— Мне никогда не хотелось быть богом, Лили. Я всего лишь человек. Помни об этом. Я наделал кучу ошибок. Постарайся любить меня, несмотря на это. Ладно?

— Ладно, — улыбнулась она.

Зейн вернулся к переводу.

— Бедняга! Они привязали его к стеле, как жертвенное животное. Видимо, они кормили его, раз он прожил так долго. Он все время смотрел на небо, и днем и ночью. Говорил им, что его заберут отсюда…

— Никогда не задумывалась над этой фразой. Странно. Почему здесь не сказано «убегу»? Как ты думаешь?

Зейн пожал плечами.

— Не знаю. Возможно, такие детали ускользают при переводе. К тому же оригиналу больше тысячи лет. В любом случае мы знаем, что юноша продолжал молиться и ждать. На рассвете он молился утренней звезде — должно быть, Венере. Такое предположение не лишено смысла, поскольку инки поклонялись Луне и Венере. Но дальше сказано, что весь день его глаза были устремлены на юго-запад. А однажды, когда жители пришли утром, чтобы поклониться ему, оказалось, что он исчез.

— И как ты думаешь, куда он мог деваться?

— Ну-у, — произнес Зейн, лукаво улыбаясь, — могу поспорить, что он приглянулся какой-нибудь красотке, она перепилила цепи, и оба сбежали в горы.

Лили рассмеялась:

— С таким концом из легенды вышла бы чудная романтическая сказка.

Зейн еще раз перечитал текст. Лили заметила, как он нахмурился, дочитав до конца.

— Зейн, ну что?

— Тут что-то есть, хотя я никак не могу сообразить, что именно. Но я просто носом чую.

Они услышали, как Адриано, Давид и Мерино устраиваются на ночь в своих гамаках.

— Не думаю, что ночью нам удастся что-нибудь сообразить. Утро вечера мудренее. Что скажешь?

Кивнув, Лили зевнула и подложила руки под голову.

— Да, денек выдался не из легких.

Зейн помог ей забраться в гамак, наклонился и поцеловал ее на сон грядущий.

— Ты даже не представляешь, как мне хочется заняться с тобой любовью, Лили Митчелл. — Он погладил ее по щеке. — Меня бы хватило на целую ночь, хоть я и устал.

Лили лукаво улыбнулась:

— Какой ужас! Что же будет, когда ты как следует отдохнешь?

— Погоди, увидишь!

— Все слова, слова… — пробормотала она, чувствуя, как глаза у нее слипаются, несмотря на то что ей хотелось еще послушать его болтовню.

— Спокойной ночи, любимая, — сказал Зейн.

Он улегся неподалеку прямо на земле и мгновенно заснул.

Когда на следующее утро Лили проснулась, она обнаружила, что Зейн уже давно не спит. Все вещи, кроме посуды для завтрака, были уложены и погружены на лам, кофе сварен, картошка готова, кукурузные лепешки подогреты, яичница зажарена. Зейн носился вокруг костра, командуя остальными с таким видом, как будто всю жизнь только этим и занимался.

Поднявшись, Лили протерла глаза и подошла к костру.

— Доброе утро, солнышко, — поприветствовал ее Зейн. — Тебе как подать яйца? Жареными, конечно?

— Мне только кофе.

— Впереди целый день. Надо поесть. Держи тарелку, я тебе сейчас положу.

Лили недоуменно моргала, гадая про себя, что за чудесные витамины принимает Зейн, от которых у него столько энергии. Сама она чувствовала себя так, словно ее протащили за ноги через все джунгли. Все мышцы болели. Ей хотелось только одного: снова оказаться в постели. В настоящей постели… где-нибудь в гостинице с туалетом и ванной.

Она потерла ноющие плечи. Что же с ней происходит? Прежде ей всегда нравилась походная жизнь. Больше всего на свете. Но тогда она ездила с папой и старалась, чтобы он был ею доволен.

В голове Лили молнией сверкнула догадка. Она широко раскрыла глаза, потом медленно опустилась на землю и взяла у Зейна чашку дымящегося кофе. Чтобы папа был доволен… Неужели она все делала ради него? А как же она сама?..

Зейн протянул ей полную тарелку.

— Надеюсь, желтки не пережарились.

Лили серьезно посмотрела на него.

— Нам надо поговорить, Зейн.

— Да, знаю, — быстро ответил он, усаживаясь рядом с ней. — Тебе, конечно, будет неприятно это услышать, но я хочу спуститься назад, вниз.

Она с облегчением вздохнула.

— О, Зейн! Я тоже!

— Ты? — Он обомлел.

— Да. Все это глупая затея. Поверить, что отец нашел какие-то дурацкие «золотые реки»…

— Лили, что ты говоришь?

— Что… что я возвращаюсь назад, в Куско, и первым же рейсом лечу домой, в Хьюстон. — Она поставила тарелку на землю и обхватила его за шею. — Я люблю тебя, Зейн. Хочу жить с тобой нормальной, настоящей жизнью. Забыть все эти нелепые фантазии.

На лице Зейна изобразилось смущение, и он невольно отшатнулся.

— Лили, ты не поняла. Я не собираюсь ничего бросать. Извини, если я ввел тебя в заблуждение. Неужели ты не видишь, что мы уже близки к цели? Ночью я проснулся и провел настоящую мозговую атаку. Кажется, я наконец догадался и теперь не могу все бросить, не проверив свою гипотезу.

Теперь остолбенела Лили.

— Ты говоришь совсем как мой отец. Мне бы не хотелось, чтобы ты превратился в такого же фантазера, как он. Всю жизнь он потратил, гоняясь за призраком. А нам надо думать о будущем. Хватит тратить время на то, что принадлежит прошлому.

Зейн обнял ее за талию.

— Я как раз и думаю о будущем, милая. Но сейчас позволь мне закончить. Я новичок в этом деле, но оно так захватывает, верно?

— Да, — пришлось согласиться ей. — Захватывает.

— Отлично. Теперь я изложу тебе свою теорию.

— Вот вернемся в Куско и…

— Нет. Вернемся в Мачу-Пикчу. На это уйдет не много времени, раз мы будем идти по своим следам и к тому же вниз. Потом, вечером, когда уедет последняя экспедиция, я хочу, чтобы ты привязала меня к стеле.

От удивления Лили даже вскочила.

— Там же высоко, Зейн! Ты что, спятил?

— Нет. Я серьезно. У меня не выходит из головы эта история про солнечного бога. Наверное, он что-то видел на рассвете там, на юго-западе. Мне тоже хочется попробовать увидеть это.

— Ты с ума сошел! Совсем спятил!

Зейн встал, протянул к ней руки и привлек ее к себе.

— Да. Но и ты, по-моему, не в себе. Из-за меня, не так ли?

Он поцеловал ее так нежно и страстно, что Лили почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

— Да, — шептала она между поцелуями. — Да.

На рассвете Зейн не выдержал, и его голова свесилась на грудь. Он бы обязательно проспал восход солнца, если бы не кондор, пронесшийся у него над головой. Он очнулся и решил, что это доброе предзнаменование.

Сонным взглядом Зейн окинул Лили и всех остальных, спавших неподалеку среди развалин. Накануне ночью, пока он сидел рядом со стелой, положив голову на колени, Лили сидела рядом и изо всех сил старалась не заснуть. Когда же она призналась, что больше не может, Зейн поднялся и потребовал, чтобы она привязала его к каменному столбу. Лили попыталась отказаться, приводя все возможные доводы, которые приходили ей в голову. Однако он упрямо считал, что существует связь между восходом и положением человека на постаменте. Ему хотелось воссоздать то утро, когда исчез бог Солнца.

— Зейн, это же просто смешно, — пыталась уговорить его Лили, обвязывая ему запястья пеньковой веревкой. В огромном валуне, на котором стоял Зейн, было проделано аккуратное отверстие, точно по размеру столба, и он плотно входил в это отверстие. Валун выдавался вперед и слегка нависал над пропастью. Каждый раз, когда Зейн смотрел вниз, у него начинала кружиться голова.

— Привязывай покрепче, дорогая. Там очень глубоко.

— Мне все это не нравится. Но ты такой упрямец. — Лили попробовала веревку, чтобы убедиться, что она хорошо держится.

— Знаю, но в легенде говорится…

— Этой истории больше тысячи лет. Не понимаю, что ты надеешься увидеть. Даже если в те времена там что-то и было, то теперь этого наверняка давно нет. Даже горы с тех пор изменили свои очертания. Эрозия, растительность…

— Ради Бога, Лили, оставь свою логику. Взгляни на это иначе. Если у меня ничего не выйдет, дождемся туристского автобуса и спустимся на нем вниз. Адриано с остальными отведет животных, и дальше сделаем, как ты хочешь.