- Так, что же ты предлагаешь? — нетерпеливо воскликнул Марций Мессала.

- Фабия и негра нужно зачислить в гребцы и по всем правилам приковать к скамье, — ответил Тиберий. — Во время боя они непременно погибнут. Не понадобиться ничьих услуг, чтобы избавиться от этих двоих. Кто там потом станет разбираться сколько кого погибло и кто они?

- Отличная мысль! — воскликнул Мессала — Вот за что я плачу этому человеку!

- И у этого Вестулы или кто бы он там ни был, не будет сегодня времени обратиться к проконсулу, — продолжил хитрый управляющий. — А завтра уже будет поздно. И он не сможет предъявить никаких претензий, поскольку у него не будет никаких доказательств. Все доказательства пойдут на корм рыбам.

- Что ж — это выход, — закивал Мессала обрадовано. — И мне представляется — выход самый наилучший.

- Ну, а если эти двое все-таки выживут? — хмуро спросил Минуций, хотя идея Тиберия ему в принципе, тоже пришлась по вкусу.

- Исключено, — отрезал управляющий — Шансов выжить у гребцов во время гибели корабля никаких.

- Эй, позвать сюда Фокла и Фастия, — приказал Мессала одному из рабов.

Первым явился скриба. Усевшись за стол, он начал записывать всё, что диктовал господин. В письме, Мессала велел Кратию при подготовке к выходу в море особо проследить, чтобы те люди, за которыми приезжал человек назвавшийся Эмилием Валерием Вестулой были прикованы к седельным доскам гребцов и чтобы этот корабль шёл в бой одним из первых. Когда письмо было готово, Мессала вручил его надсмотрщику Фастию.

- Вот, мой ответ Кратию готов. Поезжай немедля. Он сегодня же должен получить это письмо.

Взяв пергаментный свиток и молча поклонившись, надсмотрщик покинул террасу.

Следующее утро в Александрии выдалось намного более шумное и оживлённое, чем это бывало обычно. Все, только и говорили о навмахии, что начнётся сразу после полудня. Бои нескольких пар неопытных гладиаторов в местном амфитеатре и гонка колесниц мало кого привлекли. Устроители этих зрелищ скрипели зубами от злости и проклинали Марция Мессалу, возмущаясь и негодуя из-за того, что представление на море ещё не началось, а оно уже сманило большинство зрителей.

Народ начал стягиваться к набережной ещё до полудня. Толпы горожан собирались и на Лохиаде и на Фаросе, вся набережная от Навалии до Арсенала, также была заполнена людьми, как и дамба Гептастадион. Это огромное человеческое море волновалось и шумело, не хуже настоящего. Во избежание несчастных случаев вдоль всей береговой линии были натянуты бронзовые цепи и расставлены солдаты гарнизона. Все эти меры были призваны сдерживать натиск толпы.

Лоредан и Мелита приехали в порт пораньше, чтобы оказаться поближе к набережной, иначе потом было бы невозможно протолкнуться. Прошедшую ночь Лоредан провёл в доме куртизанки и не только по тому, что эта женщина была красива, страстна и ненасытна в любви. Молодой аристократ, просто опасался показываться на улице, поскольку почти до рассвета в городе было неспокойно и патрули хватали всех без разбора. Эгис, всё же решился покинуть их, хотя Мелита предлагала ему остаться до утра. Позже, лёжа в постели куртизанка сказала:

- Знаешь, завтра моим девочкам предстоит много работы. Я и сама приняла бы участие, но пожалуй, лучше проведу время с тобой.

- О чём, это ты? — полусонно пробормотал Лоредан.

- Мне заплатили хорошие деньги за моих девочек. Завтра, после навмахии, они будут ублажать героев битвы.

- Мессала тебе заплатил?

- Да, от него приходил человек и заказал всех моих куртизанок. Всех до единой.

- Что ж, рад за тебя и за них, — Лоредан зевнул и потянулся. — А работы им предстоит, действительно много. У тебя, ведь двадцать девушек? А там тысячи воинов. Я сам видел в лагере… Даже не знаю, как девушки справятся?

- Там будут, не только мои девочки, — рассмеялась Мелита. — Приглашены все куртизанки Александрии. Так что, будет несколько сотен женщин. И потом, многие воины ведь погибнут в битве, так что число их уменьшится и ублажить оставшихся, не составит труда.

Лоредан на это, только пожал плечами. Его занимали, совершенно другие мысли. Он отчаянно пытался придумать, как вызволить Фабия и Нарбо. Но время неумолимо уходило и он, так ничего и не придумал. Прошла ночь и первая половина следующего дня. Мелита предложила ему поехать на представление вместе, в её экипаже. Лоредан согласился. И вот, они здесь.

Им повезло, они оказались неподалёку от набережной, причем расположились на высоком холме, откуда открывался прекрасный вид на акваторию между Фаросом и Лохиадой. Вскоре холм, как и всё пространство вокруг заполнилось толпами горожан.

В первую очередь любопытные взгляды александрийцев обратились в сторону небольшого островка Планисиды, что находился севернее Антиродоса. Там, на протяжении последних нескольких месяцев велись какие-то работы. Возле Планисиды, по-прежнему было много судов на палубах которых, размещались хитроумные механизмы, состоящие из рычагов, колёс, винтовых подъёмников и шестёрен. И по-прежнему, то, что располагалось на островке, закрывали со всех сторон огромные дощатые щиты. Кто-то в толпе, даже пошутил, а увидят ли вообще александрийцы, что же там находится? Или это счастье выпадет их потомкам?

Когда до наступления полудня оставалось минут пятнадцать со стороны каменных пирсов, тянущихся от оконечностей Фароса и Лохиады, громко и протяжно прозвучала труба. Потом, торжественно зазвучали горны, и послышался всё возрастающий рокот барабанов. Горожане, ближе других стоявшие к пирсам, что-то увидели и разразились восторженно-изумленными криками. Толпы зрителей вокруг всей акватории порта пришли в волнение и как водиться начали напирать вперёд. Остановились только, у самого оцепления. Особо ретивых александрийцев, стражники грубо и бесцеремонно отталкивали, а их командиры, надрывая глотки, призывали соблюдать порядок.

А рокот барабанов и вой горнов нарастал. И вот, в пролив между дамбами вошёл корабль при виде, которого вдоль берегов Большого Александрийского порта пронесся общий вздох изумления и восхищения. Такого титанического судна никто и никогда из ныне живущих не видел.

В носовой части, по обоим бортам был изображен Посейдон с гневно сдвинутыми бровями и высоко воздевшим для удара трезубцем. И всякий, совершенно точно мог сказать, что, прибывший исполин называется «Гнев Посейдона».

Это судно было подобно легендарным кораблям Птолемея Филопатора, Гиерона Сиракузского и Деметрия Полиоркета [312]. Но кто из современных александрийцев видел эти корабли? Истории о них дошли до современников из седой древности и более всего были похожи на сказки. Сейчас же, перед зрителями был самый настоящий корабль-титан, ни сказка и не легенда и всякий, прибывший в этот день на набережную Александрии воочию мог видеть это чудо.

Длинна «Гнева Посейдона» от кормы до носа составляла, должно быть 150 локтей, а ширина по центру, локтей 30–35. Корабль имел два носа — два гигантских акропостеля [313] выполненных в форме выгнутых лебединых шей. Головы лебедей венчали маленькие беседки с четырьмя колонами и коническими крышами. В каждой помещалась бронзовая статуя тритона. Изгибы высокого и широко растянутого корпуса, особенно в носовой части, были плавны и изящны. По обеим сторонам двух верхних палуб, справа и слева тянулись колоннады, со стороны же носа находились входы в них. Пропилеи [314] были выполнены из слоновой кости и милетского кипариса. Архитравы [315] и карнизы [316] колоннад были позолочены, а коринфские капители [317] покрыты чеканным серебром.