Флотилию персов сопровождали многочисленные папирусные лодки — узкие и длинные с круто загнутыми вверх носами и высоко поднятой над водой кормой. Воины, сидевшие в них были в кожаных туниках, вооружены пращами и дротиками.

Корабли «персов» остановились, примкнув правым флангом к одному из крохотных безымянных островков, что были разбросаны в акватории порта тут и там, левый же их фланг был направлен в сторону Лохиады. Между ними и флотилией «греков» находилась Планисида, где собственно и должно было развернуться главное действо начинающегося представления.

«Гнев Посейдона» вошёл в пролив между пирсами, как только последний корабль «персов» занял своё место в строю. Огромный корабль развернулся левым бортом к акватории Малого и Большого портов, носом к Фаросу и кормой к Лохиаде. Таким образом, он перекрыл собой пролив и выход в открытое море. Его чудовищные размеры не позволили бы никакому другому кораблю пройти ни с права, ни слева. Там могли проскочить, разве что лодки, ну или может быть небольшая барка.

С удобством устроившись на балконе, откуда открывался великолепный вид, гости Марция Мессалы получали несказанное удовольствие. Они пили великолепное вино, разливаемое услужливыми рабами в серебряные кубки и обсуждали обе флотилии, их состав и вооружение. Один из магистратов города, почтенный Марк Перпена, даже поспорил с Гаем Сабеем богатейшим всадником и декурионом Птолемаиды, специально приехавшим посмотреть на навмахию, на пятьдесят тысяч сестерциев, что победят «персы».

- Корабли их флотилии более разнообразны, а значит, они смогут применить разную тактику, — с видом знатока произнёс Марк Перпена.

- Но у них, почти совсем нет палубных баллист, — возразил Гай Сабей. — И таранов нет больше, чем у половины кораблей.

- Кстати, а почему вы не приказали снарядить флотилии баллистами и катапультами? — удивлённо спросил Марк Перпена, обращаясь к Мессале. — Мне кажется, зрелище было бы ещё грандиознее.

- Вне всяких сомнений, — кивнул Марций Мессала. — Но камнеметов и других дальнобойных орудий у них нет из соображений безопасности. Не забывайте, почтенный Перпена, что на кораблях не настоящие солдаты, а всего лишь рабы и преступники. Большинство из них умеют обращаться лишь с ножом и удавкой. Какие, им там баллисты! И потом, нам нужно избежать всяких несчастных случаев. Только представьте, что будет, если камень из дальнобойного орудия попадёт в толпу!

- Да, тут вы, пожалуй, правы, — вынужден был согласиться Марк Перпена. — Но зажигательные стрелы хотя бы будут?

- Будут, — улыбнулся Мессала. — Ручаюсь вам.

- Скажите, уважаемый Мессала, — обратился к устроителю навмахии Гай Сабей, — а кто возглавляет флотилии? Это опытные моряки?

- Да, опыта им не занимать, — кивнул Марций Мессала. — Греками командует человек по имени Аррозий, а персами Кенон. Оба они пираты, отъявленные негодяи, но как я уже сказал, опыт у них огромный. Да, почти всеми кораблями командуют морские разбойники, которых поймали либо в Пропонтиде [325], либо в Эритрейском море. Царя персов изображает один бывший актер, погрязший в долгах, а его брата… Я, даже не знаю. Его выбрал мой помощник Кратий. Да впрочем, разве это имеет значение?

В то время, как шла эта беседа, лишь префект Луций Юнцин сидел молча и как показалось Марцию Мессале выглядел мрачным и чем-то озабоченным.

- Вы, выглядите усталым, — сочувственно сказал Мессала.

- Бессонная ночь, — ответил префект. — Вчера, я устал принимать доклады о мятежах и беспорядках в городе. Казалось, им не будет конца. Вы не знаете, что произошло?

- Нет… То есть, я, конечно слышал о беспорядках. Кое-где, случились, даже пожары. Горожане обвинили в поджогах солдат. Но с другой стороны, это ведь Александрия, — рассмеялся Мессала. — Здесь — это дело обычное.

- Обычное? — сердито хмыкнул префект. — Это не допустимо! Я не позволю в вверенной мне провинции устраивать такое! Я приказал арестовать всех, кто в хоть в малейшей степени кажется подозрительным, не взирая на национальность и общественное положение! — префект раздражённо провёл руками по волосам, потом, возмущённо воскликнул: — Эти александрийцы, вечно всем недовольны! Им нужен лишь малейший повод, чтобы учинить безобразия. Вчера все это, творилось, кстати, недалеко от вашего дома в Брухейоне, потом беспорядки перекинулись в Ракотис. Потом, вспыхивали, то тут, то там в разных частях города. Только к утру все успокоилось.

- Прискорбно, — покачал головой Мессала. — От этих беспорядков пострадали и некоторые из моих рабов.

- Хотелось бы мне знать, кто все это устроил, — проворчал Луций Юнцин.

- Я уверен, ваши люди схватят мятежников.

- Многих уже схватили, — префект пренебрежительно махнул рукой. — Но это все обычные смутьяны. Истинных организаторов и зачинщиков поймать, пока не удалось. Мало того, ко мне поступили жалобы от жреческой коллегии храма Матери всех богов. Было совершено невиданное святотатство. Вам, наверное, известно, что я официально разрешил служителям Кибелы строить храмы в Александрии и отправлять свои религиозные ритуалы. Поскольку, эти ритуалы связаны со священными парами, что источает скала, в которой расположен их главный храм во Фригии, было решено доставить немного камней сюда. И представляете, неподалеку от вашего дома, через улицу, кто-то напал на телегу, что перевозила священные камни. Кто напал до сих пор не ясно, как непонятно и то, было ли это нападение организовано с целью похитить камни. Но говорят, именно из-за этого инцидента и начался пожар. А потом произошло неслыханное: из камней пошел пар или там воскурения, я уж не знаю…. Эти пары имеют право вдыхать перед священнодействием, лишь избранные жрицы. Они знают, как правильно нужно вдыхать и сколько нужно этого пара. А здесь, его выделилось столько, что все местные женщины пришли в безумие. Вели себя крайне непристойно. Ну, ладно там шлюхи из лупанар! Им не привыкать. Но воскурения отравили и почтенных горожанок. Они вели себя, как распоследние потаскухи и их никак не удавалось успокоить, пока воздействие паров не прошло само собой. Мужья этих женщин возмущались, что их жёны принуждали всех встречных мужчин к соитию публично, прямо на улицах. И как им было объяснить, что их бедные, несчастные супруги, были не в себе? А к утру, когда рассудок к ним вернулся, все они мало что помнили и все до единой жаловались на головные боли. Сдается мне, дорогой Мессала, все это было устроено, чтобы сорвать сегодняшнюю навмахию. Я вот подумываю, не обвинить ли в этом христиан?

- Если это так, то у них ничего не выйдет! — сердито воскликнул Мессала. — Навмахия состоится.

- Что ж, хорошо, — кивнул Луций Юнцин, — только бы, ничего опять не произошло непредвиденного.

- Сегодняшний праздник всех отвлечёт, — убеждённо сказал Мессала, — чернь забудет про мятежи. И вам, уважаемый Луций Юнцин надо забыть о вчерашних неприятностях, хотя бы на время. Хочу предложить вам посетить купальни на моём корабле. Их две и обе с большими медными ваннами и есть бак для нагрева воды. Он вмещает восемь метретов. Разумеется, компанию вам составят красивые женщины, готовые исполнить любое ваше желание.

- Заманчивое предложение, — улыбнулся префект. — Но думаю, я воспользуюсь всем этим позже. Не хочу пропустить зрелища.

Тут, слова его заглушил рёв горна и протяжный гул огромного гонга. И в тот же миг, огромные дощатые щиты на Планисиде упали. Взорам изумлённых александрийцев открылся небольшой городок, выстроенный в стиле классической греческой архитектуры, призванный изображать древний Саламин.

От песчаного берега, вверх по холму, расположенному в центре островка шли мощёные камнем дорожки. По обеим сторонам от них находились прекрасные белокаменные здания, а на вершине холма возвышался акрополь.

Между акрополем и юго-восточным склоном холма находилось необычное сооружение — каменный пьедестал высотою в шесть локтей и на нём огромный стеклянный купол. Вокруг купола на корточках сидели какие-то неестественно толстые люди, издали больше похожие на бело-розовые морщинистые шары. Их огромные, раздутые животы, казалось, вот-вот лопнут, не выдержав собственной массы, повсюду: на боках, шее, под подбородком свисали отвратительные складки жира. Ноги у толстяков были кривые и короткие. Из одежды на них были только крохотные кожаные передники, крепившиеся на поясе тоненькой тесьмой. Эта, почти полная оголённость ещё в большей степени подчеркивала их уродство. На шее каждого был ошейник цепь, от которого другим концом крепилась к краю купола.