— Слуги оставили графин вина и немного фруктов на чайном столике.

Серена смотрела в удаляющуюся спину Малькольма, когда он отправился в столовую, чтобы наполнить бокалы. Какой же у него великолепный зад, говоря откровенно! Два симметричных мускулистых прямоугольника, венчающих два продолговатых бедра с ямочками по бокам. Чертов килт столько времени скрывал такую красоту!

Она, в свою очередь, встала с постели, запахнув края свадебного платья на груди.

— Куда ты? — спросил он.

— Надеть ночную рубашку.

Схватив ее за запястье, он потащил Серену в противоположном направлении.

— Тебе это не понадобится. Пойдем со мной.

Малькольм протянул ей бокал и сделал глоток из своего, прежде чем поставить его на ночной столик. Он повернул ее спиной и начал расстегивать крючки на платье.

— Я, конечно же, испортил твое платье, — сказал он, бросая порванный наряд на стул. Посмотрел на остатки ее изорванной муслиновой сорочки. — И белье тоже.

Он снял с нее сорочку через голову. Их обнаженные тела соприкоснулись, губы к губам, кожа к коже.

Его обезображенная рука царапала ей спину, а волосы на лобке — живот. Он был так восхитительно мужественен, так брутален, что это пробуждало в ней нечто исконно женское.

Малькольм коснулся рукой ее груди, взял ее в ладони. От его прикосновения соски Серены потемнели. Он погладил ее лицо, вытащил шпильки из волос. Один за другим завитки белокурых волос каскадом опустились ей на плечи. Он взял в руку прядь и нежно поцеловал ее.

Малькольм скинул смятые покрывала, под которыми обнаружились мягкие простыни. Он наклонился, взял Серену на руки и положил на постель. Он ласкал глазами ее обнаженное тело, Серена почти чувствовала взгляд его изумрудных глаз на своей груди, животе и ниже. Он снял ее туфельки на каблуках и нежно помассировал ей ступни и пальчики на ногах. От этой ласки по лицу Серены разлилась блаженная улыбка.

Белые шелковые чулочки были последней деталью ее одеяния. Он сел рядом с ней на кровать и попробовал отвязать подвязки. Но как ни старался, они не поддавались. Серена старалась не захихикать, наблюдая за его сражением с розовыми ленточками. Наконец ему удалось справиться с одной, и он раздраженно отбросил ее.

Серена рассмеялась в кулачок. Малькольм медленно стянул ее чулок, обнажая нежную кожу. Кончиками пальцев он провел дорожку к центру ее тела. Светлые волосики на средоточии ее женственности заколыхались, когда он нежно их коснулся. Ее кожа покрывалась мурашками под его пальцами, непривычная к столь интимным ласкам. Малькольм склонился над ее грудью и запечатлел горячий поцелуй на правой ареоле.

Серена резко вздохнула от нахлынувших ощущений. Казалось, он опалил огнем ее уже затвердевший сосок. Пусть так, она все равно подставила свою нежную грудь его жадным губам.

Когда он занялся левой грудью, с ее уст сорвался стон. Малькольм провел рукой вниз и накрыл ладошкой нежный пушок меж ее ног. Это распалило ее желание еще сильнее, и Серена раздвинула ноги.

Но он проигнорировал приглашение. Вместо этого он провел руками по каждому ребру, по изгибу бедер, изучая контуры ее тела. Пальцами он проложил дорожку по нежной ложбинке меж ее грудей, под мышками, по коже ее согнутого локтя, внимательно следя за ее реакцией на прикосновения. Ее дыхание стало поверхностным, неровным, она одновременно наслаждалась его прикосновениями и желала сладкой пытки на десерт.

— Перевернись, — велел он хриплым шепотом.

Она сделала так, как он просил. Малькольм убрал длинные пряди с ее шеи, открывая затылок. Опустил голову, и она почувствовала прикосновение терзающих ненасытных губ у себя на шее. Она жалобно застонала, наслаждаясь небывалыми ощущениями. Но что-то мешало его великолепным губам… нитка жемчуга, которая все еще висела у нее на шее. О, как бы она хотела, чтобы она исчезла!

Малькольм встал над ней на четвереньки. Жар его тела согрел ее. Он целовал ее плечо, любуясь ее спиной. Языком провел до середины спины, что вызвало удивительные ощущения.

Его язык двинулся дальше, извлекая из нее с каждым дюймом все больше стонов. Но когда язык миновал талию и поясницу, Серена замерла. Он не оставил ни единый дюйм ее тела неисследованным. Сейчас его огромные руки мяли ее ягодицы. От их занятий любовью в первый раз у нее все еще было мокро между ног, но теперь она ощутила новый теплый поток в своей ложбинке.

Ее спина инстинктивно выгнулась дугой, ее нижняя часть подалась вперед. Она снова готова была принять его. Стоя на коленях в постели, Малькольм приподнял ее бедра так, чтобы они сомкнулись с его бедрами. Она тоже стояла на четвереньках, расставив для него ноги.

Малькольм поднес свой жезл к ее карамельным завиткам и вошел глубоко внутрь ее.

Серена громко застонала, почувствовав всю длину его орудия внутри. Она не была уверена, в чем именно было дело — в древней позе, которую они приняли, или в чувственных предварительных ласках, — но его движения разожгли в ней яростный огонь вожделения, и она была не в состоянии его погасить. Его движущиеся бедра бились о ее ягодицы, отчего ее отпущенные на свободу груди неистово колыхались. Схватившись за спинку кровати, она приподнялась вверх, ближе к Малькольму. Он гладил ее шею и волосы, стараясь, чтобы их тела соприкасались как можно плотнее.

Чем ближе был его оргазм, тем громче он рычал. Ее дыхание стало отрывистым, и вскоре ее вздохи превратились в стоны, вторившие его рычаниям. Огонь пылал внутри ее до тех пор, пока она могла выдержать его жар. Они вместе достигли пика наслаждения, растворившись в жгучем блаженстве. И оставались одним целым, пока их дыхание не выровнялось. Они лежали, сплетаясь телами, в объятиях друг друга, пока не наступило утро.

А жемчужное ожерелье Серены куда-то исчезло…

Глава 33

Серена знала по собственному опыту, что погода в Шотландии очень неустойчива. Но когда их новенькая карета, громыхая, выехала на пустынные дороги Северного нагорья, она обрадовалась прохладному воздуху и яркому солнцу.

С тех пор как они миновали Эдинбург, Малькольм только и говорил, что о Рейвенз-Крейг-Хаусе. Он говорил о том, каким помнит дом, — это были светлые воспоминания, и Серена сомневалась, что он когда- либо раньше извлекал их на свет божий, — и о том, каким он станет, когда они там поселятся.

Но когда они приблизились к его землям, Малькольм примолк. Здесь, в лесу и в холмах, спрятались воспоминания, заставившие его жить в другом месте. Тут он навсегда распрощался с детством, не понаслышке узнал, что такое зло, и все это в полном одиночестве. Как же Серене было жаль этого ребенка! Двадцать лет с этого момента прошли для него сурово и безрадостно, и она поклялась про себя, что следующие двадцать лет станут для него самыми счастливыми.

Сперва извилистый путь в Рейвенз-Крейг-Хаус был самой обычной дорогой, густо поросшей по бокам огромными рододендронами и буковыми деревьями. Затем ей показалось, что замок словно высматривает ее. Сквозь заросли лавра блестели оконные рамы, сквозь ветви величественного дуба выглядывал край башенки. И вот наконец он явился во всей своей красе на вершине холма.

Печать веков лежала на нем. Он словно спал в зеленом поле, окруженный акрами лесов и долин. Стены были из серых и коричневых камней горного массива, находившегося позади. Башня с зубчатыми бойницами возвышалась над близлежащими холмами, где паслись овцы и ягнята. Массивная дверь с черными металлическими петлями напоминала о давно ушедших временах.

Карета повернула на старый каменный мост, покрытый толстым слоем мха. Они переехали реку, опоясывающую холм.

Серена повернулась к Малькольму, не веря своим глазам.

— Ты тут жил?

— Да.

Дом оказался не таким, каким его представляла Серена. Непонятно почему, она предполагала, что Малькольм жил в крошечном домике. И хотя в Рейвенз-Крейг-Хаусе не было особняка или дворца, это было нечто гораздо большее, чем однокомнатная хижина.