Когда Арлетта, не говоря ни слова, встала со своего места, Лили заметила, что ее глаза были абсолютно сухими.

Прежде чем Арлетта успела открыть рот, Фрэнк сказал:

— Эти письма ничего не доказывают. Так что если вы захотите оспорить завещание на том основании, что Лили не родная дочь Джей Кея, вам придется подыскать другого адвоката. В этом деле я полностью на стороне Лили. И еще одно. Подумайте хорошенько, Арлетта. Вам придется проводить эксгумацию тела Джей Кея, чтобы сделать анализ ДНК, а это стоит больших денег. В противном случае вы должны будете разыскать этого Жака и уговорить его проделать такой тест. Надо быть абсолютно уверенным в фактах, чтобы браться за такое дело.

Арлетта не ответила. Она лишь коротко кивнула золовке и племяннице и вышла из комнаты.

Как только она ушла, Лили почувствовала, что теряет самообладание. Ее всю трясло. Она не могла поверить, она не верила, что Джей Кей не ее родной отец. Ее папочка… Ее жизнь… Боже милостивый! Как это может быть? И все же она сказала матери правду. Никогда прежде его любовь не была ей так дорога. Но каким злобным, подлым созданием оказалась мать! Вот если бы Арлетта сказала, что она не мать ей, Лили поверила бы в это с радостью. Лили становилось тошно от одной мысли, что Арлетта всю жизнь обманывала Джей Кея и ее… Ей вдруг захотелось уничтожить эту женщину.

В конце концов Лили не смогла сдержать нахлынувших на нее чувств и разрыдалась. Вики и Фейт, которые все еще не могли опомниться от представления, устроенного Арлеттой, бросились ее успокаивать.

К ним присоединился Фрэнк:

— Лили, успокойся, все эти бредни не сработают.

Она смахнула слезы рукой.

— Бредни?

— Ты же сама прекрасно понимаешь, что все это блеф, и очень хорошо, что тебе удалось заставить ее раскрыться.

— Я больше не могу позволить ей отравлять мне жизнь, — возмущенно сказала Лили. — Правда это или ложь, но отец любил меня, и только это для меня важно. Фрэнк, я сделаю все, что смогу, чтобы ей не досталось ни цента из папиных денег. Я поеду в Колумбию, найду то, что он искал, и верну ему доброе имя. Пусть все знают, что я дочь Дж. К. Митчелла и горжусь этим. Я помню, с каким усердием отец изучал эти карты и схемы, и сомневаюсь, чтобы он послал меня в Южную Америку за прошлогодним снегом. Не случайно он потратил столько сил, составив завещание именно так, а не иначе. Он что-то знал, что-то, чего я не знаю, и мне хочется докопаться до истины. Фрэнк, я прошу тебя сделать все, что можно с юридической точки зрения, чтобы избавить меня от этой женщины… в финансовом отношении. К ней не должно попасть ни цента из моей прибыли. Если ей что-то нужно, пусть идет работать, как все. Не все коту масленица… И пусть помнит этот день до конца своей жизни. Если она считает, что ей и раньше приходилось туго, то теперь пусть узнает, каково это на самом деле.

Фрэнк улыбнулся:

— Считай, что дело уже сделано. Это поручение я выполню с особым удовольствием.

В аэропорту Кеннеди Зейна встретил Колд Тэп, одетый в камуфляжную форму и ветровку. На его лице играла по-детски счастливая улыбка, и, пробираясь сквозь толпу пассажиров, сошедших с самолета, Зейн почувствовал себя кем-то вроде Санта-Клауса. Колд Тэп наградил его таким крепким медвежьим объятием, какого Зейн вовек не испытывал.

— Черт, ты так без меня соскучился? — нарочно тянул он время.

— Здорово у тебя вышло с этим кинжалом. Я только что узнал, что второй такой кинжал недавно продан в Мексике вдвое дороже, чем заплатил я. Ну ты и шельма!

— Стараемся, — ухмыляясь ответил Зейн.

Когда он наконец достал из дипломата черную продолговатую коробку, и без того широкая улыбка Колда Тэпа расплылась еще шире.

— Так хочется взять его в руки. Почувствовать, что он мой.

— Так за чем дело стало? — Зейн передал ему коробку. — Как только сядем в машину, я дам тебе лупу и ты сможешь рассмотреть его как следует…

— Мы не будем садиться в машину, — перебил его Колд Тэп.

— Как не будем?

— Вот так. Честно говоря, через двадцать минут наш рейс. — Он взял Зейна под руку и потащил вперед, обгоняя медленно шедшую перед ними пару. — Все готово к экспедиции. Пока тебя не было, я обо всем позаботился.

— Какая экспедиция? О чем ты позаботился?

Колд Тэп продолжал проталкиваться вперед сквозь толпу детей, ожидавших родителей, и пожилых пар, сошедших с самолета из Майами.

— На меня нашло вдохновение. Понимаешь, настоящее вдохновение. Я подумал: а почему, собственно говоря, все удовольствия должны доставаться тебе одному? Так что я раздобыл все необходимое снаряжение, набрал кучу самых лучших путеводителей, купил билеты…

Пока Зейн наконец понял, о чем идет речь, выражение его лица поменялось несколько раз.

— Мы что, прямо сейчас летим в Колумбию? Я правильно понял?

— Вот именно! — Колд Тэп хлопнул Зейна по спине своей широкой ладонью. — Я купил для тебя все необходимое. Даже твой паспорт нашел у тебя в квартире. Пришлось потрудиться. Так что в самолете сможешь переодеться во что-нибудь более подходящее, если захочешь.

Не успел Зейн кивнуть головой и осмотреться вокруг, как они уже подошли к выходу на рейс «Авианка Интернасьональ». Посадка только что началась.

— Как раз вовремя, — сказал Зейн одобрительно.

Получив посадочные талоны, они прошли прямо в самолет. Зейну с трудом верилось, что еще накануне вечером он встречался с Лили. Лили! Он ведь обещал позвонить ей, как только вернется, а вместо этого уже сидел в салоне самолета, отправлявшегося в Южную Америку. Ничего, он позвонит ей сразу после приземления. Она все поймет, Зейн не сомневался в этом. Лили сама говорила, что теперь они оба профессионалы. Каждый раз, когда Лили снова появлялась в его жизни, Зейн начинал сильнее чувствовать те ограничения, которые накладывала на него профессия, и вместе с тем жизнь представлялась ему в каком-то новом свете. Рядом с Лили все казалось возможным. Цвета делались ярче, песни звучали мелодичнее, а воздух вокруг словно заряжался электричеством. Лили вносила в его жизнь свет, и он начинал понимать, какой тусклой была эта жизнь без нее. За это Зейн любил ее, но это же невольно его злило.

Думая о Лили, Зейн с улыбкой уселся в салоне первого класса рядом с Колдом Тэпом. Пока он пристегивал ремень, стюардесса закрыла дверь. Самолет начал выруливать на взлетную полосу.

«Я лечу в Южную Америку, — говорил себе Зейн. — Еще утром я был в Техасе, а теперь на пути в Южную Америку».

— Невероятно, — прошептал он вслух.

Колд Тэп улыбнулся еще шире, чем раньше.

— Вероятно, черт побери! — заговорил он, шутливо стукнув Зейна кулаком по руке. — Мы летим в Южную Америку, чтобы войти в историю!

— Надеюсь, — откликнулся Зейн, втайне надеясь, что это поможет ему вернуть Лили.

Впервые легенда об Эльдорадо упоминалась в хрониках под названием «Элегии о славнейших мужах Индий»; там же говорилось и о золоте и изумрудах, за которыми направлялись Зейн и Колд Тэп. Согласно этой легенде, рассказанной колумбийскими индейцами, Эльдорадо был царем инков. В его владениях добывалось столько золота, что каждое утро он, обмазавшись растительным маслом, осыпал себя золотым порошком, который, налипая на тело, превращал его в золотого человека. Царь раздевался, становился на плот, и его везли на середину озера, где он приносил жертвы богам. «Его царственное тело, пропитанное благовонным маслом от кончиков пальцев до макушки, покрывал слой золотого порошка, и от этого царь сиял, как солнце». Многие из его подданных стекались посмотреть на ритуал и делали «богатые пожертвования, бросая в озеро золотые украшения и изумруды в великолепных оправах один прекраснее другого».

В 1530 году среди испанцев ходила другая версия легенды, согласно которой озеро располагалось на севере Колумбии, а царь сам бросал в него золото и изумруды, тогда как свита стояла вокруг, играя на музыкальных инструментах.