Происходило, говорят, и чудотворное явление. Незадолго до смерти императора жители Таганрога наблюдали небесное зна­мение, о котором в книге Великого князя Николая Михайловича записано: «...В одну ночь, в октябре, многие жители Таганрога видели над дворцом две звезды следующим порядком: сначала они были одна от другой на дальнем расстоянии, потом соеди­нились и опять до трех раз расходились, после чего из одной звезды сделался голубь, сел на вторую звезду, но через короткое время упал и его не стало видно. Затем и вторая звезда постепен­но исчезла...»

Кроме того, в Петербурге с 1 сентября по 1 ноября была видна комета, лучи которой простирались вверх на большое простран­ство к западу. О комете государь спросил кучера своего Илью: «Видел ли ты комету?» — «Видел, государь», — отвечал тот. — «Знаешь, что она предвещает?» — «Бедствие и горесть». Потом, помолчав, Александр заключил: «Так Богу угодно».

По официальной версии Александр продолжил путь один. Но в это даже сегодня трудно поверить, а тогда тем более: пусть не весь двор, но кто-то должен же был сопровождать столь важную особу! По записям, сделанным со слов кучера, доставившего императора в Таганрог, вместе с ним привезли тяжело больного монаха, кото­рого тайно поселили вместе с государем в небольшом домике. В этом маленьком одноэтажном домике, обставленном лишь самым не­обходимым, не было никакой прислуги, если не считать старого сторожа Федора, присматривавшего за садом.

Готовясь к приезду жены, Александр сам расчищал садовые дорожки, сам передвигал мебель в доме, устанавливал лампы, вби­вал гвозди, развешивал картины. По свидетельству немногочис­ленной челяди, делал он это с большим удовольствием. После приезда больной жены ухаживал за ней без посторонней помощи. Трудно представить себе образ жизни более замкнутый и более нетрадиционный для императора, который наконец-то в какой-то мере осуществил свою мечту — покинул двор и жил, как простой смертный. По свидетельству очевидцев, он и императрица были счастливы и нежно заботились друг о друге. И все же дом, в кото­рый не допускались посторонние, хранил какую-то тайну.

В середине октября Александр вместе с Елизаветой Алексеевной побывал в Азове и устье Дона, а 20 октября отправился в Крым, где намеревался посетить Симферополь, Алупку, Ливадию, Ялту, Балаклаву, Севастополь, Бахчисарай, Евпаторию. 27 октября на пути из Балаклавы в Георгиевский монастырь царь сильно про­студился, поскольку ехал верхом в одном мундире, а ветер был сырым и пронизывающим. 5 ноября он возвратился в Таганрог уже тяжелобольным, о чем написал своей матери в Петербург. Лейб-медики констатировали лихорадку.

После причащения Александру стало лучше, но затем здоровье резко ухудшилось, и 19 ноября 1825 г. Александр I скончался. О той роковой ночи свидетельств осталось немного, за исключением странного рассказа сторожа Федора, присматривавшего за императорским садом. Случилось это около полуночи, когда Фе­дор возвращался домой от родственников. Чем ближе подходил он к саду, тем сильнее разыгрывалась непогода, ветер буквально валил с ног. И вдруг все стихло. Изумленный внезапностью пе­ремены погоды, сторож огляделся. Весь сад осветился невероят­ным «диявольским» светом. Подняв голову к небу, Федор увидел огромный голубоватый шар, по его словам, «вылепленный как бы из огня, и от него сделалось в саду светло как днем...»

Шар опускался все ниже и ниже, прямо в сад. У самой земли из него выдвинулись три тонкие блестящие ноги. И в тот же миг дверь веранды распахнулась, показались одетый как для прогул­ки Александр и Елизавета... Казалось, их не удивило «чудо». Император повернулся к жене и, коснувшись губами ее лба, резко отвернулся и зашагал к шару. Императрица стояла одна, закрыв лицо руками...

Старик видел, как Александр, подойдя к огромному шару, был неведомой силой приподнят над землей и слился с сияющей гро­мадой. И в этот момент Федор потерял сознание и дальше ниче­го уже не помнил...

В истории царствования и биографии императора Александра I осталось достаточно непроясненных моментов и спорных свиде­тельств. Так, до сих пор не установлено до конца, чем был вызван в 1821 г. его отказ от открытого судебного преследования тайного общества декабристов «Союз благоденствия», выявленного по доносам. Может быть, тем, что Александр, прекрасно знавший о заговоре, даже во многом разделявший взгляды декабристов, никогда не решился бы расправиться с кем-либо из них? Вполне вероятно, ведь среди заговорщиков было много его друзей.

Странным выглядело и решение не обнародовать такой важ­ный документ, как манифест 1823 г. о передаче престола Николаю минуя Константина. Биографами так и не объяснены причины

«душевной депрессии» Александра в последние годы его царст­вования. Недостаточно изучена сущность «правительственно­го либерализма» в начале царствования Александра I, характер его социальной политики. В литературе весьма разноречивы оценки его позиции в «польском», «финляндском» и «гречес­ком» вопросах.

Но самая главная тайна связана с «преображением» самого им­ператора, который якобы не умер, а по каким-то неведомым при­чинам захотел остаться в миру совсем в другим обличье, полностью удалившись от суетной жизни, вероятно, так его тяготившей.

Неожиданная смерть Александра I, ранее почти никогда не бо­левшего, отличавшегося отменным здоровьем, еще не старого (ему не было и 48 лет), породила множество слухов и легенд. Фантастические рассказы о таганрогских событиях появились в начале 1826 г. и в зарубежных газетах. В дальнейшем среди многочисленных слухов наиболее широкое распространение по­лучила легенда о таинственном старце Федоре Кузьмиче, под именем которого якобы долгие годы скрывался император Алек­сандр I. Объясняется это, видимо, тем, что в прежние времена тела почивших правителей всегда выставлялись для прощания с народом в открытом гробу. По какой-то причине тело покой­ного императора Александра I народу показано не было. Впрочем, все эти слухи и толки через год-другой поутихли и понемногу стали забываться.

Но вот осенью 1836 г. в Кленовской волости Красноуфимского уезда был задержан проезжавший на лошади с телегой неизвест­ный человек. На допросе он рассказал, что своего рода и проис­хождения не помнит, а по имени Федор Кузьмич. Как не помнящего  родства бродягу, суд приговорил его к ссылке в Сибирь на поселение. 12 октября Федор Кузьмич был наказан двадцатью уда­рами плетьми и на следующий день отправлен по этапу. 7 декабря он прибыл в Тюмень, откуда направлен на поселение в Томскую губернию, где в безвестности проживал до 1849 г., пока не посе­лился около села Краснореченского.

С этого времени Федор Кузьмич и попадает в центр внимания окрестных селений: народная молва почему-то посчитала его то ли сосланным, то ли добровольно оставившим свой пост митро­политом. Федор Кузьмич был видным фигурой и ростом — пле­чистый, с широкой грудью, серые глаза на чистом белом лице с кругловатым подбородком. Странно, однако, было то, что Федор Кузьмич на исповедь не приходил и причастия не принимал, чем вызывал подозрение в сектантстве.

Тем не менее влияние старца возрастало, поскольку, переходя из деревни в деревню, Федор Кузьмич производил впечатление хорошо образованного и даже вполне интеллигентного человека. Он оказывал помощь больным, учил грамоте крестьянских детей. Со взрослыми Федор Кузьмич беседовал на религиозные темы, рассказывал о событиях из русской истории, особенно о военных походах и сражениях. В рассказах об Отечественной войне 1812 г. старец незаметно для себя самого вдавался иногда в такие под­робности, что вызывал всеобщее недоумение.

Федор Кузьмич вел обширную переписку с разными людьми через странников-богомольцев и постоянно получал известия, хотя тщательно скрывал от постороннего глаза чернила и бума­гу. Приводилось немало рассказов о благодеяниях и услугах стар­ца, оказанных сибирякам. Порой монаха посещали и весьма вы­сокопоставленные сановники, с которыми он всем на удивление нередко говорил по-французски. Кроме того, очевидцы подчер­кивали знание Федором Кузьмичом высшего петербургского света и закулисной придворной жизни.