– Важно, очень даже важно! Я сейчас ее доделаю.

Джейн протянула Элле раскрашенный красным карандашом рисунок с котенком, весь в жирных пятнах.

– Спасибо. Я повешу ее дома на холодильник.

Когда Элла оказалась на улице, на город опускались сумерки. Она обошла цветочные клумбы и столкнулась с медсестрой, которая отводила ее к Джейн. Элла показала ей свой полицейский жетон, и медсестра посмотрела на него с недоверием.

– Я знала, что вы – не давняя приятельница Хоткемпов.

– Но все же пустили меня к ней, – заметила Элла.

– Правильно, это дом инвалидов, а не тюрьма. Люди могут приходить к любому человеку, если хотят его навестить.

Элла спрятала свой жетон.

– Вы работали в среду вечером?

– Да, полиция меня уже спрашивала об этом.

– Знаю. Могло ли так случиться, что Пол Хоткемп не был все время в палате у Джейн, как он утверждает?

Сестра нахмурила брови.

– Вообще-то я его не видела, но обычно после окончания времени посещений двери запирают. Чтобы выйти, надо нажать на кнопку вызова, тогда я или другая медсестра приходим и выпускаем посетителей. Мы делаем это в целях безопасности пациентов, понимаете? А Поль задерживался лишь раз.

– Есть ли другой способ покинуть здание? Через окно, например?

Медсестра отрицательно покачала головой.

– На всех окнах установлены решетки.

– Спасибо, – сказала Элла.

– Это Джейн нарисовала для вас? – Медсестра заметила картинку в руках Эллы. – Она моя любимая пациентка.

– А почему она здесь оказалась?

– Три года назад забыла установить ручной тормоз, и машина покатилась сама собой. Она выпрыгнула из машины и ударилась о дерево. Пострадал головной мозг, и сейчас у нее интеллект и поведение как у пятилетнего ребенка.

– Как ужасно.

– Раньше она была модным парикмахером. У нее был салон в центре города, ну и все такое прочее.

Элла поинтересовалась:

– Кажется, Поль очень к ней привязан.

– Знаете, почему он привозит ей чипсы по пятницам? Раньше они покупали жареную рыбу и картошку, но теперь Джейн не любит рыбу. Они стали так делать еще во время своего медового месяца, и Поль до сих пор поддерживает эту традицию.

– Невероятно.

– Да, он действительно так делает, – сказал медсестра: Где-то в здании зазвонил телефон. Удаляясь, медсестра бросила на ходу: – Каждой бы женщине такого мужа!

Крис сидел на нижней ступеньке крыльца и прижимал к носу платок. Глория встала перед ним и посмотрела на сына в упор.

– В трудные времена членю семьи должны быть вместе. Ты прекрасно это знаешь.

– Мы не голодны.

– Но надо собираться вместе не только для того, чтобы поесть, – возразила Глория. – Вы даже не разговариваете друг с другом. Да и со мной тоже. Семья затем и создается, чтобы делить горести вместе.

– Как, например…

Крис не закончил фразу и еще крепче прижал платок к носу.

– Как кто?

Крис взглянул на мать и отвел глаза.

– Как кто? – повторила вопрос Глория более настойчиво.

– Как это было в нашей семье? – Глория сложила руки на груди. – Ты понимаешь, о чем я говорю, – сказал Крис.

– Да нет уж, объясни.

Крис вытер нос, сложил платок и снова приложил его чистой стороной.

– Если бы в нашем доме беседы не велись на повышенных тонах, может, отец и не ушел бы от нас.

Крис ощущал долгий пронзительный взгляд матери, даже не видя ее глаз. Затем она резко развернулась на каблуках и, хлопнув дверцей машины, уехала.

Софи вышла на крыльцо к Крису.

– Уехала?

– Да. – Крис даже не оглянулся.

Софи села на ступеньки рядом. Ее ступня упиралась в спину мужа, а он слышал ее дыхание, ощущал ее нежное прикосновение к его шее. Он хотел обернуться и улыбнуться ей, взять ее теплую ступню в ладонь, но сейчас необходимо, чтобы Софи оставила его в покое и ушла, как только что это сделала Глория.

Крис подался вперед – теперь ее ступня не касалась его спины. Софи тоже наклонилась вперед, но Крис передвинулся в сторону, чтобы она не могла его достать. Она не передвигала ближе к нему ступню и убрала руку. Крис закрыл глаза и часто заморгал, чтобы остановить набежавшие слезы. Потом он все ей объяснит. А сейчас главное – найти Лачлана.

Крис, как никто другой, знал, что в таких делах значит время. Но сейчас он хотел, чтобы Софи ушла Он уже потерял один день, ожидая звонка мобильного телефона. В доме зазвонил телефон, но Крис никогда сам не брал трубку, потому что знал, что телефон прослушивался. Ригби и его друзья, должно быть, осведомлены об этом. Ему никто не позвонил, значит, настало время действовать самому.

– Что делаешь сегодня вечером?

– Машину вернули из мастерской, думаю снова продолжить поиски.

В мастерской сказали, что вышел из строя какой-то провод в стартере – иногда такое случается, поэтому ремонт не потребовал много времени.

– Хочешь поехать со мной?

– У меня болит голова, – соврал Крис. – Думаю, в машине мне станет еще хуже.

Софи ничего не ответила. Какое-то время Крис сидел, зажав сложенные вместе ладони между коленями, собираясь с силами, чтобы сказать Софи то, что он должен был сказать.

Он повернулся на ступеньке лицом к Софи.

– Ты должна знать – так ты его никогда не найдешь.

Боль в глазах Софи полоснула Криса, словно ножом, по его и без того разбитому сердцу.

– А что делаешь ты, чтобы найти Лачлана?

– В меня стреляли. Что я должен делать? Как ты себе это представляешь?

Он понимал, что поступает жестоко, но слова подействовали так, как он этого хотел: Софи вскочила и, не сказав ни слова, побежала в дом. Ее жакет больно хлестнул Криса по лицу, но он просто смотрел ей вслед, подавив желание сказать ей что-то утешительное. Он знал, что если сделает это, Софи останется. Она схватила ключи от машины и, выходя из дома, громко хлопнула дверью. Машина сдала назад, выезжая из гаража, потом – на улицу, а через пару минут и вовсе скрылась из виду.

Крис вытер слезы на глазах и достал мобильный телефон из кармана.

– Я хотел бы заказать такси.

Поворачивая на Истон-стрит, Злла почувствовала отрыжку – дал о себе знать сэндвич, купленный в закусочной «Сабуэй», который она жадно проглотила, остановившись в запрещенном для парковки месте в Ньютоне. Она была уверена, что причиной отрыжки стало именно то, что она так быстро съела этот сэндвич, а не колбаса или лук в нем. Элла сделала еще один глоток молочного коктейля и притормозила возле дома Филипсов.

У обочины стояло такси. Крис медленно прошел к машине, прижимая к носу несколько скомканных салфеток, и сел на заднее сиденье. Возможно, он собирался вернуться в больницу. Но почему он не воспользовался помощью Софи или своей матери?

Элла вжалась в сиденье, когда такси сдало назад, проехав мимо ее машины, и умчалось. Она поставила коктейль на пассажирское сиденье и последовала за такси по Питуотер-роуд, затем свернула налево на Эппинг-роуд-Такси ехало медленно – вечером на дороге было много машин – по Эппинг-роуд, через пригороды Челтенхэм, Бикрофт, Пеннант-хиллз. Элла не выпускала из виду габаритные огни такси, но могла поспорить, что Крис направлялся к дому Дина Ригби».

Предположение Эллы оказалось правильным: через пятнадцать минут такси притормозило на Райт-стрит в пригороде Хорнсби. Элла припарковалась на некотором расстоянии от такси и, облокотившись на руль, наблюдала, как Крис вышел и такси уехало. Он медленно продвигался от столба к столбу, делая частые передышки. Элле было жаль мужчину, но она не могла подойти к нему и тем самым выдать свое присутствие. Ведь то, что Крис сделает или скажет после того, как постучит в дверь к Ригби, могло подсказать ответ на все вопросы, которые не давали Элле покоя.

Из дела Ригби она знала, что тот живет в доме номер шестьдесят три. Элла включила фары, проехала мимо Криса, который едва держался на ногах, по темной улице дальше и развернулась, занимая удобную позицию неподалеку от одноэтажного кирпичного дома Ригби. Входная дверь была хорошо освещена, но уличные фонари были достаточно далеко, и Элла могла оставаться незамеченной в своей машине. Она дотянулась до ручки и открыла окно со стороны пассажирского места, наблюдая, как Крис, спотыкаясь, входит во двор дома Ригби.