– Следующая встреча здесь в одиннадцать. Сообщайте обо всем, что узнаете. Возьмите с собой еще листовок. Желаю всем удачи.

Уже через несколько минут комната опустела.

– У нас пресс-конференция через десять минут, – напомнил Дэннис Элле. – Не навестить ли нам Роса?

– Да, конечно, – согласилась Элла. – Говорит, что не знает Криса? Что за чушь!

После пресс-конференции Софи поехала в госпиталь к Крису, чтобы быть рядом, когда он начнет приходить в сознание. Компьютерная томография головы, проведенная сегодня утром, показала, что гематома уменьшилась и контузия лобных долей головного мозга не прогрессирует. В течение следующего часа станет ясно, в каком состоянии находится Крис: к этому времени действие препаратов должно прекратиться, и он начнет приходить в себя. Но нельзя было с уверенностью сказать, что произойдет после пробуждения: будет ясным или спутанным сознание Криса, прояснится оно со временем или останется помраченным навсегда. Да и вообще проснется ли он…

Сидя на краю стула, Софи всматривалась в лицо мужа. Трубки уже убрали, и Крис дышал самостоятельно. Софи сжала его руку и стала умолять его открыть глаза.

Глория пошла домой принять душ и покормить своих любимых котов. В коридоре полицейский в штатском вместе с медсестрами пил кофе и ел шоколадные круассаны. Не вдаваясь в объяснения, Элла сказала, что его присутствие необходимо. Вопросы, которые задавали Софи на пресс-конференции, вызвали у нее некоторое смятение. Она потирала затылок, чувствуя, как от еле сдерживаемого гнева напрягаются мышцы. Да как они могут такое говорить!

Софи наклонилась к Крису. Она знала, что сначала к нему должен вернуться слух. Даже если он не подавал никаких признаков, что пришел в себя, он мог уже слышать.

– Крис, любимый, это я, Софи. Я знаю, что ты не можешь двигаться или говорить. Но это нестрашно. А еще ты, наверное, не понимаешь, где ты находишься и почему. – Софи глубоко вдохнула. – Дорогой, случилось нечто ужасное. Кто-то подошел к двери и выстрелил в тебя, а потом похитил Лачлана. С тобой все будет в порядке, как бы плохо ты себя ни чувствовал сейчас. Мне необходимо, чтобы ты вспомнил, что произошло, и мы смогли бы найти нашего мальчика. – Софи поцеловала Криса в щеку. – Говорят, что это произошло из-за тех ограблений, говорят, ты тоже в этом замешан, но я точно знаю: ты здесь ни при чем. Крис, ты порядочный человек и честный полицейский. Я доверяю тебе и верю в тебя. – Софи прижалась щекой к щеке Криса. – Знаю, ты слышишь меня, знаю, ты не сдаешься. Скоро прекратится действие лекарства, ты начнешь ощущать свое тело. Тебе будет больно. Ты почувствуешь, что лежишь на кровати, и услышишь, как я разговариваю с тобой. Крис, умоляю, открой глаза. Я здесь, рядом с тобой. Посмотри на меня.

Крис не двигался. Его дыхание оставалось таким же размеренным и спокойным. Софи выпрямила затекшие пальцы и снова сжала их в кулак.

– Сегодня утром собрали пресс-конференцию. Там было много полицейских, и все они желали тебе скорейшего выздоровления. – Софи вспомнила, как полицейские подходили к ней, обнимали ее и тихо говорили слова поддержки. Хью Грин тоже был среди них, у него на глазах она увидела слезы. Она вернула ему куртку, но теперь почувствовала» как ей не хватало этой куртки. – Я выступала перед камерой, рассказала, как мы любим Лачлана и скучаем по нему. Они выстроились передо мной, как… – Они стояли как приговоренные к расстрелу, как толпа зевак с выпученными глазами, но ей не хотелось сейчас произносить такие слова вслух. – Я думала о том, что человек, который похитил Лачлана, тоже видел мое выступление. Если бы я только смогла ему как-то объяснить, как нам больно, то наверное, смогла бы убедить его вернуть Лачлана домой.

Софи стала сгибать и разгибать большой палец.

– Забавно, но я совсем не помню, что говорила. Единственное, что я помню: в зале стояла гробовая тишина. А еще помню боль, которая звучала в моем голосе. Я думала, что буду нервничать, что не смогу совладать со своими чувствами, но я совсем не волновалась. Не помню, как долго я говорила, но в конце своего обращения я увидела в толпе человека с микрофоном, у которого на глаза навернулись слезы. – Софи замолчала, погрузившись в воспоминания. – Думаю, именно такие чувства должны возникнуть у людей. Те, кто разделяет мои чувства, позвонят в полицию, услышав плач ребенка в соседнем доме, где раньше не было детей. Они вспомнят огромные карие глаза Лачлана на фотографии, которую им показали, и узнают нашего малыша, если увидят его в детской коляске в супермаркете или где-нибудь еще, поспешат к телефону, и очень скоро Лачлан окажется дома.

Софи снова прижалась лбом к тыльной стороне ладони Криса. Рука мужа пахла йодом. Когда она моргала, ресницы задевали волоски на его коже.

– Просыпайся, – прошептала Софи, нежно сжимая руку Криса, пытаясь передать ему все свое отчаяние, – Просыпайся и расскажи мне, что ты знаешь.

Крис был неподвижен.

Подъезжая к госпиталю Святого Винсента, Дэннис сказал Элле:

– Возможно, мне стоит оставить тебя наедине с Росом, – и посмотрел на нее. – Он неравнодушен к женскому полу, насколько мне известно. Никогда не знаешь, как пойдут дела. А вдруг он захочет излить тебе душу?

Маловероятно. По опыту Элла знала, что парни, которые считают себя спецами по женской части, обычно обращают внимание на то, как женщина выглядит и сколько ей лет. Вряд ли появление у больничной койки женщины за тридцать с темными неухоженными волосами хоть как-то вдохновит его.

Охранник увлеченно беседовал с кем-то из обслуживающего персонала. Дэннис прошел мимо, на ходу показав жетон, и направился к одноместной палате в конце коридора, в которой лежал Рос, но никто даже не посмотрел в его сторону. Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. Рос полусидел, опираясь на гору подушек. Его бледное лицо казалось более худым, чем на фотографий. У него отросла щетина, и в комнате стоял запах, который напомнил Элле комнату ее дедушки, в которой тот провел свои последние дни, умирая от рака. Это был запах больного, дни которого сочтены.

Рос скрестил руки на груди.

– Если началось время для посещений, то мои часы идут неправильно. К тому же мне забыли принести завтрак.

На нем была полосатая больничная пижама из тонкой хлопчатобумажной ткани с подтянутыми вверх рукавами, чтобы ставить капельницы. Прозрачная трубка шла от его руки к насосу и дальше к емкости с прозрачной жидкостью и ярко-оранжевой наклейкой. Элла с трудом разобрала надпись: «С добавлением антибиотиков».

Дэннис остановился у изножья кровати и сложил руки на груди.

– Мы хотели бы получить кое-какую информацию.

– Никаких тебе «здравствуйте» или «как дела?». Не очень-то любезно с вашей стороны.

Дэннис словно ненароком толкнул коленом кровать, отчего на лице Роса появилось недовольное выражение. Дэннис сказал:

– Как ты думаешь, есть малышу Лачлану дело до твоих телячьих нежностей?

Рос хмыкнул и отвернулся к окну. Элла посмотрела туда же и увидела часть теннисного комплекса Уайт-сити, а вдалеке над пригородами – Белеву-хилл и Бонди – неподвижно висели облака черного дыма.

– Ни свет ни заря, а смог уже повис, – произнес Рос. На этот раз Дэннис ударил ногой по кровати.

– Ты говоришь, что не знаком с Крисом Филипсом.

– Нет.

Дэннис бросил на кровать фотографию с курсов.

– Здесь вы сидите плечом к плечу.

Рос взял фотографию в руки.

– А, вы этого имеете в виду.

Дэннис скосил глаза на Эллу:

– Ло, к нему возвращается память.

– Ну, если нас тут рядом усадили, то это еще не означает, что мы приятели, – сказал Рос. – Вы что, помните имена всех, с кем бывали на курсах?

– Что вы помните о Филипсе?

– Ничего. – Рос отбросил фотографию в сторону. – Я припоминаю его лицо и теперь знаю, как его зовут, но не более. Я не знаю, ходил ли он по вечерам с нами в бар, с какой станции он приезжал, и вообще не помню» приходилось ли мне с ним разговаривать хоть раз в жизни.