал молодой человек. — Я исполняю свою обязанность.

— В таком случае пойдите к господину Стампу и передайте ему от моего имени, что если его доверенный будет и в дальнейшем так бесцеремонно исполнять свою обязанность, то я набью этому доверенному морду. Ясно?

— Ясно, — сказал молодой человек. — А куда направляется сейчас мосье Картье?

— Мосье Картье направляется в ресторан, но если вы…

— Мы будем наблюдать за мосье Картье издали и не причиним ему ни малейшего беспокойства.

— Кто это — мы?

Барзак огляделся и только сейчас приметил вчерашнего протеже Стампа, мрачного человека с измятым ртом, проделавшего с ними в машине весь путь из Алжира в Эль-Гиар и обратно. Тот стоял в десятке шагов от двери, прислонясь к лестничным перилам, и с безучастным видом глядел на них своими бесцветными, пустыми глазами.

— Он плохо знает язык, — извинился молодой человек за своего партнера. — Так что вам придется иметь дело со мной.

— Ладно, — согласился Барзак. — Как вас зовут?

— Называйте меня просто Жюль, — скромно сказал молодой человек.

— А этого? — Барзак кивнул на мрачного человека.

— Питер. Пи-тер. Он, простите, не здешний.

— Так вот, Жюль, советую вам вести себя прилично, — заключил Барзак. — Пошли, Анри.

В ресторане агенты Стампа действительно держались в почтительном отдалении. Но когда друзья, позавтракав, вышли из ресторана на улицу, те тотчас же последовали за ними.

— Куда теперь, господа? — подойдя к ним, деловито осведомился Жюль.

— Далеко, Жюль, за город, — сказал Барзак. — Такси!

Друзья уселись в подъехавшее такси.

— Побыстрее и подальше, друг, — обратился Картье по-арабски к водителю алжирцу. — Нам надо удрать от шпиков.

— Понятно, — улыбнулся водитель. — Побыстрее и подальше!

Через полчаса друзья находились в сорока километрах от города. По обе стороны дороги простиралась открытая глазу долина, поросшая древовидным вереском, в сотне метров сверкала на солнце узкая горная речка, стекавшая, видимо, с далеких гор, синевших на горизонте.

— Вот тебе, приятель, двойная плата, — Барзак протянул водителю деньги. — Вернешься за нами через два часа.

— Не надо двойной платы, — сказал водитель, отведя руку Барзака. — Вон поглядите!

По дороге на большой скорости мчался открытый «пежо», за рулем сидел мрачный Питер, а рядом с ним Жюль, еще издали радостно улыбавшийся счастливой встрече.

— Можете не возвращаться, — сказал Барзак, рассчитавшись с водителем. — Обратно нас отвезут эти шпики…

«Пежо» затормозил, Жюль выскочил на дорогу и подбежал к Барзаку.

— Что прикажете делать дальше, мосье?

— Мы с Картье пройдем вон к той речке и там посидим, а вы останетесь тут. Потом доставите нас обратно в город.

— Слушаюсь, мосье. Только прошу вас не пропадать из виду, а то нам придется последовать за вами.

— Слушаюсь, мосье, — усмехнулся Барзак.

Добравшись сквозь кустарник до речного берега, друзья уселись под неверной тенью двух алеппских сосен, росших из одного корня.

— До чего же хорошо жить и дышать на вольном воздухе! — радостно улыбнулся Картье. — Я почти забыл это ощущение… Ну, говори, Луи, что все это значит?