Софи замедлила шаги и оглянулась на Ангуса.

– Я тебе сочувствую. Сколько ему лет?

– Почти год. Он болеет уже несколько месяцев. Лейкемия.

Они вышли из здания и зашагали по лужайке, поросшей редкой травой.

– Моя сестра Би – мать-одиночка, поэтому я для него почти как отец. Я горжусь этим.

Софи посмотрела на идущего рядом Ангуса с планшетом под мышкой и болтающимся из стороны в сторону галстуком. Из всех людей, с которыми она разговаривала после исчезновения Лачлана, он понял ее лучше остальных. Потерять ребенка – это только первый шаг, и очень большой, на пути к тому, чтобы потерять самого себя.

Софи проговорила тихо:

– Я нашла в себе силы не поддаваться отчаянию, а действовать, потому что я должна быть сильной. Если я не сделаю все возможное, я предам своего ребенка. Я допустила, что его забрали от меня.

– Ты не должна себя винить. Тебя там не было, – заметил Ангус.

– Я знаю, но я мать, и мой долг – защищать своего ребенка, а я не уберегла его, – ответила Софи. – Я молю Бога, чтобы не оказалось, что его украл Сойер. Тогда я буду вдвойне виновна в том, что произошло.

Элла сказала Дэннису, что отправляется домой поспать несколько часов, но на самом деле она хотела внимательно изучить дело о нападении подальше от гомона полицейского участка. А еще ей не давали покоя мысли о Росе. В память врезался его изумленный взгляд на емкость капельницы Лучи послеполуденного солнца проникали в гостиную поэтому Элла придвинула кресло к окну, чтобы немного погреться на солнышке, затем поставила на пол рядом с собой чашку с кофе и положила папку на колени.

Больше всего ее волновала улыбка на лице «липовой» медсестры. Такая обычная улыбка. Элле хотелось верить, что эта женщина не знала, что делает, и поэтому была так спокойна. Но если она не сотрудник госпиталя, значит, пришла в палату с четким намерением сделать то, что сделала. С ужасом Элла подумала о том, что эти же люди причастны к покушению на Криса и похищению Лачлана.

Хватит.

Элла открыла папку с делом и начала читать.

Нападение произошло два месяца назад, восьмого марта. Крис Филипс и Дин Ригби заступили на дежурство в полицейском участке Виниярда и выехали на вызов – уладить семейную ссору в Сурей-хиллз. Когда они прибыли на место, страсти уже улеглись. Они поговорили с дебоширами, которые заверили, что у них все в порядке и они не хотят подавать друг на друга заявления, что это была небольшая размолвка, которая вышла из-под контроля. Когда полицейские возвращались к своей машине, Ригби заметил кого-то из знакомых на улице. В заявлении Криса было написано следующее:

«Старший констебль Ригби сказал мне, что это был Саймон Лиман и что есть ордер на его арест за изнасилование. Я не знал Лимана в лицо, но, когда мы его окликнули, мужчина убежал. Старший констебль Ригби решил преследовать преступника, а я вернулся к машине и поехал за ними. Я видел, как подозреваемый, преследуемый старшим констеблем Ригби, свернул в переулок. Я заехал туда двумя минутами позже. Переулок сначала был прямым, метров через семьдесят сворачивал вправо и метров через пятьдесят заканчивался тупиком. Подъехав, я увидел подозреваемого, который стоял спиной к забору и размахивал чем-то похожим на металлический прут перед старшим констеблем Ригби. Офицер ловко уворачивался, но один удар он пропустил. Удар прутом пришелся на шею и плечо, и Ригби упал на землю. Тем временем я направлялся к подозреваемому. У меня наготове был баллончик с газом паралитического действия. Я потребовал, чтобы он бросил прут. Подозреваемый ринулся ко мне, и я сделал шаг в сторону, а тем временем старший констебль Ригби попытался подняться. Мы столкнулись с ним, и я, потеряв равновесие, упал и выронил баллончик с газом. Я схватил подозреваемого за ноги и дернул на себя. Втроем мы упали на землю и после продолжительной борьбы мы со старшим констеблем Ригби смогли надеть на подозреваемого наручники. Затем я направился к машине и вызвал подкрепление и парамедиков».

Элла взяла чашку с кофе. Странно, почему Крис Филипс сразу не воспользовался баллончиком с паралитическим газом и почему он находился так близко к Ригби, когда тот пытался подняться. Хотя, конечно, сомневаться в правильности чьих-либо действий, особенно не имея всех данных, – занятие опасное. Элла должна была поговорить с Крисом, чтобы разобраться в этом.

Но загвоздка состояла в том, что они преследовали не Саймона Лимана, а Поля Хоткемпа. Элла посмотрела на страницу в деле с описанием Поля Хоткемпа. Тридцать шесть лет, проживает по адресу: пять дробь тридцать девять Бэнкс-стрит в Ватерлоо, имеет права на вождение грузовика, не раз признавался виновным в физическом насилии и мелких кражах. Парень, не представляющий реального интереса. За последние два года полиция не задерживала его ни разу – конечно, это не означало, что парень чист перед законом, просто ему удавалось не попадаться.

К делу подшита фотография, сделанная крупным планом после нападения: чисто выбритый мужчина с гладко зачесанными назад волосами. На левой щеке кровоподтеки – такие бывают от удара ремнем, нанесенного правшой. Элла ожидала, что у Хоткемпа будет выражение лица дерзкого нарушителя порядка, а увидела в его глазах страх Боялся ли он снова загреметь за решетку? Или боялся, что друзья Ригби не оставят его в покое и за решеткой?

Под конец Элла просмотрела данные по Хоткемпу в деле Филипсов. Хоткемп заявил, что той ночью, когда похитили ребенка, он находился в доме инвалидов «Коттедж на склоне» в Рэндвике. Детективы, которые расследовали его дело, сообщили, что согласно записи в книге регистрации посетителей он вошел в восемь сорок и вышел в десять; это же подтвердили двое охранников, которые знали его в лицо. Элла прихлебывала кофе и смотрела в окно. Фергус Патрик, сосед Филипса, был уверен, что слышал звук выстрела около десяти часов и обнаружил Криса Филипса пятнадцать минут спустя. Полю Хоткемпу понадобилось бы не менее получаса, чтобы добраться до Глэдсвила, если он выехал из Рэндвика в десять.

Если, конечно, в Криса не стреляли значительно раньше. Элла поставила чашку с кофе на пол. То, что видели, как Хоткемп пришел и ушел, не означало, что он постоянно находился в здании. Фергус Патрик сказал, что сначала решил, что звук выстрела он услышал в телевизоре. Возможно так и было, но никтоне слышал выстрела, кроме него. Хоткемп мог зарегистрироваться в книге посетителей в доме инвалидов, незаметно ускользнуть, сделать свое дело, спрятать ребенка и так же незаметно проникнуть в здание по десяти вечера. Его бедная слабоумная мать или родственник, которого он навещал, не могли толком рассказать, кто они сами, – вряд ли можно рассчитывать на то, что они понимали или помнили, кто и когда к ним приходил.

Такое преступление было слишком серьезным для парня, который не делал ничего подобного в прошлом.

«По крайней мере чего-то такого, что было бы известно полиции», – уточнила Элла.

Даже если это сделал он. Какую цель он преследовал? При беглом знакомстве с делом казалось, Что Фиггис проделал свою работу добросовестно. Но зачем было Хоткемпу выводить из игры свидетеля? Даже если бы Филипс умер, то оставался Ригби с бандажом на шее и записями о проведенных операциях, выплаченных компенсациях, – он мог бы упрятать Хоткемпа за решетку навсегда.

И все же…

Элла снова посмотрела на фотографию Хоткемпа.

Может, она сможет понять, что к чему, если поговорит с ним лично, посмотрит ему в глаза.

Больничная палата Криса была пуста. Элла посмотрела на скомканные простыни, оглянулась на медсестру, которая сопровождала ее.

– Он в ванной комнате, – объяснила девушка.

– Он уже может ходить самостоятельно? – удивилась Элла.

Медсестра кивнула:

– Некоторые люди делают невероятное, лишь бы поскорее выбраться из больницы.